Акционерное общество

НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ ИНФОРМАЦИОННО-АНАЛИТИЧЕСКИХ ТЕХНОЛОГИЙ

Экологические корни культуры — Часть I «Культура – душа народа»

АКАДЕМИЯ НАУК
Убсунурский Международный Центр
Биосферных исследований
Зеленая партия жизни и блага народного

ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ КОРНИ КУЛЬТУРЫ

ЧАСТЬ I

КУЛЬТУРА — ДУША НАРОДА

«Слово»
Москва
2002 г.

УДК 582.4/9:001.57
Научные редакторы:
профессор Бугровский В. В.,
доктор технических наук Дроздов Б. В.

КОЛЛЕКТИВ АВТОРОВ:
Адамова В. А., Ацюковский В.А.,Бугровский В. В., Гуревич В. И., Долбилкин Н. П., Дроздов Б. В., Жукова А. С.,, Капустян В. М., Кара‑Мурза С. Г., Керженцев А. С., Курбатская С. С., Петров В. П., Рольник И. А., Се Цзы-Чу, Степанов А. М., Устюжанин В. Л., Чебанюк А. М., Шульпин Ю. А., Щеголев О.Н.,Юрашко В.Н., Яншин А.Л. .

Авторы выражают глубокую благодарность Дайнеко В.И. за редактирование книги и серьезные замечания.

Книга представляет собой сборник очерков по основополагающим вопросам культуры вообще и русской культуры в частности. Обсуждаются причины кризиса современной цивилизации, которые авторы видят в антиэкологической направленности современной технической культуры.

В первой части книги рассмотрены вопросы, относящиеся к пониманию культуры как информационной системы, её структурно-функциональной организации и проявлениям во взаимоотношениях людей, народов и взаимодействия человека с природой.

Вторая часть книги включает очерки по русской культуре, по истории её формирования, реакций на изменяющиеся условия жизни народа, а также серию статей по современным проблемам духовной жизни нашего общества.

В последних частях книги обсуждены принципы и пути построения будущей Общечеловеческой культуры, основанной на экологических принципах.

Книга рассчитана на широкий круг читателей, обеспокоенных надвигающимся на человечество экологическим кризисом, деградацией культуры и трагическим положением нашего народа.

Издание шестое, переработанное и дополненное.

Книга издана при финансовой и организационной помощи Зелёной партии жизни и блага народного РФ

ISBN 5-86384-049-X Убсунурский Международный Центр биосферных исследований, Зеленая партия жизни и блага народного

Подписано к печати 08.02.2002.
Формат 60х88/16. Печать офсетная. Гарнитура Таймс.
Авт. печ. л. ~ 35. Физ. печ. л. 24. Страниц 385. Тираж 400 зкз. Заказ №

 

СОДЕРЖАНИЕ

Жить в гармонии с природой (академик А.Л.Яншин) 3
Культура как душа народа (академик А.И.Савин) 4

ВВОДНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ 5

Часть I КУЛЬТУРА – ДУША НАРОДА.

За культуру, против социальной психологии 9
Цивилизация и одичание 16
Структурно-функциональная организация культуры 31
Культура и цивилизация 45
Вера и единство народа 56
Влияние вмещающего ландшафта на душу народа 64
Антиэкологическая сущность Западной культуры 72
Всемирный биоцид. Кто за него в ответе? 85
Западный ветер 88
О несообразностях в географическом членении Великого континента Старого Света 92
Об ответственности интеллигенции перед народом 99
«Брать» или «давать» – что лучше? 109
Народ, государство, классовая борьба и общественный паразитизм 117
Разговор с К. Марксом и Л. Н. Гумилёвым (народ – государство – люди) 132
Великие люди – подъем и расцвет народов 140
Откуда берутся предатели 153
О некоторых целях воспитания и образования 157
Некоторые замечания о личностном уровне общественных отношений 165
Народ и люди 172
Динамический мир отношений 179
Заключение к части первой 195

Часть 2. РУССКАЯ КУЛЬТУРА: ОТ ИСТОКОВ К СОВРЕМЕННОСТИ

I
ДРЕВНЯЯ РУСЬ:
ОТ НАШИХ ПРЕДКОВ – СЛАВЯН
ДО ГУБИТЕЛЯ РУСИ – ПЕТРА

2.1. Дети солнца –краткий очерк Великой славянской культуры 87
2.2. Славяне и арийцы 126
2.3. Откуда пошли славяне 129
2.4. От Владимирских храмов до Суздальских церквей 139
2.5. Дионисий. Становление русского народного характера 151
2.6. Всякий наш начальник – от варягов 152

I I
РОССИЯ

2.7. Поиск Правды – главная проблема духовной жизни России 154
2.8. Краткий реферат книги Ивана Лукьяновича Солоневича  «Народная монархия» 159
2.9. Социализм – это Русский Путь? Нет – Русская Правда 162
2.10. Мы, наши отцы и наши дети 168
2.11. А было ли хоть что-нибудь хорошее в России?
Дружба народов! 176
2.12. О наших внутринародных противоречиях
и о причинах краха Советского Союза 181
2.13. О национально-территориальном устройстве
будущего Союза народов 187
2.14. О восстановлении и развитии
интеллектуального пространства Союза народов 195

Часть 3. БУДУЩЕЕ: НАШЕ И ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

3.1. Великие люди – подъём и расцвет народов 201
3.2. Рецидивы варварства при крахе цивилизации 207
3.3. Российская империя и Великий Советский народ 212
3.4. Об эволюции понятия «русский народ» в ХХ веке 218
3.5. Я хочу свободы! 229
3.6. Откуда берутся предатели? 232
3.7. Конференция ООН в Рио-де-Жанейро
по окружающей среде и развитию (1992 год) 234
Земля ищет равновесия  (Коптюг В. А.) 235
3.8. Дружба народов –  психологическая основа устойчивого развития 240
3.9. Направления развития идеи социализма 242
3.10. Как вывести страну из кризиса –  когерентность рассуждений 246
3.11. Система этик и её отношение к различным культурам 253
3.12. Некоторые соображения о целях и принципах воспитания и образования 261
3.13. Некоторые замечания  о личностном уровне общественных отношений 265
3.14. Пекин – город XXI века (Бугровский В. В., Курбатская С. , Китайское радио 269
3.15. О народности сталинского периода нашей истории 271

Часть 4. О ПЛАНИРОВАНИИ БУДУЩЕГО
И УПРАВЛЕНИИ ИМ

4.1. Проектирование нашего будущего с позиции отечественной культуры 283
4.2. Эскиз технического задания на проект будущего России 290
4.3. Коммунизм – наше будущее 298
4.4. Причинно-следственная цепочка кризиса СССР
и обратная связь в системе управления обществом 308
4.5. Концепция семиричной иерархии народовластия 312
4.6. Этюд «зелёного оптимизма» 316

Часть 5. МАНИФЕСТЫ И ПРИНЦИПЫ

5.1. МАНИФЕСТ О ПРАВАХ НАРОДОВ 335
5.2. МАНИФЕСТ СОВЕТСКОГО НАРОДА 336
5. 3 Принципы будущей общечеловеческой культуры 339

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 342
РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА 343
ПРИМЕЧАНИЯ 344
СТАТЬИ ИЗ 1-3 ИЗДАНИЙ, НЕ ВОШЕДШИЕ В 4 ИЗДАНИЕ 354
ИЛЛЮСТРАЦИИ 355
СОДЕРЖАНИЕ 368

 

 

ЖИТЬ В ГАРМОНИИ С ПРИРОДОЙ

Книга представляет собой серию очерков по основополагающим вопросам культуры в их отношении к экологии.

В наше время, время широко развивающейся борьбы с тяжёлыми экологическими последствиями хозяйственной деятельности человечества, очень остро стоит вопрос о понимании тех психологических механизмов, которые определяют воздействие людей на природу, отвечают за взаимодействие с ней. Ведь наши чиновники и хозяйственники, загрязняющие драгоценные воды Байкала, приведшие к экологической катастрофе Арал, – обыкновенные люди, никто их них не собирался делать ничего дурного. Просто ещё в школе их воспитали в духе мичуринской формулы о необходимости брать у природы то, что нам нужно, а не ждать от неё милости. И они действовали соответствующим образом.

Хорошо известно, что многие народы, жившие в прошлом и живущие в настоящее время, создали культуры, которые позволяют им не только сохранить окружающую их природу, но и жить в гармонии с ней. Вспомним, например, эскимосов, живших дарами моря – охотой на морского зверя, или народы Центральной Азии, уже несколько тысяч лет живущие пастбищным животноводством. Эти народы довольствовались “приростом” продукции биосферы, а не вели свою хозяйственную деятельность в расчёте на растрату запасов биосферы, созданных в течение миллиардов лет существования жизни на Земле. Конечно, говорить “о возврате к природе” в наше время не реально, однако же нам никак нельзя забывать и футурологические выводы Римского клуба. Можно с уверенностью сказать, что человечество вступило в эру экологического кризиса и должно приложить максимум усилий, чтобы выйти из него, привести свою хозяйственную деятельность, своё существование в равновесие с биосферой. Нам пора задуматься о воспитании людей в этом направлении, можно сказать даже – в этой вере. Для этого необходимо разработать соответствующие положения культуры, которые позволили бы людям жить в гармонии с природой. Эти положения необходимо довести до каждого человека, ввести в школьные программы, театральные и телевизионные постановки, сделать их широко известными. Без этого любые усилия по охране природы окажутся тщетными.

Академик А. Л. Яншин

КУЛЬТУРА КАК ДУША НАРОДА

Представляемая книга посвящена обсуждению одного из фундаментальнейших вопросов бытия народов на нашей земле, определяющих как настоящее, так и будущее человечества.

КУЛЬТУРА – вот стержень, вокруг которого разворачиваются драмы, трагедии и подвиги народов. Народ как объективная культурно‑историческая общность людей выступает на исторической арене как главное действующее лицо; взаимодействие народов, их столкновение и сотрудничество есть прежде всего взаимодействие культур.

В книге наглядно показано, как формируются, развиваются, обогащаются и деградируют, распадаются культуры. Распад культуры есть исчезновение народа. Носителем культуры народа должна выступать интеллигенция, но всегда ли она достойно выполняет эту функцию и какова доля моральной ответственности интеллигенции перед народом за всё, что с ним происходит в истории? На эти и другие вопросы жизни народов нашего Отечества в сегодняшнее трагическое время даёт ответы книга.Оттолкнувшись от глубинных истоков Русской культуры, авторы пытаются заглянуть в будущее, своими мыслями стараются предопределить будущее движение, исправить трагические ошибки, восстановить многовековой Союз народов, который сформировался на территории России и определил судьбу, всё богатство и многообразие культур и жизнестойкость народов, входивших в этот Союз. Нельзя допустить, чтобы народы и культуры, так долго жившие вместе и давшие так много Миру, вдруг разошлись и разделились на погибель себе и человечеству. Все, кто считает себя мыслящим человеком, патриотом своей страны, не должны с этим смириться.Книга нацелена на собирание и объединение народов и культур, на их взаимное обогащение и развитие, на восстановление распадающейся общности людей, на подъём отечественного Духа, в котором только наша надежда и спасение.

Академик А. И. Савин

ВВОДНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Осознание многих глобальных закономерностей (ограниченность ресурсов биосферы и планеты в целом, уязвимость и даже хрупкость Жизни, опасность бездумного технического “прогресса”, опасность организации жизни людей на основе потребительства и власти денег и ряд других) означает, что человечество реально вступает в новую эру – эру разума, ноосферу. Теперь людям просто необходимо “взяться за ум”, ибо разгул стихийных сил, вызванных ими к жизни, готов похоронить само человечество. Конференция ООН 1992 года в Рио‑де‑Жанейро и ознаменовала начало этой новой эры.

Будда сказал [1]:

Путь и закон обусловлены разумом, их лучшая часть – разум, из разума сотворены они. Если кто-нибудь говорит или делает с нечистым разумом, то за ним следует несчастье, как колесо за следом везущего. Если же кто-нибудь говорит или делает с чистым разумом, то за ним следует счастье, как неотступная тень”.

Но, чтобы овладеть стихией жизни людей, её надо подвергнуть научному анализу: познать, изучить её законы. В этой области уже много сделано лучшими умами, выдающимися людьми разных народов. Конфуций, Будда, Христос, Дионисий, Маркс, Ленин, Ганди, Швейцер и многие другие внесли свою лепту в благородное дело преодоления социальной стихии, познание её законов. Не будь их, мир утонул бы в дикости, грабежах и разбое, какие несли с собой “великие завоеватели”, корсары и конкистадоры, “цивилизованные колонизаторы” мира, какие и сейчас насаждают идеологи “нового мирового порядка” и “Золотого миллиарда” – духовные наследники Кортеса и Пизарро.

Наблюдая реальность социальной жизни людей, мы видим три уровня, три ступени сил, ею управляющих. Самые большие силы действуют в уровне, определяющем жизнь народов – так сказать, в “народном уровне”. Внутри народов действуют меньшие силы, силы производственного, хозяйственного уровня. И, наконец, нельзя скидывать со счёта силы “личного уровня”.

Маркс, задавшись вопросом о том, что главное в жизни людей, ответил, как известно, так: процесс производства. Уровень науки его времени и принципиальная ограниченность европейской философии, на которую он опирался, позволили ему увидеть только эти производственные силы – силы “среднего уровня”. Он не смог увидеть силы, связанные с самим фактом существования людей, нашего биологического вида – поддерживающие существование народов. Открыл эти силы и показал их действие Л. Н. Гумилёв. После его работ ни одна социальная теория, этих сил не учитывающая, не может считаться стоящей на современном научном уровне.

Наша книга посвящена изучению и разбору социальных сил именно этого – самого большого – народного уровня.

Но кроме сил двух верхних уровней в обществе существуют и действуют силы, вызванные деятельностью отдельных людей. Казалось бы, ну что может сделать отдельный человек против могучих сил социальной стихии? Однако примеры истории свидетельствуют: может. Имена Кортеса, Наполеона, Гитлера говорят сами за себя. Как и перечисленные выше имена великих учителей народов. Получается, что и отдельный человек может сделать много, так что сил, вызываемых деятельностью отдельных людей, нельзя не учитывать.

Силы “верхнего уровня” – социальные, именно они цементируют или разрушают народы. Это очень большие силы. Их величину, масштаб можно оценить хотя бы по тем ударам, которыми народы обменивались во время Второй мировой войны (и не рассыпались при этом!). По сравнению с ними силы производственные – забастовки, стачки, даже революции – куда слабее.

Силам второго – производственного” – уровня посвящена громадная литература, появившаяся после работ Маркса. Общий недостаток этих исследований состоит в том, что их авторы, исходя из анализа сил “производственного” (2-го!) уровня, пытаются решить проблемы, за которые на самом деле ответственны силы “народного уровня” – 1-го.

И, наконец, силы, вызываемые действием личности на общество, ещё ждут своих исследователей, хотя об этом написан океан литературы: от записок Юлия Цезаря до книги академика Тарле “Наполеон”. Данная проблема по‑настоящему на повестку дня науки пока не поставлена.

Итак, наша книга посвящена социальным силам народного уровня. Она сложилась в виде серии очерков по ключевым аспектам данной проблемы. В будущем мы планируем на её основе создать понятный и доступный для всех учебник: написанный более простым языком, меньшего объёма, со строго логичным изложением и целостный.

В книге сделан определённый крен: больше внимания уделено разбору событий в нашей стране. Это естественно – все мы озабочены нынешней трагедией нашей страны, нашего народа, нашей Родины.

Человечество накануне нового тысячелетия стоит перед судьбоносным для своего будущего выбором: или оно овладеет стихией социальных процессов, во власти которых находилось всю предыдущую историю, или эта стихия как смерч захватит его в свой водоворот и понесёт к неминуемой гибели.

Масштабы стихийных сил, которые “правят бал” на сцене человеческой истории, выросли за истекшее столетия многократно. Если раньше во власти стихии оказывались народы и континенты, то сейчас – это уже вся Земля в целом, вся среда обитания человека. Конец прошлого и начало нынешнего века ознаменовались значительным прорывом в осмыслении и овладении социальной стихией – возник материалистический и диалектический взгляд на исторические процессы и представление о социально-экономических формациях и законах, определяющих их преобразование. Это был марсксизм‑ленинизм, который развил формационный взгляд на явления и процессы, происходящие в человеческом обществе. Как определяющие для социальной жизни он выделил экономические отношения, то есть отношения между людьми в процессе производства; иными словами – классовые отношения; от культурно-исторических же особенностей народов он отвлекался; более того – категория “народ” вообще им не рассматривалась и не принималась во внимание. Марксизм рассматривает не народы, а нации, как явления социально‑экономического характера.

Но жизнь богаче теоретических представлений о ней. Люди связаны между собой множеством связей, которые объединяют их в общности различного вида: как исторически устойчивые, явно обозначенные и определяющие, так и размытые, нечёткие, динамичные, многозначные и не вполне различимые.

Люди живут народами – данная мысль проводится в книге непрерывно и многократно. Не учитывать эту культурно-историческую общность людей нельзя, без этого многие явления реальной жизни просто непонятны, необъяснимы в принципе. Но нельзя не учитывать и другие общности, которые существуют или формируются в современном обществе – без этого многое также оказывается непонятным и необъяснимым. Это общности классовые, религиозные, профессиональные, возрастные и другие. Мир ислама живёт совсем не так, как мир православный или католический.

Таким образом, люди живут не только народами, но и религиями, классами, профессиями, цивилизациями. Человечество представляет собой “многослойный пирог”, в котором все “слои” взаимно влияют друг на друга. Без учёта этой сложности и многомерности невозможно понять, что с нами происходит, и не удастся овладеть социальной стихией.

ЛИТЕРАТУРА
1. Дхаммапада: буддийский канон. – М.: Издательство Восточной литературы АН СССР, 1960. – С. 59.

 

ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ ТЕОРИЯ НАРОДА.
НАРОД И КУЛЬТУРА

ЗА КУЛЬТУРУ,
ПРОТИВ СОЦИАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ

Нужна ли человеку свобода?
Да, нужна.
Для чего?
Возможные ответы:
А. для того, чтобы делать, что хочется;
B. для того, чтобы жить хорошо и красиво;
C. для того, чтобы выполнить своё предназначение.

Мы хотели бы снова поднять извечный вопрос: есть ли принципиальное различие между людьми и животными? И если есть, то в чём оно выражается? Известно, что во времена дикости, первобытнообщинного строя люди не отделяли себя от природы, не ставили между собой, природой и животными непроходимых барьеров. Этот вывод делают все исследователи первобытных народов. Сама система тотемов – зверей-родоначальников – говорит о полном качественном отождествлении человека и животных в сознании людей той эпохи. Глубоко связанный с природой, находящийся в полной зависимости от неё, древний человек и не мог думать по-другому. Не останавливаясь на этом подробно, напомним лишь известную книгу В. К. Арсеньева “Дерсу Узала”, где знаменитый гольд разговаривал со зверями, говорил о воде, о ветре, об огне в костре, что “они тоже люди”. Постепенно с развитием производительных сил, выводящим людей из-под власти природы, в периоды варварства и первых цивилизаций человечество – в собственном сознании – отделилось от природы, и между людьми и животными легла непроходимая зона, образовалась принципиальная разница. Так, христианство – как это хорошо известно – считает, что животные душой не обладают и поэтому не могут быть “спасены”, а значит, лишены вечной жизни за гробом. Де Карт писал о животных как о лишённых души живых машинах.

Древнеиндийское мировоззрение людей от животных, в общем, не отделяло: человек в цепи перерождений мог возрождаться в каком угодно облике, в виде любого зверя. Но уже буддизм выделил человека принципиально: по Будде только человек мог “выйти из цепи перерождений”, даже боги такой возможностью не обладали. Не будем продолжать обзор – ситуация хорошо известна из многочисленных сочинений прошлого и нашего веков. В последнее время развитие науки возвращает нас – в ответе на поставленный вопрос – к временам первобытности. Учёные, а вслед за ними и общественное мнение, всё последовательнее утверждаются в представлении, что человек – это всё же только животное и ничем принципиально от других животных не отличается; имеющиеся отличия носят не качественный, а только количественный характер. Человек просто самый умный из зверей – вот простое выражение итогов сложных и “глубоких” научных исследований.

Этот вывод породил целый ряд научных направлений – от фрейдизма до социальной психологии и этологии, которая изучает общие моменты в поведении людей и животных и просто ставит между ними знак равенства. Вот лишь некоторые аспекты: разного рода “комплексы”, “психология групп, коллективов, толпы”, “способы и средства массового воздействия” и т..п. Отметим, что мы далеки от мысли ставить под сомнение правомочность и полезность всех этих научных исследований. Нас интересует их философское основание.

Могут возразить, что развитие биосферных представлений, в частности, учения о ноосфере – сфере разума, вводит принципиальное различие между людьми и животными. Но это не так. Вернадский и его последователи видят в жизни геохимическую силу, говорят о “живом веществе”, вообще его не классифицируя, а человечество отличают лишь масштабом влияния на природу, то есть опять-таки количественно.

Однако разбираемая проблема допускает рассмотрение под другим углом зрения. Поставим вопрос так: человек, рассматриваемый как животное, поступает, ведёт себя, в соответствии со своей психологической структурой – естественно, как поступают и ведут себя другие дикие животные. Поэтому, видимо, правильно назвать естественное, природное поведение (и состояние) диким. Но повседневный опыт убеждает нас в том, что люди довольно часто поступают вопреки природным инстинктам, комплексам и тому подобным естественным побуждениям. Конечно, можно пытаться объяснить факты самопожертвования, например, когда люди бросались с гранатами под танки, “психологией толпы” или состояниями аффекта. Тем не менее, даже самые решительные адепты такого рода объяснений не смогут отрицать, что саму направленность поступка – броситься под танк – никак нельзя считать для человека исконно естественной: ведь танки-то появились совсем недавно. Мы не хотим пускаться в дискуссию, важно чётко сформулировать нашу позицию: существуют другие мотивы человеческих поступков, не вытекающие прямо из природной структуры человека как животного. Что же может заставить человека поступать вопреки своей естественной природе? Только побуждения этического характера. “На миру и смерть красна, – гласит известная пословица. Но этика формируется культурой.

Вывод: естественному (дикому) состо-янию людей противостоит неестественное культурное состояние.

Нам представляется, что именно здесь, по линии культуры, можно провести раздел между человеком-животным и чем-то совсем другим. Культура – это то, что заставляет человека отказаться (в определённой мере, конечно) от своей естественной природы и поступать вопреки ей, по правилам и положениям этики и культуры в целом. И в той мере, в которой поведение людей определяется культурой, они перестают быть дикими животными, а становятся качественно, принципиально чем-то иным – “человеком культурным”.

Вопрос о том, какое же состояние человека – дикое, естественное или культурное, противоестественное – лучше, выходит за рамки разбираемой темы. Культуры иногда вели к чудовищным явлениям. Стоит вспомнить, например, древних мексиканцев, сдиравших кожу с живых людей во имя положений весьма высокой своей культуры. С другой стороны, исследователи народов “диких” отмечают наличие у них доброты, терпимости, душевной широты и щедрости и тому подобных качеств, которых зачастую так не хватает людям цивилизованным. Поэтому, не ставя вопроса о преимуществах культурного или дикого состояния, мы хотим ещё раз подчеркнуть, что в настоящее время, по-видимому, нет другого способа провести раздел между естественным, природным состоянием людей и состоянием неестественным, цивилизованным, кроме как по линии культуры. Наличие культуры даёт принципиальную возможность отделять людей от прочих животных, вопреки вполне оправданным усилиям науки эту границу стереть. Но разграничение идёт уже не по границе биологического вида “человек разумный”, а внутри него, по линии “человек разумный культурный” – “человек разумный дикий”.

Это разграничение может показаться искусственным и эфемерным. Но оно позволяет сделать определённые заключения, и о нём следует судить, как и о всяком научном положении, по значимости следствий, которые из него вытекают. Каковы же эти следствия?

Во-первых, разграничение по культуре естественно. Оно объясняет очевидный факт: цивилизация существует как нечто отличное от биосферы. И она создана людьми – но людьми культурными, а не дикими. Так снимается парадокс, порождённый развитием наук о человеке: как это люди, ничем принципиально не отличающиеся от прочих животных, создали чудо цивилизации – ноосферу? Заметим, что другой научной теории, объясняющей это явление, нет. Теория же, объясняющая очевидные факты, заслуживает серьёзного отношения. Кто-то из крупных физиков, кажется, Томпсон, говорил, что, когда речь идёт об очевидных фактах, трудно придумать теорию: всякая её ошибка будет сразу видна. А вот когда речь идёт о величинах, сравнимых с ошибками эксперимента, тут можно создать много красивых и сложных теорий.

Во-вторых, было бы ошибочно думать, что граница между людьми культурными и дикими ушла в прошлое, что она – достояние истории. Эта граница очень лабильна, она точно соответствует соотношению сил, поддерживающих культуру и разрушающих её. Ведь культура – образование искусственное и поэтому требует непрерывных усилий для своего поддержания. Достаточно одного-двух поколений, выросших без воздействия культуры, чтобы люди одичали. Показателен пример острова Пасхи, где после восстания короткоухих и гибели длинноухих вызывающая изумление культура статуй больше не восстановилась, а люди одичали настолько, что докатились до прямого людоедства. Впрочем, примеров одичания в истории хватает. Они показывают, насколько неестественным для природного человека является культурное состояние, насколько искусственными образованиями являются культуры и каких непрерывных усилий требуют они для своего поддержания. Граница между людьми культурными и дикими существовала всегда, существует и сейчас. В каждом обществе часть людей (например, уголовники) живёт вне границ и рамок культуры.

В-третьих, человек естественный, дикий может ставить перед собой лишь цели, соответствующие его естественной природе – те, которые определяются его инстинктами, комплексами, его “устройством”, “конструкцией”. Человек культурный руководствуется целями, которые ставит перед ним культура. Отсюда следует, что все рассуждения о прелестях естественного состояния и недостатках цивилизации не устраняют того очевидного факта, что в наше время человечество не может позволить себе роскоши возврата к дикому состоянию. Почему? Да потому, что цели, стимулы, побуждения дикого человека направлены на сохранение и процветание лично его и его ближайшего окружения. И отнюдь не направлены на процветание или хотя бы на поддержание в равновесии таких огромных и “противоестественных” человеческих образований, какими являются народы и государства, где господствуют безличные отношения, то есть отношения, для дикого человека просто не существующие. Ведь уже совсем не дикие североамериканские индейцы, жившие в развитом варварстве, как свидетельствуют очевидцы, не считали за людей иноплеменников, то есть всех тех, кто не принадлежал к их племени, на которое только и распространялись их представления о равновесии общества. Такие неестественные цели, как необходимость жить в мире с чужими, незнакомыми, а часто и неприятными людьми, объединяемыми народами и государствами, может поставить только культура. Именно культура формирует в цивилизованных обществах представления о месте человека в мире, об отношениях между людьми в обществе и о смысле жизни и тем самым формирует цели и побуждения, которые руководят стремлениями и поступками людей. Культура же формирует и этические понятия, то есть представления о том, что хорошо, а что плохо, что допустимо, а что нет.

Таким образом, только культура может поставить перед людьми такие цели и выдвинуть такие этические нормы, в соответствии с которыми люди захотели бы предпочесть своим личным естественным интересам интересы внеличные, общественные, направленные на сохранение народов, государств и тому подобных человеческих образований.

Но, может, мы зря беспокоимся о государствах? Разве сами они о себе не заботятся? Разве в каждом государстве не существует специальных органов, задачей которых является пресечение любых попыток повредить его благосостоянию, а также законов, регламентирующих жизнь и деятельность людей?

Опыт истории говорит о том, что и государства, и народы существуют только до тех пор, пока люди хотят их существования и считают себя обязанными их поддерживать даже вопреки своим прямым личным интересам. В противном случае эти образования рассыпаются как карточные домики. Как только государство начинает опираться на законы, а не на культуру, оно гибнет. Циньская империя в Китае, Римская империя – примеров в истории довольно. Заметим, что изложенные здесь рассуждения лежат в русле идей О. Шпенглера и Л. Н. Гумилёва [1–3]. Заметим также, что наблюдающийся в наше время повсеместный процесс упадка культуры, на который обратил внимание А. Швейцер [4], чреват самыми серьёзными последствиями – гораздо серьёзнее тех, на которые указывают предсказания Римского клуба.

В-четвёртых, изложенные соображения показывают бесперспективность общественных лозунгов, бытующих в наше время как на Западе, так и у нас. В самом деле, лозунг “борьбы за естественные права человека”, как и лозунг “максимального удовлетворения постоянно растущих потребностей”, являющиеся, конечно же, выражением политических требований момента, при последовательном проведении в жизнь в конечном итоге могут привести только к тому, что люди начнут руководствоваться своими естественными “правами” или “потребностями”, то есть одичают. Неизбежным же следствием одичания, как мы постарались показать, является распад общества и крах цивилизации.

В-пятых, об экономике. Распространено представление, что, изучая и налаживая экономику, мы, так сказать, автоматически наладим жизнь, устойчивость и существование общества, цивилизации. Изложенные соображения показывают полную бесперспективность этого пути. Когда речь идёт о целях и смысле жизни, экономика бессильна. Накормить людей, дать средства безбедного существования – вот задача экономики. Но дальше-то что? Зачем само существование, в чём его смысл? Каковы его цели? Неужели в нём самом? А. Швейцер писал, что в человеке от природы заложено стремление не просто существовать, а жить хорошо и красиво. И для равновесия общества представления о том, что хорошо и красиво, должны быть сформированы и сформулированы культурой.

В-шестых, разберём ещё одно бытующее представление – о стремлении людей к свободе. Можно ли рассматривать свободу как цель? Очевидно, что нельзя! Рассматриваемая как цель свобода может повести лишь к осуществлению естественных желаний и стремлений, то есть к одичанию. Другое дело, когда свобода рассматривается как средство для достижения целей, сформулированных культурой, то есть для выполнения предназначения человека. Итак: культурный человек не может рассматривать свободу как цель,но только как средство для исполнения своего предназначения.

Теперь мы можем вернуться к социальной и индивидуальной психологии, этологии и тому подобным наукам. Все они рассматривают человека природного, то есть дикого. Общественное же поведение людей формируется культурой. И когда речь заходит о явлениях, по своим масштабам перерастающих бытовые неурядицы или производственные конфликты и поднимающихся до масштаба столкновения народов или свойств народных характеров, определяющих их государственные установления, тут все эти науки оказываются бессильными. Это – область культуры. Решения проблем современности следует ожидать от культуры, а не от социальной психологии.

И последнее. Мы постарались показать, что устойчивость общества, цивилизации зависит от культуры. В наше время цивилизация приобрела масштаб, охватывающий всё человечество. В то же время единой общечеловеческой культуры ещё не существует. Равновесие в мире поддерживается равенством вооружений, то есть силой – а такое равновесие не может быть устойчивым. Создание общечеловеческой культуры является насущнейшей потребностью, от этого зависит само существование человечества.Но возможна ли она? Существуют ли хотя бы предпосылки для её создания?

Нам представляется, что такие предпосылки можно видеть в развитии биосферных представлений, стремлении сохранить на Земле жизнь и среду нашего обитания. Эти идеи очевидны, привлекают к себе всеобщее внимание и обладают той убедительностью, которая необходима для создания культуры. И, кроме того, эти идеи могут сформировать представление о предназначении человечества, без чего создание культуры невозможно.

1981 г.

ЛИТЕРАТУРА

1. Шпенглер О. Закат Европы. – М. –Пб.: Изд-во Наркомпроса, 1923.
2. Гумилёв Л. Н. Этногенез и этносфера. // Природа, 1972. – №№ 1–2.
3. Гумилёв Л. Н. Поиски вымышленного царства. – М.: Наука, 1970.
4. Швейцер А. Культура и этика. – М.: Прогресс, 1973.

ЦИВИЛИЗАЦИЯ И ОДИЧАНИЕ

Нас захлестывает ежедневное: “Спасайся, кто может!”
Корбюзье

Понятия, объединённые в заглавии, по общим представлениям находятся в противоречии. Принято считать, что цивилизации сопутствуют гуманность, культура, разумная и осмысленная жизнь общества и людей, духовный подъём. Дикости же свойственны грубость, жестокость, отсутствие культуры, невежество, неосмысленность, примитивность жизни, бездуховность. Казалось бы, всё это так, и эпоха дикости затерялась безвозвратно в прошлом. Развитие науки и техническая революция открывают перед человечеством необозримые светлые перспективы. Однако целый ряд явлений современной жизни настораживает и заставляет задуматься. Демографический взрыв – неконтролируемое и неосмысленное увеличение населения, бесконтрольное расхищение ресурсов планеты, которые тратятся на неумеренное повышение “жизненного уровня” – повышение, которое становится опасным для физического и духовного здоровья людей, явления варварства, такие как, например, уничтожение массы людей фашистами, не говоря уж о войнах…

Да и в прошлом цивилизованным странам были свойственны странные явления, мало совместимые с нашими понятиями о цивилизации. Стоит вспомнить, например, гладиаторские бои в Риме, да и вообще особенности римской истории, ярко описанные у Светония или Тацита. Или страшные избиения, которые учиняли войска Чингисхана в Средней Азии и в Индии [1]:

В городе Мерве … устроили такую великую резню, что некий Сайид Иззадин и несколько писцов считали убитых в Мерве 13 суток. Горожан было насчитано более 1300 тысяч. От очага груди Сайида и его друзей поднялся дым горестного изумления, и невольно пришло на память четверостишие Хайяма:

Пусть пиала остаётся такой, как её слепили, Рука не вправе её ломать.
Сколько изящных голов и ног –
Из любви к кому слепила рука судьбы
И сломала, злобствуя на кого?

…В Хорезме отобрали 100 тысяч человек ремесленников, угнали в рабство молодых женщин и детей, а остальных поделили между собой и убили. Рассказывают, что каждому убивающему досталось по 24 человека, а число убитых превышало 100 тысяч. В городе Нишапуре убитых считали 12 дней, и было записано без женщин и детей 1747 тысяч”.

Явления, подобные описанным, заманчиво объяснить и обычно объясняют пережитками, рецидивами дикости, варварства. Однако, поскольку в цивилизованном обществе они возникают постоянно, при таком объяснении есть опасность упустить нечто существенное. Напрашивается мысль, что дикость не исчезает с развитием цивилизации, что тут действуют другие закономерности. Поэтому присмотримся к ситуации внимательно. Постараемся при этом оттолкнуться не от описательных категорий (дикость, жестокость, грубость и т. п.), а от существа явлений.

Прежде всего ответим на вопрос, что такое дикость, дикое состояние? Для этого посмотрим на диких животных. Их поведение, подчас очень сложное и “социальное”, полностью обусловлено их психофизической структурой, их “устройством”, “конструкцией” нервной системы, теми “психическими механизмами”, которые заложены в них от природы, безусловными рефлексами. Обучение, хоть и играет в их жизни существенную роль, в основном ограничивается личным опытом, они не накапливают от поколения к поколению знания, не создают культуру.

Дикости противостоит культура. Наличие культуры – это особенность человеческого общества. Культура в сколько‑нибудь развитом виде отсутствует в животном царстве. Пожалуй можно сказать, что наличие культуры и выделяет человека из мира животных. Что же такое культура? При изучении этого фундаментального явления бросается в глаза его сложность. Культур много. Они выполняют разные функции. Есть культуры равнозначные, но совсем не похожие одна на другую. Принято считать, что культура объединяет знания и опыт, накопленные человечеством. Что это не так, видно хотя бы из того, что культурный человек у нас и на Западе ничего не знает о Великих культурах Востока, которые в своих духовных достижениях намного превосходят Запад. И эта громадная прореха “в знании, выработанном большей частью человечества”, не мешает ему чувствовать себя человеком культурным, а главное – жить и действовать соответствующим образом. И это правильно, ибо культура – это не музей, не склад древностей, а орудие жизни. И западному человеку совсем не обязательно знать культуры Востока для того, чтобы справляться со своими жизненными трудностями, ему совсем не нужно сообразовывать свои поступки с тем, что думали в аналогичных случаях восточные люди.

Культура определяет мысли и поступки людей. Мы привыкли считать, что мыслим и действуем самостоятельно. Но это – иллюзия. На самом деле наши мысли и поступки определяются культурой, точнее – составляющими её идеями и вытекающими из них правилами. Например, мы уступаем место старшим в транспорте. Это – правило. Оно вытекает из идеи уважения к старшим. В стандартных, часто повторяющихся ситуациях вырабатываются правила. В нестандартных – характер наших действий определяют сами идеи. Иллюзии нашей самостоятельности возникают потому, что нам действительно надо затратить немалые усилия для того, чтобы, скажем, разобраться в сложной ситуации. И совершенно ясно, что разные люди справляются с этой задачей по-разному. Но в любом случае и само понимание ситуации, и реакция на неё определяются культурой.

Например, сталкиваясь с грубостью, западный человек постарается укротить грубияна. Буддист же будет озабочен тем, чтобы не потерять внутреннего равновесия, ибо ему нет никакого дела ни до этого грубияна (он сам расплатится за свою грубость), ни до общества в целом (гори оно ясным огнём!). Таким образом, понимание ситуации определяется теми идеями, которые представляет в наше распоряжение наша культура. Итак,

культура представляет собой совокупность идей и вытекающих из неё правил.

Но это ещё не всё. Культура, являясь орудием жизни, должна дать человеку ответ на все вопросы, которые может поставить перед ним жизнь, указать ему решение всех жизненных проблем, дать правила поведения во всех ситуациях, в которые жизнь может его поставить. Такие совокупности принято называть полными.

Заметим, что не всякие идеи могут ужиться друг с другом. Например, идея внутренней независимости не может “объединиться” с идеей слепого подчинения любому авторитету. Такие противоречивые идеи, столкнувшись, вступят в борьбу, и одна из них будет изгнана из культуры или отодвинута “в дальний угол”. В культуре останутся идеи, не противоречащие друг другу, друг с другом согласовывающиеся, друг из друга вытекающие. Полные, внутренне согласованные совокупности идей можно назвать замкнутыми.

Естественно, что идеи, составляющие культуру, неравнозначны. Менее общие, менее значимые вытекают из более общих, имеющих большее значение. Например, упоминавшаяся идея уважения к старшим в нашей культуре вытекает из идеи важности для жизни знаний и опыта.

Идеи, составляющие культуру, организо-ваны по иерархическому принципу, образуют, как принято говорить, древовидную структуру. И тут напрашивается аналогия с живыми организмами – ведь они устроены по тем же правилам. О культуре можно говорить как о некотором “идейном организме”. Эта аналогия позволяет образно представить многие свойства культуры. Так, подобно живым организмам, культуры обладают внутренней устойчивостью, что даёт им возможность сопротивляться чужеродным идеям, воздействиям. Причём это сопротивление возрастает по мере увеличения силы воздействия, пока в сопротивление не будет втянута вся культура. Как и живые организмы, культуры обладают способностью изменяться, не теряя своей сущности, чтобы сохраниться в изменившихся условиях. По нашему мнению, аналогия культуры с живым организмом – глубокая и в высшей степени плодотворная – имеет под собой серьёзные основания: ведь культура является отражением жизни и поэтому построена по тем же законам.

Для чего нужна культура? В чём её роль? Как говорит А. Швейцер [2]:

Прежде всего в смягчении – как для себя, так и для других – борьбы за существование”.

Мы видим, что культурный человек – это такой человек, поведение которого определяется правилами и идеями культуры, а не естественной его природой, биологической психофизикой. Последняя “преодолена” и подчинена культуре. Насколько далеко можно уйти в этом направлении, показывает буддизм, который ставит своей целью полное преодоление и разрушение естественной биологической личности человека, подавление всех желаний – и достигает в этом успеха. Таким образом, чем культурнее человек, тем дальше он от естественного природного состояния, тем жёстче и в большей мере его поведение определяется структурой культуры, её идеями и вытекающими из них правилами. Для культурных людей характерно “небиологическое” и с этой точки зрения “искусственное” поведение, искусственная психика. Поэтому для биосферы культура – явление необычное, для её возникновения нужны особые условия. Какие же? История человечества показывает, что культура возникает тогда, когда у людей появляется избыток сил, не занятых борьбой за поддержание жизни, которые он и использует для создания культуры. На заре своего развития, в эпоху дикости, люди не могли создать культуру, так как все их силы уходили на поддержание существования. Человек был тогда естественным продуктом природы и вёл себя соответствующе. Его поведение целиком определялось его природными свойствами.

Эти соображения делают понятным, как в наше время – в эпоху развитой цивилизации – можно говорить об одичании. Человечество создало искусственную среду. Она возникала стихийно, “независимо от воли и сознания людей” и выросла в силу, которой люди не владеют, с которой не могут справиться. Наоборот, сама среда подавила людей, силы которых всё в большей мере идут на борьбу с ней, тратятся на усилия овладеть ею, сохранить равновесие в мире. И всё меньше сил остаётся на поддержание и развитие культуры, на сохранение её искусственной структуры. Люди всё больше скатываются к естественному поведению – так проще. Мы всё больше ориентируемся на естественные свойства человека, всё больше полагаемся на его естественные реакции, на естественную биологическую психофизику, но это и есть то самое, что было характерно для дикого состояния, для эпохи дикости.

Изложенное можно принять за парадокс, рассчитанный на дешёвый эффект. Поэтому рассмотрим ситуацию внимательно и всесторонне. Прежде всего заметим, что не мы первые обращаем на это внимание. Наоборот, складывается представление, что мы ломимся в открытые двери. Точка зрения тех людей, которые придерживаются подобных представлений, прекрасно сформулирована А. Швейцером [2, с. 41-51]:

Способность современного человека понимать значение культуры и действовать в её интересах подорвана, так как условия, в которые он поставлен, умаляют его достоинство и травмируют его психически. … Если бы обстоятельства складывались так, что умеренное и прочное благосостояние становилось доступным всё более широким слоям населения Земли, то культура получила бы от этого гораздо больше преимуществ, чем от всех материальных достижений, столь превозносимых от её имени. Материальные достижения, конечно, делают человечество, как таковое, более независимым от природы, чем раньше. Вместе с тем они, однако, уменьшают количество независимых существ внутри самого человечества. … Возникающее состояние зависимости и подчинения усугубляется ещё и тем, что производственная жизнь объединяет всё большее число людей в крупные агломерации, отрывая их от кормилицы-земли, от собственного дома и от природы. Тем самым люди тяжело травмируются психически. … С подневольным существованием органически связано перенапряжение людей. В течение двух или трёх поколений многие индивиды живут только как рабочая сила, а не как люди. То, что вообще может быть сказано о духовном и нравственном значении труда, на их труд не распространяется. Ставшая обычной сверхзанятость современного человека во всех слоях общества ведёт к умиранию в нём духовного начала. Став жертвой перенапряжения, он всё больше испытывает потребность во внешнем отвлечении. Для работы в оставшееся свободное время над самим собою, для серьёзных бесед или чтения книг необходима сосредоточенность, которая нелегко ему даётся. Абсолютная праздность, развлечения и желание забыться становятся для него физической потребностью. Не познания и развития ищет он, а развлечения – и при том такого, какое требует минимального духовного напряжения. Склад ума миллионов этих … людей оказывает обратное воздействие на все институты, призванные служить образованию, а, следовательно, и культуре. Театр уступает место кабаре, а серьёзная литература – развлекательной. Журналы и газеты вынуждены … преподносить что-либо читателю лишь в предельно доступной форме. Сравнение периодики нынешней и периодики пятидесяти-шестидесятилетней давности показывает, как сильно пришлось прессе измениться в этом отношении. У нас складывается упрощённое представление о человеке. В других и в самих себе мы ищем лишь прилежания труженика и согласны почти ничем не быть сверх того. С точки зрения несвободного существования и разобщённости наиболее неблагоприятно сложились условия жизни населения больших городов. Соответственно оно более подвержено угрозе духовной деградации. Культуру необходимо спасать от духа растления, исходящего от больших городов и их жителей. Вера труженика в духовную значимость его труда подрывается. Творческое и художественное начало в нём умирает. Несвободный, разобщённый, ограниченный современный человек одновременно находится под угрозой стать негуманным. Обстоятельства нашего бытия не позволяют нам относиться друг к другу как человек к человеку. … Несвободный, обречённый на разобщённость, ограниченный, блуждая в дебрях бесчеловечности, уступая своё право на духовную самостоятельность и нравственное суждение организованному обществу, … бредёт современный человек унылой дорогой в унылое время”.

Нам могут возразить, что здесь налицо давно известные от Тао Юань‑Миня до Руссо, набившие оскомину и показавшие свою несостоятельность пасторальные воззрения. Не вступая по этому поводу в дискуссию, ответим на другой вопрос: а возможно ли вообще одичание? Возможно ли снижение достигнутого человечеством уровня духовного развития? Возможно ли возвратное движение? Увы, возможно. Достаточное количество примеров из истории говорит об этом. Африканская работорговля, немецкий фашизм… Всего не перечислить.

Классический в своей законченности пример одичания дал остров Пасхи (этот исторический факт мы уже упоминали), где после высокой и весьма изысканной культуры создателей изваяний наступил период одичания, сопровождающийся не просто упадком культуры, а крайними проявлениями дикости, включая людоедство, и не ритуальное, а самое грубое – ради пищи [3].

Одичание может наступить быстро – в течение двух-трёх поколений. Ведь культура передаётся воспитанием, и стоит нарушить его традицию, как следующее же поколение потеряет культуру – положение очевидное и слишком хорошо известное из истории.

Можно сделать вывод, что между дикостью и цивилизацией была эпоха, максимально благоприятная для развития культуры. Но ведь между дикостью и цивилизацией лежало варварство! Вывод, что варварство было эпохой расцвета культуры, настолько противоречит общим представлениям, что требует специальной аргументации.

Начнём с воспитания. Естественно, что более высокая культура требует более серьёзного воспитания. Посмотрим, как с этим обстояло дело у североамериканских индейцев, живших в эпоху варварства. Имеется немало описаний индейской жизни, откуда можно почерпнуть интересующие нас сведения [4]. Все они дают картину весьма серьёзного воспитания, которое после выхода из-под опеки старших продолжалось самостоятельно, так сказать, под воздействием всего общества. В результате: каждый человек получал практически все знания, которыми располагало общество, и кроме того вырабатывались сильные и благородные характеры.

Яркое описание своего детства дал польский писатель и моряк Сат‑Ок, родившийся и получивший воспитание в племени канадских индейцев, которые перед Второй мировой войной жили традиционной свободной жизнью – вопреки стараниям Северо-западной конной полиции переселить их в резервации. По его словам [5], мальчики до 5-7 лет жили с родителями. В указанном возрасте в количестве 10–15 человек, возглавляемые немолодым опытным воином, обладавшим хорошими педагогическими способностями, они уходили в лес, организовывали лагерь и жили там лет десять, не общаясь с родителями. За это время наставник передавал им все те знания, которыми владел сам.

Далее, по совершении подвигов, доказывающих их зрелость, юноши принимались в состав племени. Итак, 10 лет, так сказать, “средней школы” – в высшей степени серьёзного и подчас сурового обучения под руководством опытного педагога, единственной задачей которого была подготовка и воспитание группы в 10–15 человек. Думается, что многие современные проблемы (например, преступность) были бы решены, если бы цивилизация могла выделить на воспитание столько средств, сколько могло и считало нужным выделить общество варварское.

Нам могут возразить, что если цивилизованное общество и не может выделить столько средств для воспитания, зато оно разработало средства защиты себя от последствий плохого воспитания, что в целом придаёт ему устойчивость, а экономически оказывается более выгодным. Разбор этого довода, сводящегося к тому, что цивилизованное общество подходит к человеку с экономических позиций, смотрит на него как на товар, материал, средство, выходит за рамки нашей темы.

Однако существует и другое возражение, лежащее в русле разбираемого вопроса: развитие средств массовой информации компенсирует недостатки воспитания. Это иллюзия. Развитие их – отнюдь не черта современности. Любое человеческое общество делало это в необходимых для него масштабах. Ведь, являясь по сути информационной системой, оно просто не может существовать без развития необходимого уровня средств передачи информации. Не следует обманываться, глядя на радио и телевидение: институт глашатаев в средневековых городах или “длинное ухо” степных кочевников работали не хуже. Да и вообще суть не в технических особенностях каналов передачи информации, а, как принято говорить, в её “ценности”.

Информацию по её значимости, по степени её содержательности можно разделить на три класса: информация, знания и мудрость. Каждый из высших классов содержит качественные отличия от низших и появляется в результате накопления и осмысления опыта. Так, например, “знание” есть нечто высшее по сравнению с “информацией”. Обладание всей информацией по данному вопросу ещё не даёт его знания.

Знания появляются в результате большой работы по выяснению закономерностей, определяющих внешнюю сторону явлений (которую характеризует информация). Наука занимается как раз отысканием и накоплением знаний.

Аналогичное соотношение существует между знанием и мудростью. В варварские времена в обществе использовались все три класса. Новости распространялись, конечно, не так широко, как сейчас, но, как утверждают исследователи, все были в курсе событий [6]. Вторым видом информации был фольклор – весьма концентрированная и приспособленная к целям воспитания форма, содержащая знания и мудрость в “академическом” виде. Конкретные же дела, требующие знаний и мудрости, решались заинтересованными лицами – советами старейшин.

Вот как описывает положение у северо-американских индейцев Л. Морган [7], сам бывший член ирокезского племени Сенека:

Все члены ирокезского рода были лично свободными и были обязаны защищать свободу друг друга; они пользовались одинаковыми привилегиями и личными правами, причём сахемы и вожди не претендовали на какое-либо преимущество в этом отношении. … Это служит нам объяснением того чувства независимости и личного достоинства, которое составляет господствующую черту индейского характера. … Сахемы – “советчики народа” – были вождями первой степени. … Название вождя второй степени, “высокое имя”, показывает, что варвары умели ценить мотив личного честолюбия. Знаменитые ораторы, мудрые люди и военные вожди ирокезов были почти все вождями второй степени. Одна из причин этого могла заключаться в основном положении, которое ограничивало обязанности сахемов мирными делами. Другая – исключить из правящей группы самых способных людей, чтобы их честолюбивые цели не нарушали её деятельности. так как должность вождя давалась за военные заслуги, то она должна была доставаться самым способным людям. … Пользовавшиеся известностью ирокезы были вождями, но не сахемами. Из длинного ряда сахемов ни один не был отмечен в американских летописях. … Каждый взрослый член рода, мужчина и женщина, имели голос – на совете рода – по всем вопросам, которые на нём ставились. … Совет племени … имел естественную основу в родах, из вождей которых он состоял. Собираясь по поводу известных всем событий, проводясь среди народа и будучи доступным его ораторам, он находился под непосредственным влиянием народа. … Совет вождей представляет собой древний способ выявления человеческой мудрости и её применения к людским делам”.

Совсем по-другому обстоит дело в цивилизованном обществе. Например, в Древнем Китае было обиходным мнение, что мудрый человек не станет путаться в дела правления, да и вообще постарается жить вдали от общества [8], “под утёсами великих гор” [9].

Буддийский канон говорит о мудром [10]:

Уйдя из дома в бездомность, в одиночестве, казалось бы мало подходящем для радости, пусть он ищет удовлетворения”.

Получается, что в варварском обществе каждый человек обладал всем знанием, которым располагало общество, а управление осуществлялось людьми, обладавшими мудростью. В цивилизованном обществе, если нет мудрых людей, всё понижается на порядок: в обществе циркулирует информация, а решения принимаются людьми, обладающими знанием. В качестве иронии можно заметить, что недостаток мудрости, очевидно, покрывается избытком информации. Томас Элиот писал:

Где наша мудрость?
Мы потеряли её ради знаний.
Где наши знания?
Мы потеряли их ради информации.

Но, возразят нам, если это действительно так, то где же памятники тех великих культур, которые создало варварство? Почему, например, египетское варварство не оставило после себя чего-либо хоть отдалённо приближающегося к пирамидам Древнего царства – памятникам ранней египетской цивилизации? Ответим. Во-первых, следует помнить, что культура – явление функциональное, она – орудие жизни. И если варварам жизнь не ставила таких задач, какие она ставит перед цивилизованным обществом, то культура и не разрабатывает соответствующих идей. Так, задача подавления значительной, если не большей, части общества, которая вызвала появление пирамид [11], никогда не возникала в варварской культуре – отсюда и отсутствие подобных памятников. Во-вторых, главная идея древнеегипетской культуры “Фараон – бог” – это извращённая идея варварства, состоящая в том, что человек вышел из-под гнёта природы и стал в большой мере независим от неё (“человек равен природе”). То ощущение поистине космического величия человека, которое мы находим в портретах Древнего царства, заимствовано цивилизацией у варваров. Для цивилизованного общества характерно более приниженное мироощущение, выраженное в евангельском изречении: “Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное”. И, наконец, такие памятники есть. Это – эпосы. Их художественные достоинства общепризнанны. И если нам они кажутся примитивными и наивными по смыслу, то это потому, что мы, цивилизованные люди, изощрённые и циничные, не в силах подняться до той простоты и мощи мироощущения, которое было характерно для варваров. Да и простота эпосов не от примитивности. Она от ясности, глубины и силы, которые даются великим пониманием и великой душой. Недаром именно варвары заложили основы, сформулировали принципы Великих культур, которыми и по сей день живёт цивилизованное общество. А. Швейцер писал [2, с. 38]:

Любая глубина – это одновременно и простота, и достигнута она может быть только тогда, когда обеспечена её связь со всей действительностью. В этом случае она представляет собой абстракцию, которая сама по себе обретает жизнь в многообразных её проявлениях, как только соприкасается с фактами”.

Так что же – спросят нас – назад, в пещеры?”. “Было бы неплохо, – ответим мы, – но как при этом избежать крайностей одичания (вспомним остров Пасхи)”? Нет, это не выход.

Мы должны со всей ясностью отдать себе отчёт в следующем. Человека из животного царства выделяет культура. Культура – это орудие жизни, то, что человек может противопо-ставить как природе, так и самому себе – как части природы. Культура не является также необходимым продуктом развития человеческого общества, как думали в XVIII–XIX веках. Для её возникновения и развития нужны особые обстоятельства. Такие обстоятельства сложились в эпоху варварства.

Эпоха цивилизации не способствует развитию и сохранению культуры: напротив, она предрасполагает её к упадку и ведёт к одичанию. Можно сказать, что мы проедаем наследство варваров. А поскольку цивилизация нарушила существовавшее в эпоху дикости естественное соотношение между человеком и природой, одичание цивилизованного общества чревато смертельной опасностью для самого его существования. Борьба за существование ведётся на два фронта. Человеку приходится утверждать себя как в природе – перед её стихийными силами, так и в обществе – перед себе подобными. Ослабление борьбы за существование достигается максимально возможным и наиболее целесообразным расширением господства разума над природой и над человеческой натурой. Что же нужно признать важнейшим? То, что на первый взгляд может показаться менее существенным: господство разума над образом мыслей человека – ведь человечество стало определяющей силой в природе. “В чём состоит господство разума над человеческими убеждениями и помыслами? В том, что индивиды и всевозможные человеческие сообщества соразмеряют свои желания с материальным и духовным благом целого и многих, то есть в том, что они этичны” – это опять А. Швейцер [2, с. 52].

Но – скажут нам – это старая песня. Разве христианство не было основано на идее любви, а к чему оно привело? К инквизиции”. И, тем не менее, как пишет А. Швейцер: “Мы должны надеется на это, если не хотим отчаяться в судьбах человечества”.

Мы отдаём себе отчёт в том, что приведённая аргументация вряд ли убедит неподготовленного читателя, хотя он и не сумеет её опровергнуть. Он постарается скорее всего от неё отмахнуться. Можно предположить следующий ход рассуждений. “Древний Рим, Древний Китай… Пусть ими занимаются историки. Меня волнует современность. Тут, если и не всё так гладко, как хотелось бы, но всё же идёт к лучшему. Всем же известно, что рост народонаселения – это хорошо, способствует прогрессу. К тому же народ – сила. Китай имеет чуть ли не средневековую технику, но зато китайцев много, и с ними все вынуждены считаться. Или научно-техническая революция: пусть техника и создала термоядерную бомбу, но разве лучше было жить в пещерах и ходить немытыми? И уж наука найдёт выход. К тому же, вот настанет коммунизм, к которому мир неуклонно движется, и всё решится само собой. И вообще, это не моё дело”. Как писал Катулл:

Будем петь и любить, моя подруга,
Воркотню стариков ожесточённых
Будем в ломаный грош с тобою ставить.

На последний довод возразить нечего. А на предыдущий можно попытаться ответить. Мы не будем повторять доводы многочисленных (от Лао‑цзы до А. Швейцера) сторонников теории о существующей тенденции одичания. Они серьёзны, подчас очень эмоциональны и, с нашей точки зрения, в высшей степени убедительны. Желающие могут обратиться хотя бы к цитируемой книге А. Швейцера. Мы укажем лишь на фундаментальные тенденции.

Цивилизация возникает вместе с возникновением безличных отношений в обществе, вместе с появлением закона как силы, регулирующей общественные отношения. Введение безличных отношений – противоестественных для природы человека – привело к глубочайшему в истории человечества кризису, нашедшему отражение в появлении вопроса о смысле жизни – третьего Великого философского вопроса. Напомним, что в варварском обществе отношения между людьми были личными [12]. Безличные отношения появились, когда людей стало слишком много – это функция роста населения.

Введение безличных отношений позволило рассматривать людей, да и всё общество, в качестве средства. И с ростом народонаселения, стимули-рующего безличные отношения, такая возможность всё чаще становилась реальностью. Но этим подрывались самые основы этики и, следовательно, культуры. Одичание при этом “становится вопросом времени”. Заметим, что при цивилизации сохраняются личные отношения, но в очень узких группах людей, а в пределах всего общества – в элите. Однако общий упадок этики в обществе искажает и их, лишает их человеческого, гуманного содержания.

Что касается науки, то она по самой своей сути не может быть “замкнутой”. В ней возникает несколько новых вопросов на каждый решённый. Поэтому она не может ответить на все вопросы, выдвигаемые жизнью и, следовательно, не может служить основой культуры. Имея дело с природой, “вечной загадкой, стоящей перед человечеством”, по словам Эйнштейна, она не может служить источником этики. Тщетные попытки европейских мыслителей XVII–XIX веков научно обосновать этику достаточно красноречивы.

Нет никакой научной этики, – писал Швейцер – есть только этика мыслящая”. И, наконец, наука накапливает “знания”, но не создаёт “мудрости”. Накопление же знаний без мудрости затрудняет ориентировку людей в мире “в целом” (способствуя, конечно, более глубокому пониманию конкретных проблем). Поэтому, как это ни звучит парадоксально, развитие науки снижает понимание фундаментальных проблем культуры. Сказанное, конечно, не означает, что наука не может быть использована для разработки и обоснования отдельных положений культуры. Но от неё не следует ожидать помощи, когда речь идёт о фундаментальных вопросах. Общественно-экономические формации отражают производственные отношения, и в силу этого имеют дело с формами собственности. Культура для них – объективный фактор, который они используют, а не формируют. Можно сказать, что они к культуре индифферентны. Это не взаимодействующие явления. Например, феодализм в Европе, Персии, Индии и Китае не вызвал появления одинаковых культур. Он даже и не пытался как-либо реформировать культуры этих стран. Хорошо известное положение нашей философии о том, что культура нашей страны должна быть национальной по форме и социалистической по содержанию, предполагает, что социалистические отношения в одинаковой мере могут быть выражены в формах любой национальной культуры.

Подведём итоги. Нельзя надеяться на то, что действующие в цивилизованном обществе силы приведут к подъёму культуры: естественный ход событий ведёт к её деградации. Развитие культуры требует осознанных усилий, направленных против естественного хода – подобно тому, как корабль для своего движения по курсу требует непрерывного управления, возвращения на этот курс, с которого его ежеминутно сбивают естественные силы. Сердцем культуры в эпоху цивилизации становится этика. А. Швейцер:

Среди сил, формирующих действительность, нравственность является первой. Всё остальное – экономика и политика, наука и техника – более или менее второстепенно”.

1978 г.

ЛИТЕРАТУРА

1. Шараф Хан ибн Шамсаддин Бидлиси. Шараф-наме. – М.: Наука, 1976. – Т. 2. С. 42.
2.Швейцер А. Культура и этика. – М.: Прогресс, 1973. – С. 51.
3.Хейердал Т. Аку-Аку. Тайна острова Пасхи. – М.: Географгиз, 1959.
4.Шульц М. Моя жизнь среди индейцев. – М.: Иностранная лит-ра 1963.
5.Теннер Д. Тридцать лет среди индейцев. – М., 1963.
6.Мато Нажин. Мой народ Сиу. – М.: Молодая гвардия, 1964.
7.Сат-Ок. Земля соленых скал. – М.: Детская литература, 1964.
8.Расмуссен К. Великий санный путь. – М.: Географгиз, 1958.
9.Морган Л. Г. Древнее общество. – Л.: Изд-во АН СССР, 1935. – С. 51.
10.Ло Гуань Чжун. Троецарствие. – М.: Госполитиздат, 1954. – С. 457.
11.Ян Чжу, Ле Цзы, Чжуан Цзы. Атеисты, материалисты и диалектики Древнего Китая. – М.: Наука, 1967. – С. 183.
12.Дхаммапада: буддийский канон. – М.: Наука, 1960. – С. 85.
13.Афанасьев В., Луконин В., Померанцева Н. Искусство Древнего Востока. – М.: Искусство, 1976. – С. 222.

 

СТРУКТУРНО-ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ КУЛЬТУРЫ

Успехи общей теории систем [1] оправдывают попытку рассмотреть культуру в качестве информа-ционной системы.

Под информационными системами понимаются не системы массовой информации – телевидение или радио,а определённый класс систем, в которых информация играет определяющую роль (в естественнонаучном, философском, а не в техническом, бытовом смысле слова).

Этот класс систем выделяется среди прочих природных образований, в частности, тем, что принадлежащим к нему системам свойственны два типа существования: вещественный и информационный. К этому классу систем относятся системы биологические и технические – живые организмы и машины [2]. И те, и другие могут существовать не только в своих вещественных воплощениях (живых организмах и машинах), но и в виде информационном: либо наследственной информации, записанной в хромосомах, либо информации о конструкциях, зафиксированной в чертежах и технической документации. Хорошо известно, что изменения, которые закреплялись бы в потомстве, в организм можно внести только на уровне генотипа [3], то есть в информационную структуру организма, которая, таким образом, и предстаёт в качестве определяющей. По одному набору технической документации изготавливаются миллионы автомобилей, что также говорит об определяющей роли информации в системах технических. В культуре информация (опять-таки в философском, а не бытовом плане) должна играть существенную роль, чем и оправдывается попытка рассмотреть культуру как систему информационную. Что это может дать? Прежде всего – позволит выяснить общие свойства культуры как информа-ционной системы.

Сложные информационные системы, например живые организмы и машины, проявляют себя, функционируют как целое. Это видимо, можно считать их важнейшей особенностью. Однако это целое состоит из большого числа составных частей. Важно, что деятельность этих частей не нарушает целостности всего объекта, но, наоборот, обеспечивает её. Таким образом, информационные системы предстают перед нами сложными, специальным образом организо-ванными системами, способными функциони-ровать как единое целое. Целостность информационных систем связана с их функционированием, а последняя – с целесообразностью. С машинами это ясно: они создаются для выполнения конкретных целей, и вся их конструкция этому подчинена. Не существует “бесцельных” машин.

Итак: целесообразность, функциональность, целостность. Опыт техники и биологических наук показывает, что это достигается в иерархических структурах, наличие которых является важ-нейшим фундаментальным свойством инфор-мационных систем.

Иерархичность информационных систем следует понимать в том плане, что более многочисленные, частные, мелкие, незначительные проявления, функции, свойства системы являются следствием меньшего числа общих, важных, определяющих, которые, в свою очередь, определяются ещё меньшим числом ещё более важных и фундаментальных свойств. Вся система, таким образом, представляет как бы многоэтажную пирамиду, в которой каждый этаж “командует” нижестоящим, более широким, и сам определяется вышестоящим, более узким, содержащим меньше элементов [1].

Из иерархической структуры информационных систем вытекает ряд свойств, весьма существенных для всего класса. Первым из них является свойство внутренней согласованности, внутренней непротиворечивости. Для машин и животных это свойство очевидно. Без него они просто не смогли бы функционировать как целое, распадались бы на несвязанные части, их действия парализовывались бы внутренними противоречиями. Общая внутренняя непротиворечивость культуры, вообще говоря, также довольно очевидна, хотя, конечно, между её отдельными явлениями противоречия существуют. В этом плане культура менее “жёстка”, чем машины или животные. Свойство внутренней согласованности вытекает из иерархической соподчинённости низших уровней системы высшим – “командных” функций вышестоящих уровней по отношению к нижестоящим. Элементы низших уровней системы не могут “поступать самостоятельно”: они лишь “раскрывают” в более конкретных функциях сущность и функции элементов вышестоящих уровней. Свойство внутренней согласованности нельзя понимать в том смысле, что в иерархической системе вообще не может быть никаких противоречий. На каждом уровне существуют определённые противоречия между функциями его элементов. Но они разрешаются, устраняются уровнем вышестоящим (“Вот приедет барин, барин нас рассудит”). Если бы таких противоречий не было, то и не возникла бы потребность в уровне вышестоящем, который и нужен для согласования действий элементов нижестоящего уровня и устранения возникающих там противоречий, для обеспечения функционирования системы как единого целого. Следует заметить, что противоречия, которые “допускаются” в системе, не должны быть неразрешимыми – неразрешимые противоречия парализовали бы её, либо разрушили бы.

Можно задать вопрос, сколько должно быть в системе уровней иерархии, как “высоко” может расти “пирамида” системы? Поскольку каждый вышестоящий уровень уже нижестоящего, содержит меньше элементов, то естественным замыканием “пирамиды” системы будет вершина, состоящая из одного элемента. Этот элемент определяет функционирование всей системы как целого и, следовательно, определяет её назначение, смысл, цель. Для технических систем это очевидно: машины строятся для выполнения определённых целей. А каково назначение, какова цель культуры? По‑видимому, оставаясь в рамках прагматизма и не вдаваясь в теоретические тонкости, целью культуры можно считать организацию духовной жизни.

А до каких пор пирамида иерархической системы будет развиваться “вниз”? До тех пор, пока это необходимо – пока такое развитие что-то прибавляет к выполнению функций системы, улучшает её функционирование. Информационную систему, достроенную с одной стороны “доверху”, а с другой “донизу” и обладающую таким образом логической завершённостью, можно назвать полной. Свойство полноты является весьма важным. Оно определяет выполнение назначения системы, успешность её функционирования, успешность её “взаимодействия с окружающей средой”. Неполная техническая система не сможет выполнить своего предназначения в той части, где она не полна. Организм, не имеющий возможности действовать в какой-либо ситуации, погибнет в ней. Культура, не имеющая полноты в какой-либо области, не сможет в этой области организовать духовную жизнь людей. Например, когда началась Великая Отечественная Война, оказалось, что молодая советская культура не была готова к ней – именно поэтому организация духовной жизни легла на плечи партийных и советских работников. Деятели культуры лишь в ходе войны начали разрабатывать необходимые положения культуры и соответствующие лозунги. Быть может, тяжесть войны для нашего народа в значительной мере определилась и этим.

Свойства внутренней согласованности и полноты информационных систем порождают важное следствие: их замкнутость в смысле неприятия чужеродных элементов, влияний. Свойство отторжения чужих органов не даёт возможности широко развивать пересадку органов в медицине. То же в технике. Сломавшуюся деталь машины можно заменить запасной от той же машины. Колесо от трактора не подойдёт к “Москвичу”. Культура также сопротивляется чужеродным влияниям. Ивану Грозному пришлось ввести опричнину, чтобы внедрить в культуру своего времени византийские положения. Петру I для утверждения в русской культуре европейских элементов пришлось весьма жестоко расправиться со сторонниками русской культуры, которые часто предпочитали самосожжение перспективе попасть в руки войск “антихриста”.

В самом деле: чужеродный элемент, попавший в информационную систему, придёт в противоречие с теми её элементами, во взаимодействии с которыми он окажется. Вследствие этого он дезорганизует работу соответствующей ветви системы. Система – по свойству внутренней согласованности – должна отреагировать на это отторжением чужеродного элемента. Если же это окажется невозможным, то либо система останется искалеченной, либо чужой элемент подчинит своей логике и перестроит всю работу системы, которая вследствие этого станет уже чем-то другим. Перестройка системы чужими элементами оказывается тем проще, чем выше уровень иерархии, в который они внедряются. Достаточно красноречив пример действия вирусов, проникающих в клетку и полностью перестраивающих её работу путём внедрения в верхний уровень управления – геном.

Итак, верхний уровень иерархии информационной системы отвечает за выполнение её целевого назначения. Он определяет всю нижестоящую пирамиду системы, “заставляя” её работать в качестве целого. В соответствии с логикой построения цель систем раскрывается в функциональных ветвях, “исходящих” из элемента верхнего уровня. Какими же функциональными ветвями должна обладать культура? Чтобы организовать и направлять духовную жизнь народа, культура должна давать ответы на вопросы, которые выдвигает жизнь. Эти вопросы – многочисленные, простые и сложные – в конечном итоге сводятся к трём фундаментальным, вернее сказать, ими определяются. В силу своего общего значения их можно назвать Великими философскими вопросами [11]. Все народы в лице своих мыслителей, философов, поэтов, художников эти вопросы себе задают. Конечно, формулировка их может быть различной, но суть всегда одна и та же. Для развития нашей темы эти вопросы удобно представить в следующем виде:

1. О месте человека в Природе, в Мире, во Вселенной.
2. О месте человека среди людей.
3. О смысле человеческой жизни.

Вот эти три Великих философских вопроса и определяют три главные функциональные ветви культуры (IIII на рис.). Два верхних уровня иерархии культуры, её структурно-функциональной организации (на техническом языке – “схемы”) оказываются связанными следующим образом (рис 1).

 


Рис–1.
Схема структурно-функциональной организации культуры. Верхние иерархические уровни и главные функциональные ветви.

Великие философские вопросы, порождающие три главные функциональные ветви культуры, имеют исторический характер и соответствуют трём главным эпохам в развитии человечества: дикости, варварства и цивилизации. Закономерен вопрос, нельзя ли представить структурно-функциональную организацию культуры по-другому. Скажем, уменьшить число функциональных ветвей. Ведь очевидно, что ответ на вопрос о смысле жизни определяется ответами на два предыдущих вопроса. Думается, однако, что в этом нет прямой необходимости (построение более “экономной”, строгой схемы культуры можно провести позднее). Следовать же исторически сложившейся традиции осмысления мира и жизни – наиболее удобно.

Первая функциональная ветвь культуры отвечает за представление о месте человека (человечества) в Природе, в Мире, во Вселенной. Совершенно очевидно, что без этих представлений не обходилось ни одно человеческое общество, ни один народ. По-видимому, центральным здесь является представление о Вселенной – с одной стороны, и представления о природе, биосфере – с другой. Логичнее было бы начинать с представления о Вселенной, но при этом мы опять отошли бы от исторического принципа построения. Итак, развитие первой функциональной ветви можно представить следующим образом (рис 2).

Нижние уровни здесь заведуют соответствующими науками и практической деятельностью. Можно возразить, что науки и хозяйственная деятельность людей развиваются по своим закономерностям и от культуры не зависят. Однако очевидно, что мировоззренческие представления в значительной – хотя, скорее всего, и неосознанной мере – влияют на развитие науки и практическую деятельность людей. Можно привести в пример запрещение опытов на людях, антивоенную деятельность, защиту природы, целиком определяемые соответствующими положениями культуры. Несложно видеть, что и в остальном ситуация подобна. Именно

культура, мировоззрение “разрешают” или “запрещают” ту или иную деятельность. Тот факт, что при этом люди большей частью не осознают этого, сути не меняет. “Явление должно стать банальностью, чтобы войти в культуру”. А над банальностями ведь не думают, их усваивают в детстве. В качестве примера можно ещё раз напомнить печально-знаменитую фразу И. В. Мичурина: “Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у неё – наша задача”. Эта формула, ставшая положением культуры, по сей день определяет отношение к природе большинства тех лю­дей, которые отвечают за природопользование и добычу природных ресурсов. Возможно и такое возражение: развитие науки формирует наши представления о реальности, а не

Рис–2. Первая функциональная ветвь культуры. Место человека в природе.

наоборот. Это, конечно, справедливо. Но после того, как эти представления сложились и вошли в культуру, они начинают приводить в действие соответствующие общественные институты, организации, движения. Показателен пример борьбы научных представлений и религии в Европейской культуре. Знаменитый суд над Галилеем вовсе не говорит об особой реакционности судей: просто они были на уровне культуры своего времени, а Галилей развивал новые, ещё не вошедшие в культуру идеи, внедрению которых культура и сопротивлялась, запрещая его деятельность.

Вторая функциональная ветвь культуры заведует представлениями о месте человека среди людей (рис. -3). Исторически эта ветвь культуры возникла в эпоху варварства, когда люди благодаря развитию производительных сил вышли из-под непосредственной власти природы, и главным вопросом жизни стало определение своего места в

Рис –3. Вторая функциональная ветвь культуры. Место человека среди людей.

обществе. У древних греков это эпоха Троянской войны и путешествий Одиссея. В соответствии с работами Л. Н. Гумилёва [4] определя-ющим членением среди людей является членение на народы (по принципу “свой–чужой”). Дальнейшее членение связано уже с общественными структурами “внутри” народов: в государственных учреждениях, классовых организациях, трудовых коллективах, семье. Низшим уровнем этой ветви определяются отношение к другим людям и правила поведения. Очень чётко это было сформулировано у древних китайцев, в трудах Конфуция и его последователей [5]: отношения высших и низших в обществе подобны отношениям родителей и детей в семье, они обусловлены разделением обязанностей и соподчинением.

Отношения между равными членами общества должны строиться на основе уважения, доброжелательства, взаимопомощи. Более или менее аналогичные представления существуют, конечно, и в других культурах. В стороне стоят представления об отношениях к людям других народов. В принципе они – “чужие”, на них не распространяются рамки данной культуры, и отношение к ним определяется общим “гуманным фоном” культуры данного народа.

Третья функциональная ветвь культуры отвечает на вопрос о смысле жизни, а исторически соответствует возникновению цивилизации, введению закона – безличной силы, регулирующей отношения людей в обществе (рис. 1.3.-4). Для людей, по природе своей склонных к личным отношениям, введение безличной силы было настолько противоестественным, что пошатнуло все представления о мире и обществе, в силу чего и возник вопрос о смысле жизни. В предыдущие эпохи смысл человеческой жизни был очевиден и обсуждать его не требовалось. Возникновение этого вопроса, его постановка говорят о глубоком кризисе, который человечество пережило на пороге цивилизации.

Эта ветвь культуры заведует представлениями о семейных отношениях (продолжение рода) и об общественной карьере людей.

Теперь уместно вернуться к верхнему иерархическому уровню культуры – тому элементу, который отвечает за её функционирование как системы, за её целостность и целесообразность. В Великих культурах Старого Света этот элемент выступает в виде некоего фундаментального принципа, “категорического императива”, в синтетическом виде воплощающего в себе ответы этих культур на три Великие философские вопроса.

В Европейской (Западной) культуре этот

принцип можно назвать принципом прогресса (неограниченного развития). В более узком бытовом плане он выступает в виде принципа свободы личности. Корбюзье писал: “Свобода человека стеснена его соседом” [6]. Этот принцип плохо обеспечивает поддержание общественного равновесия, в чём, по нашему мнению, лежит причина кризиса Европейской культуры [7].

 

 

В Персидской культуре это принцип антагонистического дуализма [8], согласно которому в каждом явлении проявляют себя два антагонистических начала: свет и тьма, добро и зло, которые всегда активно противоборствуют.

В Индийской культуре фундаментальным принципом, видимо, можно считать принцип примата абсолюта и соответственно – иллюзорности мира. В плане общественных отношений он дал принцип полного подчинения личности обществу, который нашёл своё выражение в кастовой системе [9].

В Китайской культуре фундаментальным принципом является принцип гармонии природы, общества и личности [5], проявившийся как в самом общественном устройстве древнекитайского общества, так и, в частности, в единственном существовавшем там цензе на занятие любых государственных должностей – цензе образовательном [10].

Наличие у Великих культур Старого Света разных фундаментальных принципов (табл. 1.3.-1) говорит о наличии разных культур, так как в силу свойства внутренней непротиворечивости (согласованности) фундаментальный принцип определяет всю пирамиду культуры, а в силу свойства замкнутости каждая культура противится чужеродным идеям, положениям.

А как же заимствования из других культур, о плодотворности которых так часто говорят? Из изложенного следует, что они только дезорганизуют структуру и “деятельность” культуры и поэтому не могут быть плодотворны.

А как же “общечеловеческая культура”? К сожалению, её ещё нет. Быть может, она сложится, предпосылки её образования можно видеть в определённом единстве способа производства, в угрозе атомного уничтожения, в необходимости сохранить биосферу. Но как культуры её нет, и это утверждение требует аргументации, так как слова “общечеловеческая культура” слишком часто мелькают на страницах не только популярных, но и научных изданий.

Первое. Образование европейских интеллигентов практически не включает в себя китайскую, индийскую, центрально-азиатскую и африканскую культуры. И это не мешает им ощущать себя людьми интеллигентными и – главное – действовать соответствующим образом. Следовательно, чтобы быть интеллигентом в Европе, достаточно знать лишь Европейскую культуру. Та же картина в Китае, в Индии. Интеллигенты там в основном замкнуты в рамках своих культур. При наличии общечеловеческой культуры такая ситуация была бы невозможна: тогда, чтобы быть интеллигентом, надо было бы освоить “всё культурное богатство, выработанное человечеством”.

Второе. Мир сейчас поддерживается равенством вооружений, то есть силой. При наличии общечеловеческой культуры этого не требовалось бы, поскольку в рамках общностей с одной культурой для поддержания мира достаточно культурных связей и ограничений.

Подведём итоги. Нам удалось представить культуру как информационную систему и построить её структурно-функциональную схему. Уже сам факт такой возможности весьма значителен. Он убедительно свидетельствует о глубоких функциональных связях, существующих между различными элементами культуры (которые сейчас, по большей части, рассматриваются как независимые, развивающиеся самостоятельно, без взаимодействия и связи друг с другом). Культура при этом предстаёт единым организмом, а не собранием разнородных произведений разных эпох и народов, хранящихся в музеях.
У культуры есть цель организация духовной, а через неё и всей остальной, жизни народа, и она построена в соответствии с этой целью. Структурно-функциональная схема может служить полезным инструментом при изучении различных культурных явлений, помогая понять их место в культуре, а следовательно, и в жизни.

1987 г.

ЛИТЕРАТУРА

1.Садовский В. Н. Основания общей теории систем. – М.: Наука, 1974.
2. Бугровский В. В., Вогау И. А., Гольдин Д. А. и др. Об общих свойствах информационных систем в живой природе и в технике. – М.: Наука, 1978.
3. Мюллер Ф., Геккель Э. Основной биогенетический закон. – М.–Л.: Изд-во АН СССР, 1940.
4. Гумилёв Л. Н. Этногенез и этносфера. // Природа, 1972. – №№ 1–2.
5. Ян Чжу, Ле Цзы, Чжуан Цзы. Атеисты, материалисты и диалектики Древнего Китая. – М.: Наука, 1967.
6. Корбюзье. Планировка города. – М.: ОГИЗ–ИЗОГИЗ, 1933.
7. Швейцер А. Культура и этика. – М.: Прогресс, 1973.
8. Гумилёв Л. Н. Старобурятская живопись. – М.: Искусство, 1976.
9. Древнеиндийская философия. – М.: Мысль, 1972.
10.Алексеев В. М. Предисловие к рассказам Пу Сун Лина “Лисьи чары”. – М.: Художественная литература, 1970.

 

 

КУЛЬТУРА И ЦИВИЛИЗАЦИЯ

Между ними нет ничего общего, кроме того, что развитие цивилизации приводит к упадку культуры, как показано в предыдущей статье. Путаницей этих понятий мы обязаны европейским философам.

Цивилизация – это ступень развития общества (дикость,варварство и цивилизация). Наступление цивилизации приводит к появлению третьего Великого философского вопроса – о смысле жизни. Цивилизация – явление, относящееся к развитию человечества, наряду с развитием способа производства, научно-технической революцией и тому подобными явлениями.

Культура же – это способ жизни народа, способ адаптации людей к ландшафту, историческому окружению, экономическим, ресурсным особенностям страны и т. п.

Поэтому культура и цивилизация – явления, совершенно разные по сути и, кроме того, разного масштаба: культура относится к отдельному народу, цивилизация – к человечеству в целом.

Теперь о членении культуры на духовную, материальную и социальную. То, что в наших статьях говорится о культуре, относится к культуре духовной. Материальная культура относится, как и цивилизация, к явлениям общечеловеческим, так как определяется способами производства, развитием производительных сил. Социальная культура также относится к явлениям общечеловеческого порядка, так как определяется производственными отношениями. Культура духовная (или просто культура) влияет на материальную и социальную культуру, определяя их национальные особенности. Это хорошо видно на примере современной архитектуры, которая при общем современном характере (бетон-стекло) обладает бросающимися в глаза национальными чертами – немецкое здание сразу и без колебаний отличишь от французского, американского и подавно уж от нашего.

То же самое и с социальной культурой. Господствующий в наше время выборно-республиканский способ устройства социальных систем не устраняет их национальных особенностей, что совершенно очевидно. Кино, телевидение и т. п. – всё это относится к развитию способа производства, то есть к явлениям общечеловеческого порядка. Культуры налагают на них свой отпечаток, формируют национальные особенности – и это прекрасно видно “на глаз”.

Рассмотрим вопрос о соотношении культуры и таких подсобных явлений, как религия, философия и т. п. Культура – это информационная система. О её структуре мы уже писали. Писали также и о её аналогии с живыми организмами, которые также являются информационными системами в прямом смысле. Можно сделать вывод о том, что культура – явление биосферное (точнее, биологическое, так как опирается на природу человека группироваться по признаку “свой – чужой”) и служит для адаптации людей в ландшафтно‑исторической обстановке. Религия, философия – это лишь способы доведения культуры до сознания тех или иных групп людей. Это формы существования культуры в умах и душах людей.

Заметим, что культура является объективной реальностью и может существовать даже тогда, когда нет людей, жизнь которых она направляет (Древний Египет). Опираясь на религию, философию, а ещё лучше на изобразительное искусство, можно воссоздать в явном виде структуру культуры, её “плоть” – те идеи, из которых она состоит. Наша задача – сделать такую реконструкцию для нашей культуры. Её основные составляющие мы уже представляем. Сейчас важно подробнее представить себе славянские идеи.

Справедливо мнение о том, что для воспитания необходимы положительные примеры и герои. В настоящее время их в литературе всех цивилизованных стран нет; причина – в общем упадке культуры, вызванном развитием цивилизации. Ведь существующие в настоящее время культуры возникли ещё в период варварства. Они ещё сопротивляются напору цивилизации, но их резервы на исходе, что хорошо видно на примере Америки. Человечеству грозит крах от одичания, как случилось в своё время с Римом.

О так называемой “антикультуре”. Культура – информационная система, имеющая вполне определённую конструкцию, возникающую по законам построения информационных систем. Какой смысл в таком случае вложен в слово “антикультура”? Как можно представить себе “антиорганизм”? Антизайца или антислона? Что означает это “анти-” – отсутствие хобота или конструкцию, противоположную по своему смыслу? Но что значит конструкция, противоположная по своему смыслу?

Если же имеют в виду действия антигуманные с общечеловеческих позиций, то они оказываются оправданными и необходимыми в рамках тех национальных культур, которые за них ответственны. Пример: фашистские лагеря смерти естественны с позиций немецкой национальной культуры в её гитлеровской трактовке. Это вовсе не значит, что мы должны одобрять действия фашистов: у нас своя культура и, следовательно, своё отношение к тем же явлениям, совсем не совпадающее с немецко‑фашистским.

Что же касается “зла” как мирового явления, то эта категория существует только в Великой персидской культуре и вытекает из её фундаментального принципа антагонистического дуализма [1]. В своей работе “Чтобы свеча не погасла” Л. Н. Гумилёв [2] постарался представить “антикультуру” (или “антисистему”) как явление рационалистическое и антижизненное. В духовной сфере такими были маркианство, манихейство, учение Блаженного Августина, учение касты душителей и тому подобные философские течения. Они возникают при столкновении народов. Их направленность – уничтожение жизни. С точки зрения жизнеутверждающих позиций нормальной культуры они глубоко аморальны. Жизнь естественна и прекрасна, а зло – это явление, противостоящее биосфере, оно противоестественно.

В других культурах и, в частности, славянской, понятия “злой воли” нет. Зло в славянских представлениях – это отсутствие добра, “лада”, гармонии и соразмерности явлений, “выход из круга”, которым определяется славянское понимание мира. Если ты принимаешь злую волю в качестве мироорганизующего фактора, то тем самым становишься на позицию персидской культуры, то есть “обасурманиваешься”. Кстати, в христианстве зло (дьявол) – тоже из Персии, ведь оно сложилось в ареале действия персидской культуры [3].

О так называемой “массовой культуре”. Предполагается, что это – культура, которую распространяют средства массовой информации. Ей противопоставляют культуру “элитарную”. Всё это – чушь, которая пришла к нам из Америки, следствие её одичания. Нет никакой ни “массовой”, ни “элитарной” культуры. Культура народа едина, это организм – душа народа, его “генотип” . Просто люди обычно знают и используют в своей жизни только “ветви дерева культуры” – правила поведения, а существования всего “дерева” не видят и не осознают. Люди верят в свой народ. Всю же “конструкцию” культуры должны видеть, знать, интерпретировать в соответствии с явлениями, выдвигаемыми жизнью, хранители культуры (души народа) – интеллигенты. У них нет никакой своей “элитарной культуры”, а есть одна общая для всего народа, которую они видят полностью, всю. Это в идеале. У нас же интеллигенция ориентируется на чужую, Европейскую, культуру и поэтому она – наша интеллигенция – глубоко антинародна. К великому сожалению..

А теперь попробуем дать ответ на несколько ключевых вопросов о роли культуры. Какой прок в культуре? Почему мы говорим, что культура – это способ жизни? Потому что задача культуры – дать человеку ориентировку, сориентировать его во всех аспектах жизни. Из них главных – три:

1. Указать человеку место в Мире, во Вселенной. Естественно, что оно будет дано через человечество, путём указания места человечества в Мире.
2. Указать человеку его место среди людей.
3. Указать человеку смысл его собственной жизни.

Другими словами, культура должна дать ответы на три Великих философских вопроса:

1) о месте человека в мире;
2) о месте человека среди людей;
3) о смысле жизни.

Эти вопросы носят общечеловеческий характер, то есть все народы (в наше время) задают их себе. Ответы же на них носят национальный характер – каждый народ отвечает на них по-своему, и эти ответы определяют суть его культуры. Таким образом, ответы на Великие философские вопросы составляют три главные ветви “дерева” культуры.

Ответ на первый Великий философский вопрос определяет место человечества во Вселенной и, следовательно, место человека в Мире. Без ответа на него, без определённого представления о своём месте в Мире не может жить ни одно человеческое общество. Об этом свидетельствует тот факт, что данный вопрос люди задавали себе ещё на самых ранних этапах жизни человечества, задают и по сей день. Потребность в ответе на него, по-видимому, является имманентным свойством человеческого мышления. Так или иначе, ответы на этот вопрос лежат в фундаменте всех Великих культур и определяют их характер, их особенности.

Ответ на второй Великий философский вопрос носит более прагматический характер. Он должен дать человеку представления о трёх рядах отношений, определяющих жизнь людей в обществе: отношение к вышестоящим, отношение к нижестоящим и отношение к равным. Из этих отношений, в свою очередь, вытекают правила взаимодействия с соответствующими группами людей, которыми в конечном итоге и определяются правила поведения и общежития. Насколько по-разному формируют эти отношения различные культуры, видно из следующего примера. Русская культура настраивает человека на внутреннее непочтительно‑презрительное отношение к вышестоящим. Стоит вспомнить персонажи русских сказок, в которых царь, как правило, самодур и дурак. Он заводит дело в тупик, из которого его выручает ловкий и сообразительный Иванушка‑дурачок. Такая ориентация, как нам представляется, могла возникнуть в результате варяжского завоевания, когда распоряжалась чужеплеменная верхушка общества, относившаяся к аборигенам с презрением и не склонная вникать в их культуру и обычаи – в силу чего, естественно, указания варягов должны были восприниматься славянами как блажь и глупость. Совершенно по-другому ориентирует в этом вопросе человека японская культура. Она всегда воспитывала глубочайшее уважение к вышестоящим – так что, к примеру, суждения императора по вопросам даже случайным для его деятельности воспринимались как суждения высшего авторитета, оценка произведения искусства императором считалась наиболее глубокой и воспринималась с глубочайшим почтением. Классическая китайская культура уподобляет отношения вышестоящих и нижестоящих отношениям родите

10.Алексеев В. М. Предисловие к рассказам Пу Сун Лина “Лисьи чары”. – М.: Художественная литература,

1970.

лей и детей: нижестоящие должны были проявлять по отношению к вышестоящим “сыновнюю почтительность”, а вышестоящие – “отеческую заботу”. Притом данное требование культуры не было формальным, а являлось мерой и нормой поведения (хотя, конечно же, не всегда выполнялось в жизни).

Третья ветвь культуры, возникающая из ответа на вопрос о смысле жизни, определяет цели, которые ставит себе человек, а также средства их достижения. Европейская культура в соответствии со своим фундаментальным принципом неограниченного развития определяет цель жизни человека в максимальном самовыражении, в максимальном раскрытии своих способностей. Одной из наиболее часто встречающихся формулировок этой цели является улучшение своего благосостояния и подъём по социальной лестнице. В классической индийской культуре положение людей в обществе определялось кастовой системой; поэтому для большей части людей такие цели, как подъём по социальной лестнице или улучшение своего благосостояния (в европейском понимании) были просто немыслимы. И не только для представителей низших каст – брахманы, например, не имели права копить богатства, занимать административные должности, заниматься ручным трудом или торговлей.

Теперь ответим на вопрос о том, нужно ли нам изучать чужие культуры? Нужно. Только при этом необходимо ясно отдавать себе отчёт, что это культуры чужие. Что те цели, которые ставит перед собой китаец, или отношение к миру, к событиям общественной жизни, которые характерны для европейца и т. п. – всё это просто так, без предварительной проверки, как своё мы принимать не должны. Такое некритическое восприятие чужой культуры неминуемо приведёт (и приводит!) к дезориентации в рамках своей культуры. Как метко сказал Де Карт:

Кто слишком много путешествует по чужим странам, может стать чужим в своей собственной стране”.

Это, как нам кажется, в переносном смысле и произошло с нашей интеллигенцией. Наглядный пример пагубной ситуации, которая может при этом возникнуть, дал Мамин‑Сибиряк в романе “Хлеб”. Он показал, как компания дельцов, действуя в рамках введённого по аналогии с Европой и вопреки существовавшим обычаям закона, разорила перед революцией богатый и цветущий Зауральский край.

В каком плане следует понимать вывод об антинародности нашей интеллигенции? Ведь каждый наш интеллигент не считает свою позицию и свою деятельность антинародной. Наоборот, он часто старается делать своё дело так, чтобы от него была польза народу. И обвинение в антинародности может показаться несправедливым.

Наверное, и интеллигенты середины прошлого века тоже не считали свою деятельность антинародной. Напротив, они в благородном порыве стремились “просветить” народ, поднять его до своего уровня – и не понимали, что тем самым их деятельность объективно была направлена на то, чтобы уничтожить культуру народа и привить ему культуру дворянскую. Но можно задать вопрос, о какой особой культуре народа может идти речь? Ясно же, что “у народа не было никакой особой культуры, а было просто её отсутствие, бескультурье”. Народ – якобы – был поголовно неграмотен и жил вместе со скотом. Вот мы и пришли к знаменитой полемике западников и славянофилов. Славянофилы считали, что у России свой, неевропейский путь развития, поскольку у русского народа своя особая культура, которую и следовало изучать. “Западники” же утверждали, что есть единый общечеловеческий путь развития, а какого‑либо особого пути у России нет – именно эта позиция, как известно, восторжествовала, вошла в учебники и оттуда в наше сознание. Однако исследования Л.Н. Гумилёва, на которые мы уже ссылались, сделали очевидной правоту славянофилов. Точнее сказать, они позволили разграничить общечеловеческое развитие, определяемое способом производства, и национальные формы существования человечества, от этого не зависящие.

Бросим с этой точки зрения взгляд на новую русскую историю. Петровские преобразования открыли страну влиянию Европейской культуры. Но они коснулись только дворянства – верхнего слоя общества, культура которого впитала в себя большую дозу “европеизации”. Крестьянство же продолжало жить по‑старому, то есть сохраняло культуру допетровскую. Культура Европейская и культура славянская, составлявшая основу допетровской культуры и поныне составляющая фундамент культуры нашего народа, противоположны и антагонистичны по своей сути, по своим фундаментальным принципам и всей своей структуре (более подробно это показано в последующих разделах). Так что в послепетровской России было две культуры: дворянская – “европеизированная” и крестьянская – допетровская (а вовсе не одна, на разных уровнях которой находились верхушка общества и народ). Классиком дворянской культуры у нас стал… Пушкин – он сформулировал все её основные положения. И деятельность наших “просветителей” была направлена на насаждение в народе чуждой ему прозападной дворянской культуры, что в силу свойства замкнутости культур означало уничтожение той культуры, которой жил народ – допетровской. Этот процесс в общем был закончен во время коллективизации, когда был уничтожен сохранявшийся с допетровских времён крестьянский уклад, а вместе с ним и порождавшая его допетровская культура.

Ну, а сейчас? После революции у нас была восстановлена пушкинская культура, конечно несколько модернизированная (см. школьные программы). О культуре славянской можно говорить как о подсознательной основе, стереотипе поведения, который ощущается в сознательной жизни в качестве “пережитков”. Против этих-то “пережитков” и направлены усилия наших интеллигентов, последо-вательных в утверждении “европеизмов”. По своей объективной сущности их действия антинародны в той же мере, в какой была антинародна деятельность “просветителей” прошлого века. И чем последовательнее стоит человек на европейской позиции, тем более его деятельность направлена на искоренение славянских остатков в нашей культуре. Диссиденты – люди, безусловно, честные и мужественные и, наверное, как и декабристы, полные самых возвышенных стремлений. И тем не менее их деятельность, направленная на утверждение у нас европейских норм, антинародна по своей сути. Заметим, что “государственная ветвь” нашей культуры, уходящая корнями в заимствованное потомками варягов византийское христианство, также не отвечает основам славянского мироощущения и поведения.

Против развитой здесь концепции часто выдвигается возражение, вытекающее из непонимания национальной природы культурно-исторических процессов. Наиболее последовательные из оппонентов вообще не признают национального характера культуры. При этом они ссылаются на личный опыт: “Вот – говорит такой “мудрец”, – мне приходилось иметь дело с армянами, украинцами, татарами, итальянцами и т. п. Все они – просто люди. Хорошие или плохие, интеллигентные или нет. С хорошими легко ладить, с плохими – трудно. Но не бывает так, чтобы с людьми одной национальности ладить было можно, а с другой – совсем нельзя. Умный и интеллигентный немец мне гораздо ближе, чем глупый и плохо воспитанный русский”. На вопрос, как же случилось, что немцы организовали Вторую мировую войну, следует ответ, что войну развязали не немцы, а тоталитарное фашистское государство. Отличия в жизни народов объясняются различием в их государственных устройствах. Для объяснения существования “плохих” государственных устройств ссылаются на новейшие психологические исследования о психологии толпы и личности: эгоистичные и агрессивные люди действуют в своих личных корыстных интересах и, взяв власть, подавляют честных и хороших, используя хорошо разработанные методы массового подавления.

Такие люди – убеждённые сторонники представления об общечеловеческом характере культуры в её Западном варианте. Свободу личности они считают фундаментальным принципом культуры, естественным правом человека, а национальность понимают как простую паспортную формальность – как исторически сложившееся, но давно утратившее внутреннюю суть, обозначение страны проживания: “Итальянцы – это те, кто живёт в Италии”.

Что ответить на такое возражение? Человек – животное общественное по своей биологической природе. Следовательно, необходимость взаимодействия должна быть обязательным аспектом любой культуры так же, как удовлетворение потребности в пище, продолжении рода и пр. И каждая культура вырабатывает для этого необходимые представления, ритуалы, правила поведения, которые во многом похожи. Например, все они предполагают подавление агрессивности и усиление коммуникабельности. Да разве только с людьми мы умеем налаживать взаимодействие?! А кошки, собаки, домашние (а подчас и дикие) животные, птицы. Уж если мы умеем понимать собаку, то как же не понять, скажем, немца. Так что ссылка на взаимодействие с людьми разных национальностей не может служить возражением против национального характера культуры – это явления разных уровней: свойства любой системы как единого целостного объекта не сводятся к механической сумме свойств составляющих её элементов.

Сложнее с отрицанием национальностей вообще. Тут необходимо обратится к опыту истории. А он говорит, что свойство делиться на народы – имманентно присущее человеку, это его способ адаптации к ландшафтному, географическому, историческому окружению. Поэтому понятие народ (этнос, национальность) – содержательно. И отсюда с необходимостью вытекает всё изложенное выше о душе народа, её уникальности, о культуре и интеллигенции. И, в частности, вывод, что не государственное устройство определяет культуру, а – наоборот – культуры определяют государственные устройства. Наблюдающийся же во всем мире упадок культуры является следствием прогрессивного развития цивилизации.

Как возникают народы? Рассуждения Л. Н. Гумилёва по этому поводу представляются правильными. И о роли пассионариев, и о роли географической среды. Но дальше этого он не пошёл. А дальше возникают вопросы:

почему человечество существует в виде отдельных народов (и это в наше время успехов транспорта, связи и средств сообщения!)?;
что представляет собою народ, в чём сущность этого явления?;
что поддерживает существование народа и каковы законы его эволюции?

Можно поставить ещё вопросы, но эти – главные. Мы дали на них ответы в своей теории культуры. Мы утверждаем следующее.

1. Явление народа закономерно. Народ – олицетворение, овеществление культуры, как организм – овеществление генетического кода.
2. Культура – это то, что обеспечивает народу существование и устойчивость. Культура – это душа народа. Каждая культура единственна, уникальна и неповторима в своих качествах (как хороших, так и плохих).
3. Культура – это способ жизни. У каждого народа он свой, то есть своя культура. Культура даёт ответы на все вопросы, выдвигаемые жизнью, и тем определяет поведение и поступки людей.
4. Культура – это информационная система. И как таковая имеет глубочайшую функциональную связь с явлением жизни вообще. Ибо жизнь – это существование информационных систем. Каждый организм – это информационная система. Между организмами и культурами существует глубокая функциональная аналогия.
5. Все информационные системы, включая культуры, “устроены” в соответствии с четырьмя принципами (законами) их построения:

1) иерархичность;
2) внутренняя согласованность;
3) полнота;
4) замкнутость.

Эти законы определяют свойства культур так же, как и свойства живых организмов: их устойчивость, способность к регенерации, обособленность от других культур и даже время их существования. Определяют они и возможность возникновения гибридных культур (как и организмов).

Время существования культуры (и народа) зависит:

1) от того, насколько она устойчива, насколько способна сопротивляться инородным влияниям;
2) насколько она богата и гибка в том смысле, чтобы обеспечить удовлетворение новых условий жизни, выдвигаемых прогрессом цивилизации. Будет ли этот срок в 600 или 6000 лет (как у китайской культуры) – зависит от соотношения факторов, заложенных в структуре культуры, в её идейном фонде.

ЛИТЕРАТУРА

1.Гумилёв Л. Н. Старобурятская живопись. – М.: Искусство, 176.
2. Гумилёв Л. Н., Панченко А. М. Чтобы свеча не погасла. – М.-Л.: Советский писатель, 1990.
3. Азимов А. В начале. – М.: Политическая литература, 1990.
4. Кэнко Хоси. Записки от скуки. – М.: Наука, 1971.
5. Де Карт Р. Рассуждения о методе, чтобы хорошо направлять свой разум и отыскивать истину в науках. – М.: Изд-во АН СССР, 1953.
6. Швейцер А. Культура и этика. – М.: Прогресс, 1973.

 

 

ВЕРА И ЕДИНСТВО НАРОДА

Вера — явление свойственное всему человеческому роду. С первобытных времен и до нашего времени люди верят.

Во что же люди верят?

Они верят в могущественные силы управляющие миром и их жизнью. И еще они верят, что тем или иным образом могут на эти силы повлиять, расположить их к себе.

Наука показала гигантский масштаб сил действующих в мире, во Вселенной и полное равнодушие этих сил как к отдельным людям, таки ко всему человечеству в целом.

Но эти выводы науки никак не отразились на потребности людей- современных людей — в вере. Видимо эта потребность лежит в самом фундаменте человеческой психики. Оставим времена дикости и варварства и сосредоточимся на эпохе цивилизации, на эпохе, когда люди стали жить народами, и посмотрим, как обстоит дело с верой здесь. Перед нами предстанет богатейший и пестрый калейдоскоп вер. Здесь и индуизм с его многорукими, а то и слоноголовыми богами. И вера китайцев, что загробный мир является полным подобием «здешнего» с его тяжелым бюрократическим аппаратом. Здесь и Греция с ее верой в разбойничью компанию Олимпийцев; и Рим с верой в упорядочивающую мир «бригаду» Юпитера. Здесь и Египет сего сложнейшим пантеоном и земледельческой верой в умирающего и воскресающего Озириса. Здесь и рациональное мусульманство не дающее богу образа и чтущее его пророков. И нелепое в своих философских основах христианство, сумевшее, тем не мене, организовать в последнюю тысячу лет — в форме Католичества и его реформаций — жизнь Западного мира и — в форме Несторианства и Православия — жизнь многих азиатских народов, в том числе монголов и русских. Можно вспомнить еще и требующих человеческих жертв богов в высшей степени цивилизованных народов доколумбовой Америки….

Мы видим великое множество вер.

Вер столько же, сколько и народов

А если вспомнить глубокое утверждение Л.Н.Гумилева, о том ,что каждый народ уникален и неповторим [1], то мы придем к следующему очень важному выводу:

У КАЖДОГО НАРОДА ЕСТЬ СВОЯ ОСОБАЯ ВЕРА, СВОИ БОГИ.

Этот вывод очень существенен. Он поможет нам понять суть явления веры.

Посмотрим на явление веры с функциональной точки зрения, задав себе вопрос: а зачем людям нужна вера, какую функцию в человеческом обществе она выполняет? Эта функция должна быть весьма значительной, очень нужной людям, если всю историю люди к ней прибегали.

Посмотрим, каковы функции любого бога?

У бога две главные функции.

1. Давать своим адептам, тем кто “правильно” живет и соблюдает «заповеди божьи» уверенность в жизни, в ее хорошем и достойном продолжении.

«Божье благословение» — вот выражение этой жизнеутверждающей функции бога

2. Карать отступников, нарушителей «божьих заповедей». «Божья кара», «страх2божий» — вот обычные выражения этой карающей функции бога.

Каждый человек любого народа выносит эти функции богу, так сказать, «проецирует» на него свои представления о правильной жизни и справедливости, проецирует также систему наказаний за неправедные дела.. Другими словами, бог представляет собой сумму этих проекций людей, принадлежащих к данному народу. Образ же бога- это лишь персонофикация этих человеческих устремлений, ибо людям привычнее и удобнее иметь дело с чем-то имеющим образ.

Мы выскажем сейчас утверждение, которое затем постараемся доказать. Являясь персонофи-цированной суммой проекций народных представлений,

БОГ ЯВЛЯЕТСЯ ПЕРСОНОФИЦИРОВАННОЙ ПРОЕКЦИЕЙСАМОГО НАРОДА.

Представим себе индуса, который верит в тысячерукого Шиву.

Шива, конечно же, персонофицированная проекция желаний зтогоиндуса, образное воплощение того могущества, поддержкой которогоон мог бы при необходимости воспользоваться.

Но ведь и все индусы верят в тысячерукого Шиву. И эта вераобъединяет их в ЦЕЛОЕ — в НАРОД. А у индийского народа не тысяча, а много миллионов рук. Какое могущество! А Шива — образное представление этого могущества.

И каждый индиец, веря в Шиву и зная, что весь народ тоже внего верит, чувствует согласие и поддержку всего индийского народа, и может опереться на все его могущество, а не только на свои слабые две руки. Как же легко живется ему, какую уверенность дает ему вера.

Вот что значит для людей вера. «

Блажен кто верует,- легко ему на свете!»

Итак, бог — персонофицированная проекция самого народа, его представление о том, каким народ хотел бы себя видеть.

В самом деле, Каковы свойства бога?

— он очень силен, неизмеримо сильнее любого человека,
— Он гарантирует хорошую жизнь «праведным» людям,
— он карает «грешников».

Но ведь все это делает и народ!

Отсюда следует очень важный вывод о котором мы уже говорили:

КАЖДЫЙ НАРОД ВЕРИТ В САМОГО СЕБЯ

Это наше главное утверждение. Оно не лежит на поверхности.В него надо вдуматься.

ВЕРА ЭТО ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ МЕХАНИЗМ, СОЕДИНЯЮЩИЙ КАЖДОГО ЧЕЛОВЕКА СО ВСЕМ СВОИМ НАРОДОМ

При этом надо четко понимать, что вера и религия – совершенно разные явления. Вера лежит в душе каждого человека, религия – это общественный институт, паразитирующий на слабых людях и далеко не всегда способствующий вере.

Борьба европейских просветителей с церковью, которую мы все проходили в школе как общую закономерность, а не как частный, свойственный только послевозрожденческой Европе эпизод, исказил понимание веры, ее важности и необходимости для народа. Европейские просветители, как и европейские колонизаторы сыграли плохую службу для других народов, дезорганизующую и разлагающую их жизнь.

Чем подтверждается вера каждого народа? Его успехами которые, конечно же, даются, (в представлении людей) «божьим промыслом». Успехи народа очень важны для укрепления веры, а следовательно и духа народа.

Ну а люди, которые приводят народ к успехам, его вожди? Они, конечно же, являются (опять таки в понимании людей) «представителями бога», его «посланниками», «пророками», «помазаниками божьими». На них распространяются те чувства, которые народ питает к богу: любовь, блогоговение,- с одной стороны, и страх — — с другой.

Эти чувства в высшей степени правомерны, закономерны и нравственны. Они дают уверенность 0и разворот хорошим людям, и окорачивают людей плохих («Неотвратимость наказания — великий тормоз в дурных и преступных побуждениях» [2]), и, таким образомобеспечивают благополучие народа, его нормальную жизнь.

Сделаем еще дно важное утверждение, вытекающее из сказанного.

БЕЗ ВЕРЫ НАРОД ЖИТЬ НЕ МОЖЕТ ¦

Народ, потеряв веру, превращается в население — россыпь никчемных не связанных между собой людей. В населении каждый сам-по-себе. Ибо люди, не связанные верой в народ, теряют ориентиры народной души-культуры, теряют ее поддержку и уверенность в своих силах, в правильности своих действий, деморализуются.

Народ ставший населением должен исчезнуть . Наиболее активные люди уйдут в другие народы. Те же, у кого активности не хватает, будут либо уничтожены внешними врагами (Ирак, Югославия, Авганистан), либо будут заедены до смерти своими внутренними паразитами, сколачивающимися в бандитскую элиту, в наше время — компрадорскую.

Мы не ставим здесь задачу раскрыть веры всех народов, но кажется уместным кратко очертить веру китайского народа в качестве в высшей степени показательного примера.

Китайцы верят, что они могут перестроить и организовать среду своего обитания так, чтобы в ней было хорошо и удобно жить людям. Согласно традиции эту задачу поставил Хуан ди — Желтый импервтор, а выполнили его переемники и последователи: императоры Яо, Шунь и Юй [4]. Все они выбирались императорами за способности и заслуги, и никто из них не был потомком предшественников.

Особенно большие заслуги традиция приписывает императору Юю.

«Он создал девять областей, проложил девять дорог, оградил дамбами девять озер и измерил девять гор»[4 c 152]. Юй исправил течение всех рек Китая. В том числе «Направил Хуанхэ от гор Цзиши до Лунмэня и далее на юг до Хуаиня, затем на восток до гор Дичжу и еще на восток до Мэнцзиня, далее к востоку мимо устья реки Лошуй до гор Дапэй, на север мимо реки Цзяншуй до озера Далу, еще далее на север он разделил ее на девять рукавов, которые затем сливались в одно русло и впадали в море» [4 с 156].

«Так в девяти областях установился порядок. Во всех четырех сторонах стали жить люди, на девяти горах были прорублены дороги, русла девяти рек прочищен в, девять озер ограждены и все в пределах четырех морей слилось воедино»[4 с 157]. Далее Юй установил для каждой области повинности и подати. «На востоке доходя до моря, на западе захватывая зыбучие пески, на севере и юге страны доходя до пределов, слава и влияние Сына Неба распространились среди четырех морей. Тогда император пожаловал Юю нефритовый скипетр черного цвета, чтобы объявить Поднебесной об успешном окончании работ. В Поднебесной наступил мир и порядок [4с 158].

И эти дела Великого Юя, вселившие уверенность в том, что Поднебесную можно перестроить так, чтобы хорошо и удобно было жить людям и образовали веру китайского народа. Эта вера сохранилась и до наших дней ( хотя и получила современную форму выражения). Она, в частности дала возможность построить Великую Стену, до сих пор остающуюся самым большим сооружением в мире. А сейчас позволяет китайскому народу развиваться поражающими мир темпами.

ЕДИНСТВО НАРОДА И РЕПРЕССИИ

Верой достигается единство народа, то есть такое его состояние при котором народ добивается максимальных успехов в своих делах. У нас близкое к этому состояние народа было во время отражения гитлеровского нашествия. Тогда даже уголовники просились на фронт добровольцами. У монголов при Чингиз Хане тоже было, видимо, достигнуто единство народа, иначе не смог бы такой малочисленный народ «покорить вселенную». Строительство Великой Стены тоже, очевидно, было не возможно без единства китайского народа. Итак, мы видим, что

великие свершения требуют единства народа..

И тут возникает вопрос о репрессиях, необходимых для достижения такого единства. Ни император Цинь Ши Хуан, построивший Великую стену, ни Чингиз Хан, ни Сталин не были, мягко говоря, людьми «добренькими».

Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо присмотреться к составу человеческого общества, к закономерному разбросу его психотипов. Этот разброс настолько велик, что А.В. Поршнев даже считал наш биологический вид смесью четырех видов [5]. Опыт истории показывает, что во все времена и у всех народов определенная часть людей (порядка 1 %) не вписывается в законы, и должна изолироваться, дабы не нарушать нормальную жизнь народа. Кроме того у любого народа практически всю его историю идет борьба за власть, которая тоже в законы не вписывается и часто требует ликвидации соперников. Все это вызывает необходимость репрессий.

БЕЗ РЕПРЕССИЙ НОРМАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ НАРОДА НЕ ВОЗМОЖНА.

Без них народ постигнет смута и хаос.

И тут важно на что направлены репрессии: на поддержание веры, сплачивающей народ или на ее унижение и уничтожение, и, следовательно, на ликвидацию единства народа и самого его существования. История дает массу примеров и того и другого.

Стоит напомнить известного из Библии Моисея, основателя еврейского народа, которому пришлось прибегнуть к массовым репрессиям: убить каждого десятого за отступление от созданной им веры (создание золотого тельца, т.е. возвращение к вере египетской). Библия не осуждает за это Моисея: не прими он столь решительных мер, евреи, скорее всего вернулись бы в Египет, и еврейского народа не стало бы, как говорится, «в зародыше», и не оказалось бы у них единства и сил на завоевание Земли обетованной.

Демократы наши все время муссируют вопрос о сталинских репрессиях. Но, во-первых, они не носили характера всенародного (в самый их размах в лагерях сидело всего лишь 1,4 %), а во-вторых, они велись среди бюрократов, управленцев и в правитель-ственных кругах, они совсем не касались народа. При этом сталинскому правительству удалось сплотить народ, укрепить его единство, что показал жестокий опыт Великой Отечественной воины.

Что может грозить единству народа?

Во-первых, слабость власти, которая не может оградить народ от антинародных элементов и врагов народа.

Во-вторых, наличие у власти тиранов типа Нерона или Домициана в Риме [6], которые проводили репрессии не во имя поддержания веры и единства народа, а во имя личных целей и устраняет лучших людей.

Когда вера народа в упадке, народ не един, разделен, раздроблен, происходят смуты, гражданские войны, чужеземные нашествия. У нас такими периодами были Смутное время, Петровские преобразования, Гражданская война, Перестройка. В Китае тяжелыми смутами отмечались падения великих династий.

В такие периоды народы терпят тяжелые лишения, а зачастую — гибнут, как погибли Древний Рим, Египет, Вавилон, Шумер.

Единство народа — это благо, к которому всемерно следует стремиться. Мы, люди жившие в сталинское время, вспоминаем его как счастливейшее время жизни нашего народа.

О ПСИХОТИПАХ ЛЮДЕЙ И ВЕРЕ

Примечание В.И. Дайнеко

1. Людей по психотипу можно разделить на три категории

1) Люди сильные, которые не нуждаются ни в каких

«подпорках-костылях». Они обладают внутренней убежденностью и, как правило, понимают суть культуры-души народа. Таких людей мало, меньше одного процента от общей численности народа.

2) Нормальные, так сказать, средние люди. Они, для того чтобы жить нормально, нуждаются в помощи веры в свой народ. Эту их потребность можно ассоциировать с «внутренними костылями» (какие делает Елизаров: ставит трубу, крепит к ней сломанные кости, и человек может ходить на второй день после прелома). Эти люди составляют костяк народа, их большинство.

3) Слабые люди, нуждающиеся во «внешних костылях» — в религии.

Их не так много. Среди них много фанатиков.

По Л.Н. Гумилеву эти три психотипа соответствуют пассионариям (тип 1), людям нормальной средней пассионарности (тип 2), и субпассионариям (тип 3).

2. В периоды благоденствия вера народа в себя дает большей части народа (тип 2) ощущение защищенности. Но они не полностью отдают себе отчет в том, что вера — продукт культуры-души народа, так как культуру в полном объеме они не знают и специально ее изучением не занимаются, довольствуясь совершенствованием в своей профессиональной деятельности. В такие периоды число людей, ищущих опору в религии, очень сокращается. В периоды единства народа культура через веру организует жизнь народа. Вера — это тот психический механизм, который связывает людей с культурой.

3. В тяжелые смутные времена, когда нарушается единствонарода, средние люди перестают находить опору в народной вере. Они деморализуются и начинают искать опору в религии, в Боге. Исторической статистикой это твердо зафиксировано.

4. Люди сильные (тип 1) и в трудные времена верят в народ, в его культуру. Они не никогда не обращаются к помощи религии.

5. Каждая религия порождает клир, организацию священников, паразитирующую на слабых людях. Религия в смутные времена не способна объединить народ, дать ему веру и активность, защитить его.

ЛИТЕРАТУРА

1. Л.Н.Гумилев, Этногенез и этносфера, ж. Природа N 1,2 1972.
2. Аркадий Адамов, Инспектор Лосев М …с 182
3. Бугровский В.В.6 Долбилкин Н.П., Рольник И.А., Дионисий. Очерк древнерусской культуры, уроки истории. М «Слово» 1998.
4. Сыма Цянь, Исторические записки, «Наука» М, 1972.
5. Поршнев А.В. Начало человеческой истории, М “Наука” 1954.
6. Светоний Транквилл, Жизнь двенадцати цезарей, М “Наука” 1967

 

ВЛИЯНИЕ ВМЕЩАЮЩЕГО ЛАНДШАФТА  НА ДУШУ НАРОДА

Вмещающий ландшафт”, то есть природное окружение, с неизбежностью должен оказывать сильнейшее влияние на психический склад как людей, так и народов, должен формировать их души. Это особенно верно для ранних стадий человеческого общества, существовавшего ранее возникновения крупных городов и оторванной от природы городской жизни. Ведь мозг ребёнка, когда он растёт, впитывает впечатления от окружающей природы, физически формируется этими впечатлениями [1]. Именно эти впечатления будут, по‑видимому, самыми сильными и устойчивыми и глубоко заложатся в душу человека. Не подлежит сомнению, что в такой же и даже в большей мере проявляется влияние природы на душу народа – на его культуру, так как здесь результат уже не зависит от индивидуальной восприимчивости и способности к обобщениям, но является плодом коллективного творчества и, следовательно, приближается к максимальным возможностям человека как биологического вида. При этом влияние природы должно сказываться в самой основе культуры, в её фундаменте, формировать ту её сторону, которая отвечает на первый Великий философский вопрос – об отношении человека и природы.

Проследим, как мог проявиться и как проявился этот фактор в различных культурах. Посмотрим на древнеегипетскую культуру с её культом мёртвых, пирамидами, гробницами – анфиладами зал, спрятанных глубоко под землёй, высеченных в скальном основании пустынь, примыкающих к Нильской долине. Постараемся показать, что фундамент культуры – культ мёртвых – сложился под воздействием природного окружения. В самом деле, жизнь в Древнем Египте была сосредоточена в долине Нила. На запад и на восток простирались пустыни – Ливийская и Аравийская. Контраст между полной жизни узкой речной долиной и сжимающими её выжженными бескрайними пространствами пустынь очень велик. Он должен создавать в душе людей мощное впечатление хрупкости жизни, её вычлененности в мире, её особенности среди громадных пространств и могучих сил мёртвого космоса, выжженных беспощадным солнцем бескрайних пространств раскалённых камней, щебня, песка. Мёртвое могуче и вечно – живое хрупко, трепетно и быстротечно. Естественное желание продлить жизнь и повседневное наблюдение неизменных мёртвых пространств пустыни естественно должны были породить мысль о возможности продлить жизнь в “мёртвом” виде – ведь мёртвое вечно. И если удастся сохранить себя в этом мёртвом виде, то вечность будет обеспечена. Эта идея, порождённая впечатлениями ландшафта, в котором пришлось жить египтянам уже на заре их цивилизации, и легла в основу древнеегипетской культуры, породила всю её такую причудливую странность, так поражающую сталкивающихся с ней людей.

Итак: хрупкость и недолговечность живого, спрятавшегося в узкой щели Нильской долины, и мощь космических сил, действующих вне её, вечность существующих там предметов (гор, камней, щебня), свирепая жара днём и столь же свирепый холод ночью – всё это должно было глубоко и мощно воздействовать на душу людей, формировать их миропредставление и миропонимание, которое и вылилось в странную и причудливую культуру пирамид, гробниц, храмов, сонма звероголовых богов.

Думается, что и философские представления греков о бесконечной Вселенной и основы евклидовой геометрии родились в Египте и были оттуда заимствованы греками вместе с основами их искусства [2]. Ведь они так не похожи на всё природное окружение Греции, которое ярко выразилось в греческой мифологии – в нимфах, панах, нереидах и тритонах, титанах и богах – и так естественно вытекают из природы египетской. Близость космоса, его могучих и безжалостных сил и особая трепетность и одухотворённость жизни – это столкновение является сущностью египетского искусства. Именно это в нём так привлекательно. В этом его очарование. Можно сказать, что в нём отразилась, нашла своё выражение грань жизни и смерти [3]:

Смерть ожидает меня
Как возвращение домой
Из дальнего путешествия,
Как отдых под лотосами,
Как дождь в пустыне.

Другая ситуация характерна для Китая. Китайцы, складывавшиеся как народ в бассейне реки Хуанхэ, жили совсем в другом, чем египтяне, вмещающем ландшафте [4]. Это сложный ландшафт, изобилующий высокими горами, полноводными реками, текущими по плодороднейшим лёссовым почвам. В таком ландшафте жизнь людей зависела от их предприимчивости и трудолюбия, их умения подчинить себе и использовать в своих интересах природу. Как это отличается от Египта, где плодородие и урожай зависели не от предприимчивости людей, а от ежегодных разливов Нила, повлиять на которые люди никак не могли и которые они воспринимали как проявление космических сил! В Китае страну необходимо было “обустроить”, чтобы в ней было удобно жить: построить каналы, чтобы отвести в реки излишек вод, затоплявших междуречья, построить тысячевёрстные дамбы, дабы оградить поселения и поля от наводнений, вырубить леса, уничтожить крупных хищников и опасных животных. Возможность и необходимость такой работы определялась характером вмещающего ландшафта Китая и была осознана его мыслителями на заре цивилизации, когда складывалась культура китайского народа [5], и, можно думать, во многом обеспечила его подъём на исторической арене [6]. Традиция приписывает мысль о необходимости переустройства Поднебесной Жёлтому императору, а её осуществление – Великому Юю [7]. Последний так трудился ради осуществления великого замысла, что даже не позволял себе заехать в свой дом, когда проезжал мимо, и у него “стерлись волоски на ногах” от непрестанных трудов.

Насколько природа Китая до переустройства её людьми была, с одной стороны, неудобна для жизни, а с другой – допускала необходимое по своим масштабам воздействие, видно по китайским мифам [8]. Они изобилуют описаниями причудливых, зачастую страшных и свирепых порождений природы, с которыми боролись основатели китайского народа, его предки. Они боролись с неразумными, эгоистичными собственными делами и поступками – и побеждали. Борьба эта была тяжела, но не безнадёжна, и кончилась она победой организованного человеческого общества.

Мы видим, что природа Китая сформировала фундамент его культуры – идею переустройства страны силами организованного общества. Следствием этой идеи явились как конфуцианские представления о структуре общества, об этикете, при помощи которого эта структура приводится в действие, так и о возможности и необходимости переделки различных природных явлений на благо людям, которые проявились в так поражающих нас явлениях китайской культуры (например, Великая китайская стена или обычай бинтовать женские ноги).

Земля являет великое разнообразие ландшафтов. Горы и равнины, глухие темные леса и открытые взгляду степи; ледяные безжизненные просторы Арктики и субтропики – тёплые, разнеживающие изобильными плодами земли; пустыни песчаные и каменистые, где вода – крайняя редкость, драгоценность; и моря, где надо уметь не утонуть, не погибнуть; и сам великий, бескрайний океан. Все эти ландшафты освоены людьми. Люди выработали способы жизни, оптимальные для каждого ландшафта, позволяющие жить в нём с максимальным удобством. И, конечно, эти способы очень различны для разных ландшафтов, по‑разному формируют культуру народов, души людей. Вряд ли полинезиец сможет прожить в Сахаре, как и бедуин на острове среди Великого океана. Разберём примеры.

Горы, особенно высокие и суровые, требуют точного конкретного знания местности. Надо совершенно точно знать, куда ведёт каждая долина, тропа. И как по ней пройти в трудных и опасных местах. Имеются описания таких мест в ущельях Памира, так называемых “оврингов” [9], где тропа вьётся над пропастью, на дне которой ревёт река. Сорвавшись, нельзя надеяться остаться в живых. А вверх уходят отвесные скалы, и дороги впереди нет. И лишь зная, на какой еле заметный выступ за выступом скалы надо поставить ногу, держась при этом рукой за столь же незаметный (но точно известный) выступ камня над головой, можно с риском для жизни миновать такое место.

Братья Троновы, описывая свои путешествия по Алтаю в районе Белухи, рассказывают о тамошних жителях, которые умели в одиночку ходить через снежные перевалы. Они брали с собой по два тулупа, и если их на перевале застигала пурга, прятались в известным им местах, ложились на один тулуп, укрывались другим и так пережидали непогоду, иногда по несколько суток. Конечно же, для этого надо хорошо знать дорогу и особенности местности, места, где можно отлежаться, переждать непогоду. Без таких конкретных знаний в горах не прожить.

Можно вспомнить печальную историю Кошурникова, именем которого названа станция на ветке железной дороги Абакан-Тайшет. Он прокладывал эту трассу и, застигнутый на горной реке Казыр ранней зимой, не зная порогов и пытаясь пройти по замерзающей реке на плоту, погубил свой отряд и погиб сам. Предсмертные записки его с описанием этих трагических событий были найдены спустя год после гибели.

Итак, горы требуют точных, конкретных, подробных знаний. Эти требования ландшафта формируют душу горных народов, их культуру, становятся их способом постижения мира.

Степной ландшафт требует совершенно другого знания. Представьте себя где-нибудь в Причерноморских степях в те времена, когда они ещё не были распаханы. Безбрежное море трав, уходящее к горизонту. Что тут известно конкретно? Конечно, речная сеть, общий характер местности. Но знание того, что в двух днях конного пути на запад лежит Днепр, а в трёх на восток – течёт Волга, не поможет вам напоить коня и напиться самому, раздобыть еду и укрыться от непогоды. Тут нужны правила, а не конкретные знания, ведь степь везде одинакова. Нужно уметь ответить на вопрос “как?”, а не на вопрос “где?”. Как найти воду, как найти пищу, как укрыться от непогоды (а не где её переждать). Мы видим, что степной ландшафт требует знания правил, и в этом направлении формирует душу людей и культуры народов.

Горный ландшафт нужно знать весь в подробностях, исчерпывающе – такое знание необходимо для жизни в нём. Он порождает “пересчётный” тип мышления. Степь исчерпать невозможно – само это требование бессмысленно.

С т е п ь ф о р м и р у е т м ы ш л е н и е
п р а в и л а м и, “к а т е г о р и й н ы й”
с п о с о б м ы ш л е н и я.

Океан действует на душу людей аналогично степи. Он везде одинаков. Неважно, где застанет человека шторм, ведь укрыться от него всё равно негде. Надо знать, как его пережить. То же самое с пищей и пресной водой: надо знать, как их достать. Опыт Бомбара, описанный им в знаменитой книге “За бортом по своей воле”[], в высшей степени показателен. Он говорит о необходимости знать эти правила, чтобы выжить в океане. Можно вспомнить тяжелейшее путешествие капитана Блая на перегруженном баркасе. Он сумел сохранить свой экипаж, потому что был хорошим моряком и знал, как надо действовать [10]. В то же время неподготовленные люди, оказавшись на шлюпке после кораблекрушения, ещё не начав страдать всерьёз ни от жажды, ни от голода, умирают на третий день – от чувства безнадёжности и страха.

Другое дело – морское побережье, каботажное плавание. Тут, как и в горах, нужно точное, конкретное знание. Нужно точно знать, в каких бухтах можно укрыться от шторма, далеко ли они, какие мели у них на входе.

Таким образом, можно сделать вывод, что ландшафты монотонного характера требуют от людей мышления правилами и соответ-ствующим образом формируют народные культуры, а расчленённые ландшафты требуют конкретного точного знания и исчерпы-вающего “пересчётного” мышления – и соответствующим образом формируют народные культуры.

Вернёмся к горам. Есть ещё одна сторона человеческой души, которую формирует горный ландшафт: это умение (и потребность) действовать в одиночку, полагаться на свои силы. В описании восхождения итальянской экспедиции на Канченджунгу (Канченджангу) – вершину в Каракоруме, одну из высочайших в мире – есть такой эпизод [11]. Непогода заставила отряд спуститься в базовый лагерь. В верхнем лагере остался один человек. У него началась ангина. И хотя между лагерями не прерывалась радиосвязь и расстояние было небольшим (семьсот метров по высоте), он умер, так как никто не смог пробиться к нему с лекарствами. Этот пример говорит о том, что в горах человек может полагаться только на себя. Если ты сам не справишься с ситуацией, никто тебе не поможет. Но умение действовать в одиночку даёт в горах большую силу. Устроив засаду в подходящем месте, один человек может удержать целую армию. Недаром в горных долинах оседали остатки народов, вытесненных врагами с равнин. В горах враги не могли их достать. Эти особенности горного ландшафта порождают в душе людей индивидуализм, формируют в этом плане народные культуры. Индивидуализм становится условием выживания народа в горах. И ещё одна особенность горного ландшафта: он допускает, а зачастую и требует действия хитростью, коварством, обманом, так как, не обладая большой силой, но пользуясь знанием гор, человек (и народ) может справиться с очень большой вражьей силой.

Степь же требует совершенно иного. Она открыта. Что можно сделать в степи в одиночку? Если ты один, а из-за холма вылетел отряд половецкой конницы, остаётся только упасть в траву и надеяться, что тебя не заметят. “Один в поле – не воин”, – говорит русская пословица. В степи помочь могут только сплочённость, совместные действия, безоговорочное подчинение личности коллективу. Отсюда – коллективный тип действий и мировосприятия у степных народов. И поскольку коварство, обман не выигрышны в степи, у степных народов преобладают прямодушие и верность слову.

Очень показательно сравнение в этом плане “Песни о Нибелунгах” – эпоса германских горных племён [12], с “Песней о Роланде” – эпосом равнинных галльских племён, из которых впоследствии сложился французский народ [13]. Одна из героинь Песни о Нибелунгах, Кримгильда, чтобы отомстить за смерть её мужа, Зигфрида, вышла замуж за вождя гуннов, двадцать лет ждала удобного случая, а когда он наступил, убила своих детей, представив их смерть делом своих врагов. Роланд же, попав в трудное положение, в смертельную опасность, так обращается к своей дружине: “Помолимся богу, друзья, и возьмёмся за свои двуручные мечи!”

Приведённые соображения не исчерпывают вопроса, а дают лишь первый его набросок. Однако уже они убедительно говорят об определяющей роли вмещающего ландшафта в формировании души народа.

1990 г.

ЛИТЕРАТУРА

1.Любимский И. А., Позин Н. Н., Полянский С. С. и др. Основы теории биологических анализаторов. – М.: Наука, 1986.
2.Чайлд Г. Древний Восток в свете новых раскопок. – М.: Иностранная литература, 1956. – С. 24-25.
3.Матье М. Э. Разговор разочарованного со своей душой. // История искусств Древнего Востока. Т. 1 “Древний Египет”. – Л.: Гос. Эрмитаж, 1941. – С. 57.
4.Ландшафты Китая. Альбом. – Пекин, 1986.
5.Ян Чжу, Ле Цзы, Чжуан Цзы. Атеисты, материалисты и диалектики Древнего Китая. – М.: Наука, 1967.
6.Го Юй. Речи Царств. – М.: Наука, 1987.
7.Сыма Цянь. Исторические записки. Т.1.– М.: Наука, 1972. – С 150–159.
8.Юань Кэ. Мифы Древнего Китая. – М.: Гос. изд-во вост. лит-ры, 1987.
9.Агаханянц О. Е. На Памире. – М.: Мысль, 1975. – С. 20–25.
10.Даниельсон Б. На “Баунти” в южные моря. – М.: Наука, 1966.
11.Эванс Ч. Неприкосновенная Канченджунга. – М.: Физ-ра и спорт, 1961.
12.еснь о Нибелунгах: немецкий народный эпос. – С-Пб.: изд-во И. Глазунова, 1886.
13.Песнь о Роланде: французский народный эпос. – С-Пб.: изд-во И. Глазунова, 1917.
14.Бомбар А. , За бортом по своей воле,”Географгиз” М 1959

 

АНТИЭКОЛОГИЧЕСКАЯ СУЩНОСТЬ ЗАПАДНОЙ (ЕВРОПЕЙСКОЙ) КУЛЬТУРЫ

“Человек в рамках прогресса —
не человек, а обрубок”

Пьер Рабардаль [11]

С великими культурами Старого Света – Китайской, Индийской, Персидской – мы практически не знакомы. С Европейской же культурой – культурой Западного мира – знакомы все. Чем же это объясняется? – Невероятной агрессивностью Европейской культуры, стремлением европейцев навязать свою культуру всем народам, всему миру. Действительно, история последнего тысячелетия сформирована всемирной агрессией Европы. Где великие культуры инков, ацтеков? Где свободные индейцы прерий Америки? Где племена лесных охотников, воспетые Фенимором Купером и Майн Ридом? Где аборигены Австралии, Тасмании? Разорение Африканского континента, к счастью, не кончилось полным истреблением народов Африки, хотя вполне могло кончиться так. По очень грубым оценкам, за период работорговли из Африки было вывезено более 200 миллионов молодых мужчин и женщин. Всех остальных, включая стариков и детей, просто убивали, так что земля в разорённых селениях была устлана скелетами, детскими в том числе. [1]. Захват англичанами Индии, как и их изгнание оттуда, проведённое Ганди и Индийским национальным конгрессом, хорошо известны. Меньше известно завоевание европейцами Китая во времена опиумных войн и изгнание их оттуда Сунь Ят-Сеном. На нашу страну европейцы нападали неоднократно. Александр Невский бил немцев на Чудском озере, Карла XII били на Украине, Наполеона – под Москвой, Гитлера – под Сталинградом. Но теперь они добрались‑таки до нас, и разграбление нашей страны идёт с поистине европейским размахом.

Агрессия европейцев не ограничивается другими народами: они организовали всемирный биоцид и уничтожают всё живое, биосферу планеты [2].

Агрессивность западных людей не является плодом заговора, деятельности какого-то тайного общества. Она велась и ведётся открыто, всегда широко пропаган-дировалась. Поэтому ответствен-ность за неё несёт Западная культура. Понятно, что с таким чудовищным явлением необходимо разобраться. И прежде всего – ответить, почему же до сих пор мы считали Европейскую культуру гуманной, передовой, прогрессивной. Это объясняется, на наш взгляд, двумя причинами.

Во-первых, тем, что вину за свою агрессию европейцы всегда сваливали на одного человека (Наполеон!) или на определённую группу людей (фашисты, Гитлер), хотя хорошо известно, что Гитлера толкали на Россию западные “демократии”. И Второй фронт они открыли не для того, чтобы помочь нам разбить Гитлера, а для того, чтобы “спасти” от нас Европу.

Во-вторых, это объясняется привлекательными чертами Западной культуры: приматом в ней личности, изумительной организацией быта и успехами техники. И, конечно, беззастенчивой (хотя и лживой) пропагандой своей “гуманности” и “прогрессивности”.

Европейская культура обладает большой притягательной силой, в этом ей надо отдать должное. Она успешно внедряется в культуры всех народов. Латинская Америка и Африка, сохранившие большой процент собственного населения, приняли тем не менее Европейскую культуру. Даже японцы, несмотря на людоедский опыт американцев в Хиросиме и Нагасаки, включились, по‑видимому, в круг стран Западного мира. Даже Индия и Китай, изгнавшие европейцев, не избежали влияния Европейской культуры. Россия сейчас уже второй раз “открывает ворота в Европу”, хотя в результате первого “открытия”, проведённого Петром I, страна была разорена дотла (не от хорошей же жизни Пётр I снимал колокола с церквей!), а к уровню благосостояния, характерного для времени Алексея Михайловича, вернулась только через сто лет, к концу царствования Екатерины II (да и вернулась ли?). Итак, в чём же сущность Европейской культуры? Для того, чтобы полностью охарактеризовать любую культуру, необходимо построить её структурно‑ функциональную схему. Решение этой задачи применительно к Европейской культуры в полном объёме выходит за рамки наших целей и возможностей. Мы лишь очертим её контуры и оттеним главные черты.

Прежде всего следует отметить, что Европейская культура, если пользоваться терминологией теории систем, представляет собой полную “пирамиду”, лишена какого-либо эклектизма и в силу этого является (в той же терминологии) Великой культурой. Её фундаментальным принципом является принцип прогресса или свободы личности. По нашему мнению, основы Европейской культуры возникли ещё в древнем мире, в эллинистическом Египте – как реакция пришлых народов на слишком жёсткую общественную структуру. Эти народы, оседавшие в благодатной Нильской долине и не связанные миропредставлениями египтян, должны были выработать внутреннюю свободу, “свободу личности”, в противовес стоявшему перед ними и чуждому им монолитному египетскому государству, которое они не имели никакой надежды поколебать или склонить в свою сторону. Произведения египетского искусства времени эллинизма – например, фаюмские портреты, целиком сосредоточенные на личности, на раскрытии её психологии (так похожие на портреты наших современников!), полностью лишённые какого-либо общественного содержания (в противовес портретам Древнего и Среднего царств) – убедительно указывают на эллинистический Египет как на страну, где сложился принцип свободы личности. Оттуда он проник в Рим при завоевании им Египта. Можно думать, что этот принцип, антиобщественный по своей сути, и вызвал превращение Рима из республики в империю и последующее его падение. Спасение древнего мира (в виде Византии – Восточной Римской империи) явилось следствием принятия в качестве официальной идеологии христианства, которое ввело общественные ограничения на свободу личности. Позднее этот принцип вместе с римским наследием был усвоен европейскими народами и в средние века лёг в основу складывающейся Европейской культуры.

Проследим действие принципа “свободы личности” в трёх главных аспектах культуры: взаимодействие общества с природой, взаимодействие людей в обществе и его влияние на личность, внутренний мир человека. Нужно понять, какие мировоззренческие идеи он выдвигает, развитию каких философских идей способствует; далее надо понять, как он влияет на общественные структуры, какие формы общественных отношений стимулирует и, наконец, надо определить, как он формирует личность человека, какие жизненные цели перед человеком ставит, людей какого типа выдвигает.

ЛИЧНОСТЬ. Принцип свободы личности или неограниченного развития концентрирует внимание культуры на личности, представляет её явлением самодовлеющим, главной ценностью, и требует от неё максимального самораскрытия, максимального самовыражения и самоутверждения. Отсюда вытекает индивидуализм как общественное мировоззрение. Следствием этого является богатейший набор ярких индивидуальностей – полный набор разновидностей и характеров, порождаемых человеческим генотипом, весь спектр, допускаемый биологическим видом человека. От святых, каким был Франциск Ассизский, и борцов за счастье людей, каким был Джон Браун, до мрачных садистов, каким, несомненно, был великий инквизитор Торквемада, грязных преступников и убийц типа Кровавого Моргана. Именно этой возможностью максимального раскрытия задатков и способностей в первую очередь и объясняется привлекательность Европейской культуры. Все остальные культуры налагают на личность достаточно жёсткие общественные ограничения (максимальные в индийской культуре, полностью подчиняющей личность обществу). Однако личностная направленность культуры имеет и отрицательные стороны, особенно в широких общественных проявлениях.

БЫТОВИЗМ. Бытовая направленность Европейской культуры бросается в глаза. Наши люди возвращаются из Европы в ажиотаже: “На каждом углу магазин, и всё-всё есть”; “Пятьдесят сортов колбасы, сорок сортов сыра, всё нарезано ломтиками и каждый ломтик завёрнут в целлофан”! – и т. п. Автора этой статьи в своё время поразил оружейный магазин в Лейпциге. Там были все (буквально все!) виды боевого и охотничьего оружия: от пистолетов всех марок до бронебойных ружей, от всех видов ружей для охоты до арбалетов с оптическим прицелом. Причём совсем недорого: пистолет стоит столько же, сколько ботинки среднего качества – и это при том, что картинная галерея в Лейпциге куда беднее, чем в Туле или Горьком. Европейское искусство прекрасно демонстрирует эту черту культуры. Самый беглый его обзор убеждает в этом. Голландцы с их ярмарками, драками в кабаках, фантастическими натюрмортами (которые, безусловно, являются одной из вершин европейского искусства), французская классика с садами и парками, дамами и кавалерами, итальянское искусство, полное битв и живописных развалин, деспотов, епископов и обнажённых женщин, английская портретная и пейзажная живопись – всё только о быте. Вот, к примеру, широко известная у нас картина Лиотара “Шоколадница”. Молодая красивая женщина в нарядном атласном платье, крахмальном переднике и с подносом в руках, на котором дымится чашка шоколада. Богатый покойный дом, красивая, готовая услужить женщина, шоколад, подаваемый в постель – всё настраивает чувства на комфорт и услаждение, говорит о доведённой до тонкости организации быта. Такая организация не возникает сама по себе, случайно. Она есть плод целенаправленных тысячелетних усилий, на неё ориентирует культура. Наивны представления, что с введением у нас капитализма автоматически возникнет европейское бытовое благоустройство. В России капитализм был, но европейского благоустройства не было. И Петру I, который пытался заставить страну европе-изироваться, не удалось сколько‑нибудь поднять организацию быта. Людям, которые ценят бытовые удобства превыше всего, надо, конечно, перебираться куда-нибудь в западный мир.

ДУХОВНАЯ НЕЗРЕЛОСТЬ. Стремление к неограниченному самоутверждению, на которое Европейская культура ориентирует личность – самоутверждению вопреки всему и против всего, в других культурах воспринимается как духовная незрелость. У нас оно свойственно подросткам. Европейская же культура рассматривает такое самоутверждение как главное свойство человека и соответствующим образом формирует всю систему ценностей. Поэтому европейцы, при серьёзном знакомстве с ними, кажутся в какой-то мере взрослыми детьми. По-видимому, люди Западной культуры и сами это ощущают – не зря же они называют себя только по имени и часто уменьшительно.

В Западной культуре нет принципа самоограничения, который даётся мудростью, зрелостью. Западная мудрость имеет оттенок цинизма (Анатоль Франс, Томас Манн) или аналитичности (Швейцер), ей не свойственна синтетичность, характерная для глубоких культур (например, для китайской).

ПРОГРЕССИРУЮЩЕЕ ОДИЧАНИЕ. Европейские народы сложились из очень крепких социально, сплочённых варварских племён, к тому же они сцементированы христианством. Однако вместе со сложением Европейской культуры началась борьба личности против общества за свою свободу. Эта борьба (ярко отражённая Шекспиром), давшая такие прекрасные плоды, как возрожденческий гуманизм, составляла и составляет главное содержание духовной жизни Европы. Последовательное проведение в жизнь принципа отказа от навязывания личности общеобязательных требований привело к упрощению воспитания и образования. Стремление сделать обучение приятным и интересным кончилось резким падением его уровня, повело к прогрессирующему снижению уровня не только общественного сознания, но и содержания личности, духовного и профессионального, то есть к прогрессирующему одичанию, о котором так убедительно писал А. Швейцер [3]. Ошибка Швейцера в том, что он считал прогрессирующее одичание результатом развития цивилизации – но это характерно только для западного мира: Китайская и индийская цивилизации при своём развитии не приводили к одичанию. Прогрессирующее одичание, падение духовного содержания “массовой культуры” при ярко выраженном бытовизме культуры привели к развитию потребительства – неоправданному и бессмысленному росту изобилия потребительских товаров, изобилию, которое становится опасным для физического и психического здоровья людей.

МИРОПРЕДСТАВЛЕНИЕ. Европейскую философию принято считать самой серьёзной и глубокой, собственно единственной серьёзной философией. Это мнение у нас настолько укрепилось, что о философии Китая, Индии, Персии говорят как об имеющих лишь историческое значение курьёзах. Утверждается, будто европейская философия послужила основой науки, хотя сами учёные с таким мнением не согласны и философию научной дисциплиной не считают. Очерк европейской философии и её исчерпывающая критика даны у А. Швейцера в указанной выше работе. Мы здесь лишь кратко её суммируем.

Европейская философия – наследница греческой науки и средневековой схоластики. После Де Карта (который ясно видел реальность и поэтому был честным дуалистом) усилия философов были направлены на построение монистической философии, лишённой картезианского дуализма. Основным вопросом философии стал вопрос об отношении сознания к материи. И далее, в полном соответствии с фундаментальным принципом Европейской культуры – принципом неограниченного развития – усилия философов были направлены на построение схем развития мира. Вершиной этого направления считается философия Гегеля, трактующая эволюцию Вселенной в виде самораскрытия “абсолютной идеи”. Особым направлением европейской философии были попытки построения объективно обусловленной, то есть вытекающей из законов мироздания, этики – такой, которая разрешала бы учёным ставить опыты, а разбойникам не разрешала бы грабить (Спиноза, Кант). Как известно, эти попытки потерпели сокру-шительную неудачу.

В наши цели не входит подробный разбор европейской философии, за которым можно обратиться к упоминавшейся книге А. Швейцера. Мы считаем необходимым отметить следующие моменты.

1. Европейская философия ни в коей мере не может считаться вершиной мировой философской мысли. Идеалистическая философия гораздо раньше и глубже была разработана в Индии [4], материалистическая – (гораздо глубже и полнее) – в Китае [5].

2. “Основной вопрос” европейской философии, вызванный её борьбой с христианством, в свою очередь заимствовавшим идею разделения души и тела из Персидской культуры, отражает борьбу личности и общества в Европейской культуре. Введение в науку понятия информации как материальной сущности сняло его с повестки дня.

3. Построение схем развития мира есть следствие фундаментального принципа Европейской культуры – принципа прогресса. Никакого отношения к реальности они не имеют и никаких её черт не отражают.

4. В целом европейская философия – дитя схоластики. Она питается внутренними идеями Европейской культуры и замкнулась на их разработке. Её построения не отражают реальности. Она не смогла дать идей науке, не дала активного жизнеут-верждающего мировоззрения обществу, способного сгармонировать его с природой, европейцев – с другими народами, личность – с обществом.

5. Социальная бесплодность европейской философии привела к тому, что идеи общественного бытия породила наука, дав разного рода социально-экономические теории – сугубо прагматические, исходящие из структуры существующего в европейском мире положения и не способные дать человечеству каких-либо конструктивных идей. В результате, как писал Швейцер, Западный мир лишился жизнеутверждающих ориентиров и при оценке явлений, с которыми его сталкивает действительность, вынужден исходить из сиюминутных интересов, действуя по принципу: “Спасайся, кто может!”. Это чревато смертельной опасностью для всего человечества.

ОБЩЕСТВЕННОЕ УСТРОЙСТВО. Ставя в центр внимания личность и давая полный разворот задаткам человека, Европейская культура культивирует индивидуализм, а в общественных отношениях выдвигает на первый план людей активных, энергичных, агрессивных. Кроме того, она рекомендует конкуренцию и вообще борьбу как универсальное средство решения общественных противоречий. Гениальную формулу взаимодействия людей в европейском обществе дал Корбюзье:

Свобода человека стеснена его соседом” [6]. Свобода поставлена на первый план, соседи – ближайшее окружение – на второй, а общество в целом просто выпадает из поля зрения!!!

В Европе обществу приходится защищаться от личности – в этом плане очень показательна борьба городов с баронами в средневековой Европе. Борьба личности и общества составляет главное содержание духовной жизни Западного мира – это хорошо видно, например, по произведениям Шекспира. Как известно, Римская цивилизация пала потому, что личностные интересы взяли верх над общественными [7]. Христианские заповеди: “Не убий, не укради, не пожелай жены ближнего” и пр. есть не что иное, как ограничения, налагаемые обществом на свободу личности. Христианские идеи поддерживали общественное равновесие Западного мира почти две тысячи лет. Первую брешь в них удалось пробить учёным: они добились для себя свободы научных исследований – права ставить опыты, а не полагаться на божье слово. И тем самым подорвали представление о незыблемости библейских положений.

Но если учёному разрешается ставить опыты, то почему разбойнику нельзя грабить? – Вопрос краха общественных запретов в Европейской культуре стал вопросом времени.

Попытка марксизма ввести общественные ограничения на свободу личности, исходя не из божественного авторитета, а из потребностей общества, вообще не получила в Западном мире заметной популярности.

Личность выдвинула против общества идеи “гуманизма”. Они заняли в Европейской культуре одно из ключевых мест и крайне ограничили возможности борьбы общества с антиобщественными действиями “личностей”.

В Европейской культуре сформулированы цели личности, но не сформулированы цели общества. Поэтому в своей борьбе с личностью общество, когда ему удавалось поставить ту или иную категорию людей вне закона, тоже проявляло максимальную свирепость. Стоит вспомнить ужасы инквизиции, охоту за “ведьмами” в средневековой Европе или за “шпионами” в Америке 50-х годов, южноафриканский апартеид… Всего и не перечислишь.

ВСЕМИРНЫЙ ГЕНОЦИД И ВСЕПЛАНЕТНЫЙ БИОЦИД. Если внутри европейского общества свобода личности так или иначе ограничена обществом, то за его границами, где их закон не действует, самые дикие и жестокие инстинкты людей получили полный разворот и вылились во всемирный геноцид, последовательно проводившийся европейцами против всех народов, до которых они сумели достать. Историю завоевания Америки, Австралии, Тасмании, чудовищное избиение негров во времена работорговли знает каждый. Менее известен геноцид европейцев в Индии и Китае. Тут их сдерживало уже начавшееся развитие средств информации и общественное мнение в собственных странах. Однако когда к тому появлялись “законные основания” (например, во время восстания сипаев в Индии или во время опиумной войны в Китае), они разворачивались вовсю. Стоит также вспомнить двадцатилетнюю войну американцев во Вьетнаме, где они применяли напалм для сжигания живых людей и где до сих пор не зарастают политые дефолиантами джунгли. Нельзя забыть немецкие лагеря смерти, вину за которые возложили на фашистов – а не на породившую их культуру. Поражает не только размах организованных европейцами уничтожений, но и зверства, свирепейшие жестокости, которые они при этом применяли. Европейская культура возводит жестокости в ранг эстетической категории, что хорошо видно по средневековому искусству, в котором смакуются всякого рода пытки и истязания.

Идейным оружием всемирного геноцида выступают различные теории превосходства европейцев над другими народами: теория “высшей европейской расы”, теория “преимуществ европейской цивилизации и дикости всех прочих народов” (в том числе китайцев и индусов, культура которых
по крайней мере
на две тысячи лет древнее культуры Европейской).

И если избиение неевропейских народов хоть как-то сдерживается идеями “гуманности” (“ведь и неевропейцы – тоже люди”), то, когда дело доходит до “меньших братьев”, тут уж европейцы не знают никакого удержа. Убийство животных в массовых масштабах, проводимое ради нужд промышленности, ради удовлетворения моды, ради спорта и ради удовольствия мучением жертв, охватило всю планету, вылилось во всемирный биоцид, приведший к уничтожению нескольких тысяч видов животных и растений, поставивший на грань гибели всю биосферу планеты. Создаваемое средствами информации и поддерживаемое даже учёными представление о том, что всё живое “вытесняется” нормальной человеческой деятельностью, глубоко неверно и лживо. Всё живое, как убедительно показал Фарли Моуэт, просто физически уничтожается, причём с чудовищной жестокостью: вытапливание пингвиньего жира на кострах из живых пингвинов, сдирание шкур с живых тюленят, которые при этом кричат как дети, накачивание воздуха в живых китов и пр. и пр.

Ответственность за всемирный биоцид несёт Западная культура. Никакая другая культура не проводила избиения всего живого в таких всепланетных масштабах.

СЛУЖЕНИЕ СМЕРТИ. Всемирный биоцид и всепланетный геноцид, проводимый людьми Западной культуры в течение всей истории Западного мира, выдвинутая там идея “Золотого миллиарда”, требующая уничтожения большей части человечества и вступившая в фазу своего осуществления – всё это говорит о том, что в глубинных основах Европейской культуры заложено стремление сеять смерть, нести её всему живому на планете. Культуры с такой направленностью известны в истории; Л. Н. Гумилёв назвал их “химерами” или “антикультурами” [8].

ОБЩИЙ КРИЗИС ЧЕЛОВЕЧЕСТВА. Принцип неограниченного развития и отсутствие ясно сформулированных целей общества стимулировал неконтролируемый рост народонаселения стран Европейской культуры, а в силу всепланетного влияния Запада – и на всей планете, что привело человечество к общему кризису. Рост народонаселения идёт за счёт растраты основного фонда биосферных запасов. Уже сейчас население планеты втрое превышает то, которое может прокормиться за счёт ежегодного прироста биомассы. Исчерпание запасов биосферы – дело немногих десятилетий и означает гибель человечества.

В то же время Западная культура, определяющая дух и характер предприятий Западного мира, никак на этот кризис не реагирует и реагировать отказывается. В силу своего основного принципа – “свободы личности” – она и не может предложить конструктивных мер защиты от него. По-видимому, вопрос “кому с исчерпанием ресурсов жить, а кому умирать?” Европейская культура будет решать в присущем ей духе — силой, то есть Третьей Мировой Войной – экологической, войной за ресурсы, в которой должна будет погибнуть большая часть человечества (ведь за счёт ежегодного биосферного прироста прокормиться может только около двух миллиардов человек). И, судя по заметкам в американской прессе, страны Западного мира – особенно Америка, объявившая программу “Золотого миллиарда” –– к этой войне готовятся. Необходимость принятия срочных мер против неконтролируемого роста человечества очевидна – но Европейская культура не в состоянии предложить для этого что-либо действительно конструктивное. И, несмотря на серьёзнейшие предупреждения учёных, она даже не может серьёзно поставить этот вопрос на рассмотрение мировой общественности.

В настоящее время ограничение рождаемости введено лишь в Китае. Там это стало возможным не в силу “тоталитарности режима”, как об этом думают европейцы, а в силу положений китайской культуры, требующей гармонии между природой, обществом и личностью.

Отметим ещё одну особенность “взрывного” роста народонаселения планеты: он сопровождается ростом больших городов, следствием которого (как убедительно показал Швейцер) является прогрессивное одичание широких масс – а это подрывает саму возможность разумного управления процессами развития человечества.

ПОДВЕДЁМ ИТОГИ

1. История последнего тысячелетия определялась всемирной агрессией Европы. Всемирный геноцид и всепланетный биоцид, за который несёт ответственность Европейская культура – культура Западного мира – проводился и проводится с планетарным размахом и чудовищной жестокостью. В основе Европейской культуры лежит стремление нести смерть.

2. Борьба личности и общества, составляющая содержание духовной жизни Западного мира, привела к последовательной капитуляции общества и к прогрессирующему одичанию широких масс.

3. Европейская культура стимулирует развитие бытовой стороны жизни и ограничивает духовное развитие людей ступенью отрочества.

4. Европейская культура привела человечество к экологическому кризису и поставила его на грань мировой экологической войны.

5. Европейская культура – духовно незрелая. Об этом свидетельствуют все её проявления – агрессивность, жестокость, самоутверждение, даже техническая и бытовая направленность.

6. Предлагающая борьбу как универсальное средство решения всех проблем, Европейская культура не может удержать человечество в равновесии и ведёт его к гибели.

ВЫВОД. Всё вышеизложенное говорит о Европейской культуре как о культуре исключительно антиэкологической. Переход человечества к Устой-чивому развитию на её основе осуществлён быть не может Она ведет к гибели человечества и поэтому требует коренной перестройки.

1992 г.

ЛИТЕРАТУРА

1.Де Ланда Д. Сообщение о делах в Юкатане. – М.: Наука, 1956.
2.Ливингстон Д., Ливингстон Ч. Путешествие по Замбези. – М.: Географгиз, 1956.
3.Маундфорд Ч. Коричневые люди и красные пески. М.: Прогресс, 1958.
4.Моуэт Ф. Трагедии моря. – М.: Прогресс, 1988.
5.Швейцер А. Культура и этика. – М.: Прогресс, 1973.
6.Древнеиндийская философия. – М.: Мысль, 1972.
7.Ян Чжу, Ле Цзы, Чжуан Цзы. Атеисты, материалисты и диалектики Древнего Китая. – М.: Наука, 1967.
8.Корбюзье. Планировка города. – М.: ОГИЗ-ИЗОГИЗ, 1933
9.Гумилёв Л. Н. Этногенез и этносфера. // Природа, 1972. – №№ 1–2.
10.Гумилёв Л. Н., Панченко А. М.Чтобы свеча не погасла. – М., 1997. – С. 34.

11.Пьер Рабардаль, Люди и технологии\\ цит по Хоск-и-Гассет , Избр.труды, “Весь мир” М 2000.

 

ВСЕМИРНЫЙ БИОЦИД.
КТО ЗА НЕГО В ОТВЕТЕ?

Люди Европейской культуры противопо-ставляют себя природе. Мысль о том, что свои действия, поступки, жизнь надо соразмерять с природой, с её проявлениями, просто не приходит им в голову. Печально‑знаменитая формула И. В. Мичурина “мы не можем ждать милостей от природы, взять их у неё – наша задача” – естественное порождение Европейской культуры. Она вовсе не говорит о какой-то особой злонамеренности её автора, а просто выражает породившее современный экологический кризис отчуждение европейца от природы. Его можно проследить во многих аспектах отношения к природе. Возьмём, например, охоту. Охотой жили практически все народы эпохи дикости, общинно-родового строя. Но, как хорошо известно, они относились к охоте как к необходимости и никогда не убивали зверей больше, чем им требовалось для жизни. И только народы, принадлежащие к Европейской культуре, изобрели спортивную охоту – убийство ради развлечения, а так же и охоту промысловую, рассчитанную не на удовлетворение своих потребностей, а на широкое использование убиваемых животных в качестве сырья в промышленности. Спортивная охота и сейчас широко распространена и считается (даже у нас) благородным и красивым занятием, способствующим развитию у людей “любви к природе”. Сама мысль, что убийство животных может развить к ним любовь, нормальному человеку должна показаться дикостью. Однако на эту тему написано множество знаменитых книг – например, “Записки ружейного охотника Оренбургской губернии” С. Т. Аксакова или“Зелёный шум” М. М. Пришвина [1], цитату из которой мы приводим:

Все виды охоты я в своей жизни изведал… Меня очень волнует одна мысль: как бы удержать и развить в нашей новой советской культуре те особенности русской народной охоты, которые так замечательно повлияли на творчество наших учёных, путешественников, художников, композиторов и уж, конечно, само собой, на мастеров военного дела… Она содержит в себе священное чувство охраны природы как нашей Родины”.

Промысловую охоту описал Ф. Моуэт в книге “Трагедии моря” [2]:

Собранные в кучу молодые тюлени напоминали груду забитых телят, и когда из этой кроваво-грязной массы туш поднимало дёргающуюся голову какой-нибудь несчастное, ещё живое существо, я не мог больше этого выдержать… Один из зверобоев подцепил тюленёнка острогой, и малыш совсем заходился от крика, точь-в-точь как кричал бы благим матом, прерываемым судорожными рыданиями, маленький ребёнок, корчащийся от мучительной боли. Я видел, как с другого, ещё живого тюленёнка, содрали шкуру, и его голое тело, обливаясь кровью, билось в предсмертных конвульсиях. …Одной книги не хватило бы даже для поверхностного описания ущерба, нанесённого Североамериканскому континенту со времени появления там европейцев – носителей Западноевропейской культуры, в отличие от ущерба, причиняемого животному миру коренным населением… Эта книга не об исчезновении тех или иных видов животных, а о повсеместном сокращении животного мира как единого целого, со всеми его взаимосвязями… Быть может, она поможет изменить наши взгляды и действия, с тем, чтобы в будущем мы окончательно не превратились в разрушителей мира живой природы”.

Действия европейцев Фарли Моуэт справедливо называет биоцидом, ибо своим конечным результатом они имеют полное уничтожение биосферы.

А вот что пишет доктор Артур Бенет в книге “Жизненный цикл птицСеверной Америки”:

Их самые жестокие враги, вне всякого сомнения – это люди, веками убивавшие их в огромных количествах и безжалостно кравшие их яйца, пока птицы не были практически полностью истреблены”.

Это поголовное избиение всех животных людьми Европейской культуры началось с широкого распространения огнестрельного оружия – с конца XIV в. Проводилось оно с чудовищной жестокостью, сравнимой разве что со зверствами фашистов во Второй мировой войне. Аарон Томас описал, как на острове Франк в конце XVIII века промышленники вытапливали жир пингвинов:

Всё время, пока вы живёте на острове, вы постоянно совершаете ужасные жестокости, ибо вы не только сдираете шкуру с живых пингвинов, но вы также заживо сжигаете их… Вы устанавливаете котёл и разводите под ним костёр из самих несчастных пингвинов”.

Жестокости китобойного промысла широко описаны, но это не прекращает его практики, когда в загарпуненного живого кита забивают трубу, через которую его накачивают воздухом, чтобы он не утонул, и оставляют мучиться сутками, пока до него не дойдёт очередь разделки.

Мы приводим эти описания не для того, чтобы показать особую жестокость и циничную беспринципность европейцев, а чтобы поставить вопрос: почему так происходит и кто (или что) за это в ответе? Совершенно очевидно, что европейцы сами по себе не более жестоки, чем все остальные люди на нашей планете. Но если это так, то ответственность за проводимый европейцами биоцид лежит целиком на Европейской культуре. Какие же её положения являются основанием и оправданием биоцида?

Обратимся к Библии – книге, в которой сформулированы основы Европейской культуры и которую в течение почти двух тысяч лет каждое воскресенье читали на проповедях в храмах по всей Европе и Америке. Глава 1 Книги Бытия:

После отделения света от тьмы и сотворения мира Бог создал траву, сеющую семя, и дерево плодовитое, приносящую по роду своему плод, а также рыб и птиц, и зверей, и велел им плодиться, множиться и населять землю… После этого сказал Бог: “Сотворим человека по образу Нашему и подобию; и да обладает он рыбами морскими и птицами небесными и зверями, и скотами, и всею землёю, и всеми гадами, пресмыкающимися по земле”. И сотворил Бог человека по образу Божию: мужа и жену сотворил. И благословил их Бог, говоря: “Растите и множитесь, и наполняйте землю, и владейте ею, и обладайте рыбами морскими, и зверями, и птицами небесными, всеми скотами и всею землёю, и всеми гадами, пресмыкающимися по земле”. И сказал Бог: “Это Я дал вам всякую травы… и всякое древо… вам в снедь, и всех зверей земных, и всех птиц небесных, и всех гадов пресмыкающихся по земле, которые имеют в себе душу живую и всякую траву зелёную в снедь”. И видит Бог: то, что он сотворил, очень хорошо”.

Положение Библии очевидно: человек выделен из биосферы как высшее существо, “венец творения”, что оправдано “подобием Божиим”. Вся биосфера дана ему “в снедь”. И не поставлено каких-либо запретов, ограничений, сдерживающих человеческую алчность. Ничего не говорится о необходимости соразмерять свою деятельность с возможностями природы, ибо сам Бог позаботился о том, чтобы всё живое плодилось и множилось. Для людей Европейской культуры это более чем естественные “прописные истины”, вошедшие в них “с молоком матери”. Им нелегко задать себе вопрос: “Так ли уж это естественно и может ли быть иначе”? – надо сильно задуматься. Ведь, как справедливо говорил Л. Н. Гумилёв, свою культуру человек считает безусловно правильной и единственно возможной; культуры же всех других народов кажутся ему нелепыми, смешными или даже чудовищными.

Мы уже дали примеры культур, в которых определено совсем другое место человека в природе, и показали, к каким действиям эти культуры приводят. На Земле существовали и существуют культуры другого типа, которые можно назвать экологическими – в них человек не противопоставляет себя природе, а стремится организовать жизнь в гармонии с ней. Это культуры народов Севера, Центральной и Средней Азии и, наконец, наша древняя славянская культура.

1993 г.

ЛИТЕРАТУРА

1.Пришвин М. М. Зелёный шум. – М.: Правда, 1983. – С. 241.
2.Моуэт Ф. Трагедии моря. – М.: Прогресс, 1988. – С. 285.

 

ЗАПАДНЫЙ ВЕТЕР

Мы, люди живем на Земле. Земля представляет огромное множество ландшафтов. И характер этих ландшафтов, особенности нашего местообитания формируют нас, наши характеры, неше мировосприятие [1]. Географические условия нашего сущест-вования — горы и равнины, леса и тундры, степи и пустыни, побережье морей и сам великий океан, а также и соответствующий этим местам климат -к ним мы привыкаем с детства и воспринимаем как данность, как нечто настолько естественное, что мы просто над этим не задумываемся. Так есть,- и все тут! В всю свою жизнь мы «встраиваем» в эти условия.

В частности, люди живущие на Среднерусской равнине и в Сибири, принимаем как данность, что плохую погоду у нас делают циклоны, приходящие с запада, с Атлантики и приносящие с собой дожди, снегопады, туманы, грустную и унылую погоду . Тогда мы одеваем плащи, резиновые сапоги. раскрываем зонтики.

Так же мы воспринимаем и воздействие на нас окружающих народов, их доброжелатель- ость или агрессивность, дружелюбие или враждебность. Иногда это принимает зримые формы. Например, китайцы, дабы оградить себя от постоянных набегов центрально-азиатских разбойников, от их не прекраща-ющегося губительного давления построили Великую Стену.

Но максимальное и самое мрачное воздействие на все народы мира, на всю историю последнего тысячелетия имела всемирная агрессия народов Западной (Европейской) культуры. Их всемирная агрессия началась, как пишет Л.Н. Гумилев [2], как только Западная культурная общность народов осознала свое единство. Первым ее проявлением были так называемые «Крестовые походы», официально целью которых была борьба с мусульманами за гроб господен. Мусульмане сумели от них отбиться. Тогда крестоносцы взяли штурмом, разграбили и вырезали поголовно в 1246 г христианский Константинополь, насчитывавший тогда около миллиона жителей.

Когда Крестовые походы захлебнулись, а путешествие Марко Поло в Китай изумило Западный мир его богатствами, европейцы сделели попытку проити в Китай северным путем, через Среднерусскую равнину и Сибирь, для чего были созданы немцами военные ордена Тевтонский и Ливонский. Эта попытка была остановлена Александром Невским, потопившим псов-рыцарей в Чудском озере. Не кончились удачей и следующие их попытки, а ордена эти, проявившие себя отъявленными марадерами были распущены.

Следущий этап европейской агрессии, когда она приняла поистину всемирный масштаб был связан с выходом в океан. Португальский принц Энрике научился строить корабли, способные выдержать океанские плавания. И началась так называемая эпоха «великих географических открытий».

Васко Дагама обогнул Африку и «открыл» Индию. Свое «открытие» он отметил тем, что сжег попавшийся случайно ему мирный торговый корабль [3].

Из ранних

«открывателей» Индии особенно прославился Альбукерк, который не ограничивался морским разбоем, но грабил и жег прибрежные города [3].

Плавание Колумба открыло европейцам Центральную Америку с ее хорошо организованными и высококультурными народами, которые и подверглись чудовищному избиению, ( сравнимым лишь с немецкими зверствами в России во время Великой Отечественной войны).

Зверства испанских головорезов вывали осуждение даже совсем не склонной жалеть язычников католической церкви. В известной книге Диего де Ланда [4] описываются методы, разработанные испанцами для уничтожения индейцев, которые сжигались живьем, травились специально выведенными огромными собаками и т.п.

Эпоха «великих географических открытий» увенчалась захватом европейцами обоих Америк, Австралии и Африки. Народы последней, хотя и не были уничтожены поголовно (как народы Америки и Австралии), но были основательно «прорежены» работорговлей при которой только вывезено было 200 миллионов молодых мужчин и женщин, а истреблено было, повидимому, больше миллиарда, судя по свидетельствам Ливингстона и Стенли [5,6].

Работорговля и колониальное господство европейцев закрыли народам Африки путь к развитию, оставив им жалкую роль «стран третьего мира». А ведь именно в Южной Африке был открыт в VIII веке первый в мире университет, и лишь второй университет был открыт в Китае в IX веке. Подчинили европейцы также Индию и Китай, но эти древние устойчивые культуры устояли и сумели освободиться от прямой колониальной зависимости от Запада.

А каким богатым и разнообразным был бы мир не будь всемирной западной агрессии, не будь «великих географических открытий»! В семье народов мира блистали бы великие культуры Центральной Америки, Африки, аборигены Австралии, народы Севера, создавшие столь же слитые с природой (но уничтоженные европейцами) культуры, как и удивительная культура народов Центральной Азии, сумевших сохранить свою прекрасную страну разумным ограничением потребления природных ресурсов. И сумели защитить ее от западной агрессии. Сравните с Сахарой, которая еще во времена Карфагена была саванной, но люди, ее населявшие, не сумели ограничить потребление ее природных ресурсов.

Сейчас Запад объявил программу «Золотого миллиарда» или — более стыдливо — «Глобализации». По этой программе в мире должны остаться только народы Западной культуры. И наступление на народы мира, уже не сдерживаемое СССР, разворачивается с размахом «великих географических открытий».

Мы воспринимаем Западную агрессию как явление природы, как естественный западный ветер, не очень задумываемся о ней, и только возмущаемся ее конкретными проявлениями, вроде ничем не спровоцированных нападений на Ирак, Юглславию, Афганистан. И совершенно не задумываемся о судьбе американских индейцев, африканцев и австралийцев. А следовало бы задуматься. Так как ни у кого-либо из других народов мира, ни в одной другой культуре кроме Западной, нет положений согласно которым они могли бы уничтожать другие народы и забирать себе их землю.

ВЫВОДЫ

Первое, что должны сделать оставшиеся еще на Земле народы — это отдать себе отчет во всемирной Западной агрессии, которая не утихает, и формирует историю человечества все последнее тысячелетие. Сейчас она получила обоснование в виде глобального экологического кризиса.

В настоящее время главным рычагом Запада является ростовщичество Медународного валютного фонда и других транснациональных корпораций, насаждающих так называемые » свободные рыночные отношения». Необходимо вырвать у западной кобры эти ядовитые зубы. Для этого надо перейти на безденежое хозяйство.

Представляется правильным создать международный трибунал по оценке всемирной Западной агрессии и осудить ее от лица мирового сообщества.

Следует потребовать от Западных народов коренной перестройки своей паразитической античеловеческой и антиэкологической культуры.

ЛИТЕРАТУРА

1. Влияние вмещающего ландшафта на душу народа// Экологические корни культуры, ч I
2. Л.Н. Гумилев, В поисках вымышленного царства, М «Наука» 1970
3. Жуль Вкрн, Как открывали Земной шар, т. I, М «Прогресс» 1995
4. Диего де Ланда, Сообщение о делах в Юкатане, изд. АН СССР М-Л 1955.
5. Давид Левингстон, Путешествия и исследования в Южной Африке, «Географгиз» М 1955.
6. Генри Стенли, В дебрях Африки, «Географгиз» М 1958.

 

О НЕСООБРАЗНОСТИ В ГЕЩГРАФИЧЕСКОМ ЧЛЕНЕНИИ ВЕЛИКОГО КОНТИНЕНТА СТАРОГО СВЕТА

Да, азиаты – мы!

А. Блок

Несообразности, разбираемые здесь, связаны с вычленением Европейского полуострова в качестве особой Части Cвета и неадекватности в проведении его восточной границы.

Одно из главных требований к любой науке – логическая непротиворечивость и внутренняя согласованность её основ. Отмеченные географические несообразности нарушают это требование, и их устранение будет способствовать приведению основ географии к строгому логическому совершенству.

Европа была выделена как Часть Света в Древнем мире Средиземноморья наряду с Азией и Африкой, причем площади этих трёх Частей Света считались примерно равными. В то время Земля жителям этой её части представлялась единой населённой областью – ойкуменой, окружённой океаном, в центре которой находится Средиземное море. Членение на Части Света отвечало практическим интересам определения относительного местоположения стран и маршрутов к ним по Средиземному морю. Так, Геродот, совершивший большое путешествие в V в. до н. э., которое в рамках того времени вполне может быть названо “кругосветным”, делит всю ойкумену на Азию (где размещались восточные греческие колонии), Ливию или Африку – “Пенную страну” (от греческого слова “афрос” – пена) и Европу или “Западную страну” (от финикийского слова “ереб” – закат). Древние греки называли Европой страны, лежащие к западу от Эгейского моря [1, 2].

Эти представления Древнего мира Средиземноморья об ойкумене не включали ни Центральную Азию, ни Китай, ни Сибирь, о которых тогда ничего не знали, не говоря уж об Америке. Правда, египтяне при фараоне Нехо совершили плавание вокруг Африки [3], они вели войны в Малой Азии. Римляне вели войны по всему Средиземноморью, а Юлий Цезарь воевал в Европе (в Галлии, Германии и высадился в Англии) [4]. Знания греков и римлян об Азии распространялись только до Каспийского моря, о котором по расспросам знал Геродот (При этом Европа, по его понятиям, кончалась на востоке где-то у Буга или Днепра. Эти представления сохранялись у европейцев и более 1000 лет спустя, что видно по картам Птолемея (II век н. э.) и Космы Индикоплова (VII век н. э.) – рис..-1.

К началу второго тысячелетия новой эры населяющие Европу народы, осваивая культурное наследие Древнего Мира Средиземноморья, слились в этнокультурную общность, характерной чертой которой было западное христианство. Эта общность противопоставила себя и мусульманским народам

Рис. 1. Карты: Клавдия Птолемея (II век нашей эры) – вверху; и Космы Индикоплова (VII век нашей эры) – внизу.

Передней Азии, и народам православного христианства (Византия, Русь, Болгария), и народам несторианского христианства, получившего распространение в Центральной Азии. Л. Н. Гумилёв пишет [5]:

В середине 12 века… наряду с политической раздробленностью отчётливо выступает наличие этнокультурных массивов, определённых исповеданием: римско-католический мир, православные страны и несторианская церковь”.Взятие и разграбление крестоносцами-католиками православного Константинополя ярко это противопоставление показало. Мы видим, что объединение европейских народов, этнокультурное по своему смыслу и происхождению и именно с этих позиций оправданное, начало складываться уже в Древнем Мире и чётко определилось ко времени крестовых походов. В эту этно‑культурную общность были втянуты и западные славяне (что можно проследить по археологическим культурам Пражского и Тшинецко-Комаров­ского типов [6]), однако восточные славяне, послужившие этнической основой Киевской Руси, в неё не вошли. Так что выделение Европы в особую область вполне естественно и оправдано. Но так же естественно территорию этой области ограничить странами входящих в неё народов, как это и было сделано самими европейцами при образовании их этнокультурной общности.

Америго Веспуччи, по-видимому, первым осознал, что Колумб открыл вовсе не Восточную Азию, а новый континент, который он назвал “Новый свет” [7]. В это время начало складываться представление об ойкумене как о протяжённых областях суши – континентах, окружённых океаном. Как естественное следствие возник вопрос о новом делении Мира, при котором бывшие “Части Света” получили статус континентов. При этом, конечно же, дискутировался вопрос о Европе: о её месте в Мире и её статусе – часть света или континент. Можно думать, что во время Бадахосского съезда космографов 1524 года (на нём председательствовал Себастьян Кабот), призванного провести границу раздела Мира между Испанией и Португалией в соответствии с освящённым папской буллой Тордесильясским договором, восточная граница Европы считалась проходящей по границе римско-католического мира – безотносительно к её географическому статусу. Во всяком случае, такое членение уже отражено в атласе Меркатора 1595 года а Ченслер и Стрейс, путешествовавшие по России в царствование Ивана IV, не сомневались в её азиатской принадлежности [8].

В настоящее время, как известно, Европа отдельным континентом не считается, но вместе с Азией составляет единый континент “Евразия” или “Европа и Азия”[9].

Когда же граница Европы была перенесена на Урал? – Во времена Петра Первого, который – как гласит крылатая фраза – “прорубил окно в Европу”. Как же мы оказались за этим окном: не в своём азиатском доме, а на задворках Европы, подверженные действию всех её катаклизмов? Предложение о переносе границы Европы на Урал пошло от В. Татищева, который долгое время работал там горным инженером [10]. Он рекомендовал такое распространение Европы на восток шведскому географу Стролленбергу, бывшему пленному шведскому солдату, который и “утвердил” его в своей публикации 1730 года [11]. Этот акт соответствовал проевропейскому характеру петровских реформ и антинародной сущности сознания дворян, в интересах которых эти реформы проводились (принявших даже французский язык, чтобы отделиться от народа!), – реформ, приведших к закрепощению народа и перестройке всей жизни страны на личное ублажение бар. Стоит вспомнить дворцы, которые тогда строились (Архангельское, Кусково и др.), тысячные дворни, псарни, крепостные театры… Оправдывалось это требованиями “европейского просвещения” – при том, что допетровская русская культура, давшая таких гигантов как Рублёв и Дионисий, была неизмеримо выше современной ей европейской культуры, а все реформы, инициатива которых приписывается Петру, уже шли полным ходом при Алексее Михайловиче [12]. Петровским и екатерининским дворянам совершенно естественно было считать себя живущими в Европе.

Однако, как хорошо известно, русский народ не входит в Европейскую этнокуль-турную общность. По качествам народного характера – коллективизму, дружелюбию, вынесению главных ценностей во внеличные категории народа, Родины – он больше сходен с народами азиатскими. Только этим можно объяснить, что русские во времена царя Алексея Михайловича за шестьдесят лет дошли до Тихого океана без всяких сражений и битв: народы Сибири приняли их как своих (разбойника Ермака, попытавшегося действовать в Сибири силой, окоротили очень быстро – больше подобных неумных попыток не было). В то же время с Европой мы конфликтовали и воевали практически всю нашу историю; точнее будет сказать иначе: не мы с ними воевали, а Европа постоянно на нас нападала – мы же защищали свою Землю.

Включение в Европейскую этнокультурную общность для русского и других народов нашей страны неестественно; оно послужило причиной тяжёлых катаклизмов в нашей истории.

В частности, Наполеон и Гитлер, проводя свои преобразования Европы, на этом основывали претензии на господство на Среднерусской равнине до Урала – “это же Европа!”, на Азию их претензии не распространялись.

Тяжёлыми следствиями такое включение было чревато и для нашей интеллигенции, породив в ней разного рода проевропейские настроения и течения мысли, противопоставившие её народу (в той или иной мере); нынешняя “перестройка” в своей идейной основе полностью в них укладывается.

Таким образом, границу Европы следует считать проходящей в районе западной границы СССР.

Но тогда название Великого континента Старого Света оказывается по меньшей мере нелепым. В самом деле, площадь Европы (без стран СНГ) всего лишь 3,7 млн. км2, в то время как площадь Азии превышает 40 млн. км2 – в десять с лишним раз больше. Если же в название континента следует включить его главные полуострова (каковым географически является Европа), то уж, во всяком случае, следовало бы упомянуть Индостан, площадь которого почти равна площади Европы (2,9 миллиона км2) и который имеет такое же число жителей. Включение же в название Великого континента слова “Индия” даже не дискутировалось. Таким же неоправданным представляется и сохранение в названии континента Старого Света слова “Европа” – названия его западного, и не самого большого полуострова. Поэтому совершенно естественно в названии Великого континента оставить только одно слово: АЗИЯ, а Европу считать его полуостровом вместе с Индостаном, Чукоткой и Таймыром.

Уместно затронуть ещё один вопрос – о столице нашей страны. Столице совершенно естественно находиться в геометрическом центре страны. Это положение настолько очевидно, что не требует обоснования. Столицы большинства стран этому положению удовлетворяют, а некоторые специально были построены в соответствии с ним (например, город Бразилиа – столица Бразилии). Поэтому нашей столице естественно быть в районе Новосибирска – Красноярска (быть может, Томск или Ачинск?), Москве же следует оставаться культурным и историческим центром. Конечно же, вопрос о столице тоже должен пройти всенародное обсуждение.

ВЫВОДЫ

Бытующее до сих пор в географии представление о “Частях света” давно и полностью устарело – из науки и учебных программ его следует устранить.

Восточную границу Европы необходимо пересмотреть в соответствиис географическими реалиями Европейского полуострова и этнокультурной принадлежностью народов – и соответственно перенести. Этот перенос должен пройти широкое обсуждение всеми заинтересованными народами. В качестве исходного варианта можно предложить западную границу СССР 1990 г.

По всем положениям географической науки “Европа” не может фигурировать в названии континента Старого Света, но должна быть причислена к полуостровам континента АЗИЯ наряду с Индостаном, Чукоткой и Таймыром.

В названии Великого континента Старого Света следует оставить слово АЗИЯ.

ЛИТЕРАТУРА

1.Рыбаков Б. А. Геродотова Скифия. – М.: Наука, 1972. – С. 23.
2.Верн Жюль. Открытие Земли. Кн. 1. – М.: Терра, 1993. – С. 424, 450.
3.БСЭ, второе издание. – Т. 26, с. 518.
4.БСЭ, второе издание. – Т. 15, с. 382.
5.Геродот. История. IV, 42. – Л.: Наука, 1972. – С. 197.
6.Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. – М.: Наука, 1968. – С. 5-34.
7.Гумилёв Л. Н. Поиски вымышленного царства. – М.: Наука, 1972. – С. 367; см. также карту на с. 368-369.
8.Рыбаков Б. А. Геродотова Скифия. – М.: Наука, 1972. – С. 137.
9.Магидович И. П., Магидович В. И. Открытие и исследование Европы. – М.: Мысль, 1970.
10.Мурзаев Э. М. Где на востоке кончается Европа? – Препринт Института Географии РАН. – М., 1984. – Зак. 210 (09.08.84), тир. 3х25.
11.Солоневич И. Л.Народная монархия. – М.: Феникс, 1992. – 367 с. .9.

 

ОБ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ ПЕРЕД НАРОДОМ

У нас эта тема не обсуждается сейчас, не обсуждалась и в прошлом – ни в популярной, ни в научной литературе. Кроме не очень внятной формулы Некрасова;

поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан”

на память не приходит другого высказывания кого-либо из великих наших писателей на эту тему. Ответственность перед собственной совестью, перед человечеством – это пожалуйста! Тут высказались, пожалуй, все, кто ручку в руках держал. Но вот перед народом… Разве что народники. Но они понимали народ как что-то для них внешнее, чуждое – то, что надо было “просвещать”.

Поставим вопрос иначе: а зачем нужна интеллигенция, какова её роль в обществе? Понятно, для чего живёт рабочий, крестьянин – они создают материальные блага. Но для чего живёт интеллигенция? За что народ кормит её? Заметим, что интеллигенцию кормит именно народ, а не человечество. Вряд ли можно согласиться с Никодимом Золотушным в том, что:

Я своей отчизне дорог
За немыслимый талант…”

Понятно, что Нежданова своим пением услаждала слух, а Уланова своими танцами – глаз. Но неужели роль интеллигенции только в том, чтобы развлекать, организовывать отдых, “приобщать к искусству”?

По-видимому, после Петра I и издания закона “О вольности дворянства” эта тема у нас не поднималась (до Петра I общественный смысл существования интеллигенции был в государственной службе). После появления этого закона “кормление” стало “естественным и неотъемлемым” правом части интеллигенции. Она сняла с себя всякую ответственность перед обществом и народом, который её кормил. Ключевский писал [1], что это был самый позорный акт в истории России, который превращал дворянство (интеллигенцию того времени, в нашей терминологии) в класс паразитов.

Цель данной статьи – найти ответ на вопрос о смысле существования интеллигенции и вытекающей из него её ответственности перед народом.

Да о какой вообще ответственности может идти речь, когда сам Пушкин, классик нашей (??? – авт.) культуры?, сказал, что поэт не должен прислушиваться к суду черни, а отвечает лишь перед самим собой? И вообще, вопрос об ответственности интеллигенции перед народом очень уж напоминает разговоры о партийности литературы времён культа Сталина.

И тем не менее должен же быть очевидный, ясный для всех смысл существования интеллигенции. Должна же она нести посильную ответственность как самая талантливая, образованная и знающая часть общества, народа. На кого может народ положиться в часы тяжёлых испытаний, как не на самую способную и знающую свою часть? Не на американского же дядюшку?

Но нас, интеллигентов, не слушают и не уважают!

А что мы сделали, чтобы народ слушался нас и относился к нам с уважением? Александр Невский, Минин и Пожарский, , Семенов-Тян-Шанский – те сделали, а мы?

Напомним, как с этим вопросом обстоит дело у других народов. У индусов, в их системе каст, интеллигенцией являлись брахманы (да и сейчас в зна­чительной мере являются). Как известно, они не могли участвовать в управлении обществом, в войнах – это было делом касты кшатриев, не могли заниматься ремеслом и торговлей – это было занятием касты вайшьев, не могли находиться в услужении – это обязанность касты шудр. Их дело – толкование Вед, приложение их законов, положений к конкретным современным реальностям жизни. То есть, они были хранителями и интерпретаторами культуры индийского народа, несли ответственность за его благополучие. При этом брахманы пользовались глубочайшим уважением своего народа, которое сохранилось в Индии и по наше время. В Махабхарате – этой антологии древнеиндусской культуры – сказано [2]:

Если в своём попечении о брахманах правящие, словно тупоумные, не будут обуздывать свою жадность, то для них наступит всеобщая гибель”.

В Китае положение было аналогичным. Академик В. М. Алексеев писал:

Образованный китаец является, и особенно являлся раньше, наследником и выразителем только своей культуры. … Цель его образования сводилась к выработке в себе образцового литературного стиля и навыка, которые позволили бы ему на государственном экзамене проявить самым достойным образом свою мысль в сочинении на заданную тему, а именно, доказать, что он в совершенстве постиг всю глубину духовной и литературной китайской культуры тысячелетий и является теперь её современным представителем и выразителем” [3].

Положение образованных людей в китайском обществе хорошо известно: ведь только сдавшие государственные экзамены могли занимать государственные должности. Интеллигенция в Китае всегда пользовалась очень большим уважением. Мы видим, что интеллигенты – хранители и современные интерпретаторы культуры народов – всегда пользовались и теперь пользуются у других народов огромным уважением и авторитетом. Это подводит нас к вопросу о роли культуры. Зачем нужна культура и почему мы говорим о культуре народов, а не человечества?

Культура – это душа народа. Она определяет способ жизни, характерный для народа и отличный от способов жизни других народов. Она – оплот самосознания народа и его национальной гордости, то есть чувств, без которых не может жить ни один народ. Ибо, если народу нечем гордиться, люди уйдут к другим народам, которым есть чем гордиться, и вольются в них, а народ, которому гордиться нечем, перестанет существовать, растворится в других, более мудрых народах. Культура-душа даёт народу уникальность и неповторимость. Оплот процветания и благополучия народа, она определяет образ его жизни. Душа хранит в себе лучшее, что есть в народе. Можно вспомнить величайшие культурные достижения русского народа: Владимирские храмы, иконопись Рублёва и Дионисия – то, что ставит русскую культуру на уровень величайших культурных достижений человечества. В этой статье мы не ставим целью говорить о величии нашей культуры – мы только упомянули, что нам есть чем гордиться.

Тема наша: что даёт народу его душа-культура, зачем она нужна? Культура определяет способ жизни народа. Быт, обычаи, общественные образования и государственные учреждения народа определяются культурой. Подчеркнём, что не государственные учреждения определяют культуру, как это многие думают, а культура определяет государственные учреждения. Сравнение наших учреждений и, скажем, европейских убедительно демонстрирует их разницу. Причина этой разницы – в различии культур, порождающих эти учреждения. Дело в том, что жизнь – смена поколений, прогресс науки и техники, борьба народов – постоянно ставит перед народом проблемы, которые надо решать. От их решения зависит благоденствие народа, а часто и само его существование. История любого народа – индусов, китайцев, других азиатских и европейских народов – даёт много примеров этого. Немало народов великих и славных не выдержало этого “экзамена истории” и сошло с исторической арены. Римляне, древние египтяне, вавилонцы, инки, ацтеки… Нет надобности все эти народы перечислять. Подчеркнём только, что это были великие народы, создавшие удивительные, чудесные культуры, вошедшие в сокровищницу человечества. Но они не сумели решить проблем, вставших перед ними – и погибли. А кто может решить для народа проблемы, которые ставит перед ним жизнь? Только его интеллигенция! Ведь это самая способная и образованная, а следовательно, и знающая часть народа. Хранители и интерпретаторы его души-культуры. Больше ведь некому. Окажется интеллигенция на высоте положения – народ будет существовать и процветать, не окажется – народ будет переживать тяжкие лишения или вовсе погибнет. И то, и другое не раз случалось в истории. Таким образом, от интеллигенции зависит процветание народа и само его существование.

Русский народ за свою историю пережил не один кризис: татарский погром – следствие удельного периода, опричнину, смутное время, петровские преобразования и Гражданскую войну после падения династии Романовых. Теперь переживаем “перестройку”. От немецкого нашествия наш народ спас Александр Невский, причисленный за то к лику святых (а во время Великой Отечественной войны — Сталин). В смутное время народ повели Минин и Пожарский — “спасители Отечества”. Не будем пересказывать всю русскую историю, заметим только, что и Александр Невский, и Минин с Пожарским вряд ли что-либо сделали бы в одиночку. Их деятельность, обеспеченная интеллигенцией, опиралась на поддержку всего народа. Хорошо известна деятельность Сергия Радонежского, который благословил Дмитрия Донского на Куликовскую битву и, “затворив” храмы в Твери, прекратил усобицу, поднятую против Москвы тверскими князьями.

Ярким примером является деятельность Ганди, который выставил англичан из Индии, организовав кампанию гражданского неповиновения. Он сумел найти такой метод, против которого англичане оказались бессильны (с вооружённым восстанием они, скорее всего, успешно справились бы, как справились в своё время с восстанием сипаев – колониальных индийских войск).

Из сказанного очевидно, что процветание и само существование народа зависят от его интеллигенции – от того, как интеллигенция справится со своей главной задачей, которая и определяет смысл её существования.

Остановимся на этом вопросе подробнее. Для чего живёт интеллигенция? Очевидно, она должна создать и поддержать духовную основу жизни народа. Она отвечает за его духовное благополучие, духовный климат. Интеллигенты – хранители и современные интерпретаторы души народа. Этим определяется их место в обществе. За это народ их содержит, кормит. Интеллигенции нельзя укрыться за свою профессиональную деятельность врача, педагога, учёного, артиста. Над всеми профессиональными обязанностями должна стоять ясно сознаваемая ответственность перед народом – за его существование и благополучие в современных условиях и в обозримом будущем.

Изложенное здесь представление для нашей интеллигенции является непривычным и вызовет, естественно, много вопросов. Постараемся ответить на некоторые из них.

1. Наше теперешняя интеллигенция рассчитывает на помощь Запада. А можем ли мы рассчитывать на помощь других стран, на помощь мирового сообщества? Ведь помогает же оно через ООН слаборазвитым странам.

Наша страна не считается слаборазвитой. Следовательно, по этой линии мы помощи не получим. Помогать же нам как великой державе Западный мир и прежде всего Америка с Европой не будут, что совершенно очевидно. Беглый обзор мировой истории за последнюю тысячу лет показывает, что “лицо мира” в этот период определяла всемирная агрессия Европы, которой противостояла лишь наша страна. Исторически западные народы видят в нас своих исконных врагов, положивших предел их наступлению на весь мир. Фултонская речь Черчилля, произнесённая вскоре после Второй мировой войны, достаточно красноречива. А ведь именно по ней Америкой и Европой строилась мировая политика. Вывод: Америка и Европа, составляющие Европейскую культурную общность, видят в нашей стране враждебную силу, которой не будет с их стороны оказана поддержка. Но поддерживают же они перестройку? Да, но только в той мере, в какой она ведёт к распаду нашей страны и её уничтожению как великой державы, к уничтожению нашего народа.

(Примечание В.И. Дайнеко 2000 года. Эта статья написана в 1991 году, так что уже есть возможность сравнить с тем, что показало Время – надо сравнить!).

Можно задать вопрос о причине отрицательного отношения к нам стран Западного мира. Ответ очевиден: принципы, на которых построена наша и Западная культуры, диаметрально противоположны. В основе Европейской культуры лежит принцип неограниченного развития или свободы личности, что и объясняет индивидуализм европейцев. В основе большинства азиатских культур, в том числе и нашей, лежат принципы, дающие примат целому – народу, государству, общественной системе, и подчиняющие личность этому целому. Противоположность принципов очевидна. Она и объясняет непримиримость Европейской культуры ко всем другим и особенно к нашей.

Подчеркнём, что противоречие восточного и западного мира лежит не в сфере политики (здесь-то эти миры находят способы взаимодействия – когда миром, когда войной), а в сфере культуры – то есть области, гораздо более глубокой. Политика служит лишь злободневным выражением этой области народного мировосприятия.

2. Капитализм – мир товарных отношений – рассматривает всё на свете как товар, обладающий стоимостью, ценностью. Сейчас главной ценностью стала земля, территория. Очевидно, что переход нашей земли в частную собственность неизбежно поведёт к её распродаже. Купят же её те, кто обладает деньгами, и не нашими, а “твердой валютой”; те, кто может надеяться отстоять свою собственность от возможной “реставрации” общественного или госу­дарственного землевладения. Очевидно, что такие люди найдутся прежде все­го в Западном мире, а также в Японии. Вывод: как только будет введена частная собственность на землю, наша территория будет раскуплена и перейдёт во владение зарубежных предпринимателей. Мы – как народ – перестанем быть хозяевами своей земли и, как следствие, своей страны со всеми вытекающими отсюда последствиями. Нужен ли будет наш народ новым хозяевам нашей земли? Международный валютный фонд уже дал ответ на этот вопрос, предложив сократить население нашей страны до 29 миллионов человек.

3. Важно отметить, что ответственность перед народом – не отвлечённая категория, а понятие, которое должно пронизывать всю жизнь и деятельность интеллигенции. Яркий пример этого дал Ганди, организовав известную “железнодорожную кампанию”. В Индии на железных дорогах обслуживающий персонал ужасно относился к бедным пассажирам, едущим в третьем классе. Чтобы исправить это положение, Ганди организовал и провел общественную кампанию: он предложил верхним слоям общества, и прежде всего интеллигенции, ездить третьим классом. В результате на железных дорогах Индии был наведён порядок. Стыдно признаться, но мы стали закрывать глаза на повальное хамство и антиобщественное поведение (например, матерщину), предпочитая не связываться с хулиганами и хамами, экономя свои нервы и силы. А если бы мы чувствовали ответственность за положение и порядок в стране?

4. Самое частое возражение, выдвигаемое “интеллигентами” против развиваемых нами положений, состоит в том, что их не слушают ни внизу, ни вверху, что к интеллигентам и народ, и власть относятся пренебрежительно и даже враждебно, и вспоминают сталинские репрессии. Что на это ответить? Известно, что права не дают – их берут. Бесправность нашей интеллигенции является не причиной её безответственности, а следствием: если бы ей была ясна мера ответственности за судьбу народа и страны, она нашла бы необходимый способ действий и заняла бы (в результате этих действий) высокое положение в обществе. Приведём в пример интеллигенцию Китая, которая (при всех своих недостатках) всегда сознавала свою ответственность за судьбу народа и действовала соответствующим образом – чем и объясняется то высокое уважение, которым китайская интеллигенция всегда пользовалась у своего народа. Стоит напомнить, что в тяжёлые времена засилья общественных паразитов всегда находились придворные учёные, которые на приёме у императора публично разоблачали несправедливых министров – хотя и знали, что после такого выступления их (по строгим китайским законам) тут же выведут и обезглавят, а весь их род казнят на базарной площади. И всё же шли на это. Нам же что-то не приходилось слышать о подобных подвигах во времена репрессий. И дело тут не в личной трусости или храбрости. Китайских героев-интеллигентов поддерживало чувство своей классовой и личной ответственности перед страной и народом. Отсутствие чувства ответственности, а вовсе не отсутствие личного мужества, не позволило нашим интеллигентам достойным образом проявить себя во времена репрессий.

5. Какова мера тягот, которые должен претерпеть интеллигент в соответствии со своей ответственностью перед народом? Мерой этой является жизнь. Это общая мера человеческих дел и свершений. Ведь должны же солдаты отдать жизнь, когда стране грозит опасность, выполнить свой долг перед народом. Почему же интеллигент может ограничиться меньшим, когда обстоятельства требуют его активного вмешательства?

6. Почему наша интеллигенция “смотрит на Запад” – вместо того, чтобы заниматься своей культурой? От этого вопроса нельзя отмахнуться, “западничество” составляет слишком мощную струю в нашей культуре. Сейчас оно целиком определяет Перестройку, как в своё время определяло петровские преобразования. Подчеркнём две стороны этого явления.

Во-первых, оно не ново. Западнические тенденции в России появились после падения Византии в 1453 году. Они крепли и в дальнейшем при Петре I приобрели характер государственной идеологии.

Во-вторых, оно всегда встречало сопротивление в наиболее культурных и ответственных слоях русского общества. Стоит вспомнить “Шутейный синод” Петра I, целью которого была издевательская компрометация допетровской культуры и её высших достижений, чтобы понять силу сопротивления старой культуры, которую Петру I пришлось преодолевать.

Отметим также, что “европейская зараза” свойственна не только нам. Это общемировое явление, сопровождающее успехи наступления европейской цивилизации на весь мир. Великие (и консервативные) культуры – китайская и индусская – её тоже не избежали. Их новейшая история говорит сама за себя.

Характерной чертой западничества в России было то обстоятельство, что оно опиралось на людей среднего культурного уровня. К “почвенникам” же принадлежали самые талантливые и выдающиеся деятели русской культуры: В. С. Соловьев, В. В. Розанов, Л. Н. Толстой, Н. А. Бердяев.

Итак, почему же широкие слои нашей интеллигенции склоняются к Европейской культуре?

По-видимому, здесь две причины: во-первых, сложность и противоречивость нашей культуры и, во-вторых, простота положений и очевидные успехи культуры Европейской. Действительно, только самые выдающиеся наши мыслители – такие как М.Е. Салтыков-Щедрин, Л. Н. Толстой, А. Н. Островский – могли проникнуть в сущность этих противоречий. И даже они не смогли дать ясных, понятных для среднего интеллигента, способов их преодоления. А. Н. Островский приводит примеры успешной борьбы с засильем власть имущих [1] – но этот способ доступен лишь очень способным, а отнюдь не средним людям. А рекомендуемое Л. Н. Толстым и Ф. М. Достоевским самосовершенствование не лежит в рамках активной и деятельной русской натуры. Оно скорее подходит индусам. Людям же среднего уровня – таким как Н. Г. Чернышевский – не хватало способностей даже для того, чтобы увидеть сущность противоречий русской жизни (а, следовательно, и культуры).

Простота же Европейской культуры подкупает. В самом деле, как соблазнительно принять представление о личной ответственности и особенно о личной материальной ответственности: “справился – процветай, не справился – отвечай”. Как просто – никаких бюрократов и партийных “бонз”. И если такие простые и очевидные идеи поддерживаются успехами в технологической сфере (компьютеры, электроника, “Аполлон” и прочее), а также успехами политики, то что можно этому противопоставить? Да и нужно ли противопоставлять? Может быть, нам следует выучиться английскому языку и запретить русский, чтобы скорее “перестроиться”?

Напомним, однако, что до Перестройки наша страна, при всех её недостатках, была страной великой и славной, и именно мы, а не Англия с Америкой, спасли мир от фашизма. Русский народ создал самую большую в мире страну, создал без зверств и разбоя, характерных для европейского завоевания мира. Россия не была “тюрьмой народов”. Для неё характерно уникальное единство народов, которое не зря называлось дружбой народов (наверное, правильнее было бы сказать “семья народов”), прочность которой была проверена Отечественной войной. В нашем “активе” были величайшие культурные достижения. Стоит ли выбрасывать всё хорошее, что было у нас, на свалку и становиться третьесортными европейцами? Или, быть может, опираясь на лучшее, что было в нашей культуре, начать бороться с нашими специфическими недостатками? Какой путь выберет наша интеллигенция?

1991 г.

ЛИТЕРАТУРА

1. Салтыков-Щедрин, Избранное, ”Московский рабочий” 1953
2. Островский А. Н. На всякого мудреца довольно простоты. – М.: Художественная литература, 1953.

 

 

 

“БРАТЬ” ИЛИ “ДАВАТЬ” – ЧТО ЛУЧШЕ?

 

В бытующих представлениях “взять” – лучше, чем “дать”. Взяв, ты приобретаешь, отдав – теряешь. На эту тему существует масса анекдотов. Вот, например, один из них:

Очень плохо брать деньги взаймы: берёшь чужие и на время, отдаёшь свои и навсегда.”

Эта проблему мы рассмотрим с двух крайних точек зрения: с позиции народа и с позиции отдельного человека.

С позиции народной, то есть с точки зрения соотношения общества и личности, приемлема лишь первая часть альтернативы, при которой вектор общественного сознания повёрнут к утверждению народа, а вызываемые им силы носят центростремительный, укрепляющий народ характер. Общество (любое общество, не только народ) может процветать, и даже просто существовать, только когда его члены считают себя обязанными давать ему свои силы, время, труд, а если нужно – и жизнь. Получают же они для себя уже через общество. Общество снабжает их всем необходимым и достаточным.

Общественное сознание, повёрнутое к доминанте “брать”, приводит к разграблению общественного достояния и – в конечном итоге, рано или поздно – гибели общества.

Представляется, что именно этим поворотом вектора общественного сознания к центробежной доминанте “брать”, захватившим римское общество после императора Августа, объясняется падение и гибель Римской Империи. Нравы Империи, какими они нарисованы у поздних римских авторов – Светония, Плиния Младшего, Тацита [1; 2; 3] – убедительно говорят об этом.

Также знаменательно обращение лучшей части римского общества к христианству – его концепция предполагала самоотречение, стремление дать, пожертвовать. Именно переход к христианству, то есть поворот вектора общественного сознания в область центростремительных чувств и мыслей, позволил возродить римский народ в Византии, определил его расцвет там, и продлил его жизнь ещё на тысячу лет.

Нам, естественно, возразят: “А как же смена социально-экономических формаций? Ведь гибель Рима и возникновение феодальных княжеств на его обломках объяснено классиками марксизма тем, что феодальный способ производства был прогрессивнее рабовладельческого и обеспечивал более высокую производительность труда”.

Прежде чем отвечать на это, мы, в свою очередь, спросим: “Если феодализм обеспечил более высокую производительность труда, то почему Рим и Греция создали Колизей и Парфенон, дороги и водопроводы, которые прекрасно работают и сейчас, а феодализм ничего подобного не создал”?

Теперь ответ. Учение о смене способов производства рассматривает эволюцию человечества как целого. Временные масштабы этой эволюции – от каменных орудий до атомной энергии – охватывают период в миллион лет. Никакой народ не существовал столько времени. Наибольшее время существования наиболее “долгоживущих” народов – индусов и китайцев — всего лишь около пяти тысяч лет. Л. Н. Гумилёв считает, что время активного существования народа вообще порядка 600 лет [4]. Это – мгновение на фоне общечеловеческого развития. Оно – фон, на котором народ живёт: возникает, развивается, гибнет. Для народа существующий в его время способ производства – то же, что и факторы природы (климат, ландшафт). Народ к ним в одинаковой мере приспосабливается. Они для народа, так сказать, “внешние факторы”. Но не они определяют внутренние закономерности его жизни. Тут действуют совсем другие закономерности, среди которых важнейшими являются бытующие в обществе представления о соотношении общества и человека – члена этого общества, о центростремительных и центробежных факторах общественного сознания. От этих последних зависит возникновение и гибель народов, а также все перипетии, которые с народом случаются. Так что случайности жизни народов целиком определяются теми представлениями, которые в данный момент в них бытуют.

Жизнь Римского народа, подъём Республики, возникновение Империи, её распад и гибель происходили на фоне рабовладельческого способа производства. Аналогичный процесс подъёма Англии, создания Британской империи и её распад – на фоне капиталистического способа производства, в рамках соответствующих производственных отношений. Мы видим, что аналогичные формы народной жизни (империи) возникают при различных способах производства, чем и подтверждается наша посылка о том, что способ производства – лишь фон для развития жизни народов. Как писал Л. Н. Гумилёв, эти процессы разномасштабны и не взаимодействуют друг с другом [5].

А так как действия людей направляются психологическими факторами –их чувствами, желаниями, мыслями, то именно в них и нужно разбираться.

– “А как же падение Рима и возникновение феодальных государств”?

Л. Н. Гумилёв показал, это было случайным совпадением, единственным за всю историю человечества [5]. Отдавая дань глубокого уважения Марксу и Энгельсу, надо всё же видеть, что они работали полтораста лет назад и опирались на тогдашние научные представления. Кроме того, надо учитывать, что европейская общественная мысль “крутится” в кругу социальных и политических течений европейской философии и политэкономии, которые далеко не исчерпывают реальность человеческой истории. Например: все они не объясняют, почему из возникших в одну эпоху Рима и Китая, весьма близких по и по масштабу, и по ресурсам, и по уровню развития, до нашего времени сохранился и процветает Китай, а Рим погиб ещё в половине первого тысячелетия.

Существует ещё одно возражение, на которое надо ответить. По бытующим представлениям (идущим, конечно же, как и все наши представления, из западной общественной мысли) народ – “пережиток феодализма” – существует как бы сам по себе, как бы сам собою “слипается”. А формы и нормы жизни народа определяются государственным устройством. Антитеза здесь: “демократия” и “тоталитаризм”.

Однако всё сказанное выше говорит о том, что народ не “слипается” сам собою, а его держат вполне определённые силы. И когда они перестают действовать или обращаются в свою противоположность, народ распадается.

И государство тут совершенно ни при чём. Что есть государство? – Организация, которую народ создаёт для упорядочения своей жизни (в идеале). Демократическое государство в значительной части не вмешивается в жизнь народа, предоставляя ей течь естественно сложившимся укладом. Тоталитарное государство жёстко регламентирует жизнь народа, определяя большую часть её проявлений (при этом совсем не так просто определить, что для людей лучше: такие проявления “демократии” в Америке, как наркомания и организованный бандитизм, вовсе не сахар).

Однако цели жизни народа государство не определяет. Оно лишь старается их реализовать. Так, цель внешней агрессии, характерная для всех европейских народов (испанцев, французов, немцев, англичан, американцев) во все времена существования Западного мира, характерна и для всех западных государств – как демократических, так и тоталитарных. Агрессивность демократической Америки ярко продемонстрировала война во Вьетнаме. Агрессивность тоталитарной гитлеровской Германии не нужно доказывать. Следовательно, эта цель определяется не формой государства, а тем общим, что характеризует весь Западный мир – его культурой.

После всех этих отступлений можно вернуться к нашей теме. Понятно, что народ держат центростремительные силы, а разрушают центробежные. Эти силы действуют через представления, мысли, чувства и желания больших масс людей, определяются вектором общественного сознания. Понятно, что поворот вектора общественного сознания в область центробежную – то есть к стремлениям людей “взять”, “ухватить”, “присвоить” – разрушительно и губительно для народа. Если все люди начинают хотеть взять, получить, присвоить, то народ не может жить нормально. Ведь при этом всегда найдутся люди, которые захотят это сделать за счёт остальных людей, ограбить народ, и которые сумеют это сделать. Что при этом происходит в результате, можно видеть по Латиноамериканским диктатурам или по тому, что делается сейчас в нашей стране. Дочиста ограбленный народ, живущий натуральным хозяйством, из которого всеми силами выколачиваются средства на содержание правящей камарильи. Полный паралич хозяйственной жизни, промышленности. Конечно же, ни о каком действительном (а не бутафорском) волеизъявлении народа не может быть и речи. При первом же внешнем ударе страна и народ перестают существовать.

Таким образом, доминанта общественного сознания “взять”, “ухватить”, “присвоить” для народа губительна. Народ может процветать и вообще длительно существовать при доминанте “дать”, “вложить”, “создать”.

Конечно же, при любом направлении вектора общественного сознания всегда имеется значительный разброс – мы же ведём речь о доминантах. Так, даже во время Великой Отечественной Войны, когда доминантой было самопожертвование, максимальная самоотдача (массовый героизм на фронте, героический труд в тылу – можно вспомнить плакат: “А ты что сделал, чтобы помочь фронту?!”), находились люди, хотевшие жить своей жизнью, замыкавшиеся в своих личных интересах. Вспомним вышедший вскоре после Войны фильм “Летят журавли”, где рассказывалось о молодом композиторе, замкнувшемся в своём творчестве и своей любви, которому были безразличны и Война, и судьба народа. И это в то время, когда весь народ жил Войной.

Теперь обратимся к личностному аспекту дилеммы “дать – взять”. О благотворности для личности позиции “дать”, “пожертвовать” написано так много, что это стало трюизмом, общим местом, проходной истиной. Все Мировые религии в течение двух тысяч лет вдалбливали эти истины в сознание людей – однако опыт общественной жизни убеждает в том, что люди следуют им редко. И к тому же далеко не все, а лишь немногие – “чудаки”, “святые”, “подвижники”. Такие как Будда или Франциск Ассизский.

Почему? Видимо, среди порождаемых генотипом человека возможных проявлений человеческой психики альтруизм и доброта – явления редкие. Преобладают эгоистические, грубые варианты, которым очень трудно даются альтруизм, доброта и самоотречение. Таким людям надо приложить большие усилия, чтобы “повернуть” себя к добрым делам. Недаром же глубоко занимавшиеся этой проблемой христианские авторы, считавшие работу над собой, совершенствование себя целью жизни, одно доброе дело, сделанное закоренелым эгоистом, оценивали выше целой груды добрых дел, сделанных человеком добрым. Ведь эгоисту доброе дело далось с большим трудом, потребовало огромного напряжения сознания и воли, в то время как доброму человеку такие дела ничего не стоят, он даже находит в них удовольствие [6].

Каждому человеку необходимо самому работать над совершенствованием своего сознания, своей души, заботится о содержательности своей жизни. Мерой этой содержательности может служить принадлежность к чему-то большему, чем ты сам: к семье, профессиональному коллективу, народу. Голсуорси писал, что счастлив человек, у которого есть что-либо, за что не жалко отдать жизнь. В этой связи хочется рассказать об одном разговоре, случившемся у меня около музея Ленина, когда там ещё проповедовали люди, не согласные с курсом Ельцина. Человек средних лет – видимо, технический интеллигент – вывесил плакаты с изложением концепции устойчивого развития и планов Международного валютного фонда по ликвидации нашей страны. Среди группы слушавших его людей стоял крепкий энергичный молодой человек, яркорыжий с голубыми глазами, который бросил небрежно: “Чего всё это проповедовать, самому надо спасаться!” На моё замечание, что спасаться надо всем вместе – одному не удастся, он, подкидывая на ладони горсть долларов, ответил с вызовом: “Я никогда не пропаду!” Уровень общественного сознания этого человека, видимо, соответствует крысиному. Волки и те живут стаей и умирают за неё. Даже свинья готова умереть, спасая своих поросят. И только крысы живут в одиночку и едят друг друга при случае.

Совершенствование себя, даже в физической области – тяжёлый и непростой труд. Это хорошо видно по спортивным занятиям. Совершенствование духовное неизмеримо труднее, и результаты его не бросаются в глаза, как у спортсменов. Чтобы помочь людям идти этим путём, были созданы все мировые религии. Но и они далеко не всегда справлялись. Тема эта не может быть раскрыта в нескольких фразах, ведь о ней написано так много, от научных трудов до прекрасных поэтических произведений. Однако представление о векторе сознания может быть полезно и здесь: “от себя” лучше, чем “к себе”!

Хочется закончить этот раздел прекрасными словами Будды [7]:

Делайте добро, добро накапливается.
Не делайте зла, зло тоже накапливается.
Как из вороха цветов
Можно сделать много прекрасных венков,
Так и человек в течение своей жизни
Может сделать много добрых дел”
.

Хрущёв повернул общественное сознание нашего народа с жертвенно-героического к присвоительско-эгоистическому – введя прибыль в качестве меры достижений и разрешив её присваивать. К чему это привело, теперь вполне очевидно.

Следует ответить ещё на одно недоумение, недавно высказанное нашими академиками-экономистами на конференции о путях развития России (Москва, май 1996 г.). Они признали (!), что рыночная экономика, при которой процветает Запад, для нас не годится, а что годится – они не знают.

Но почему же при рыночной экономике, которая вся стоит на прибыли, на “присвоительстве”, Запад процветает, да и не только Запад – Япония, Тайвань, Южная Корея?

Уйти нам от этого вопроса нельзя. Дело здесь, по-видимому, в том, куда повёрнут вектор общественного сознания, какова его доминанта.

Возьмём, к примеру, Японию. Там от сотрудника любой фирмы требуется прежде всего забота о процветании и добром имени фирмы. А фирма уже оценивает и оплачивает его труд, заботится о его здоровье, обеспечивает его в старости [8]. Вектор сознания здесь явно имеет центростремительное направление. Ленин ввёл НЭП (по сути – рыночную экономику) и накормил страну, опираясь на желание народа работать, то есть опять-таки на созидательную доминанту сознания народа. Дэн Сяопин в Китае повторил опыт Ленина (и с каким великолепным результатом!), опираясь на исконное трудолюбие китайского народа, на его центростремительное сознание. Мне говорили, что китайцы, разбогатевшие в Америке, на Тайване, в Гонконге, стремятся вложить свои капиталы в континентальный Китай – помочь Родине. В центростремительности сознания китайского народа убеждает не только картина их труда на рисовых полях (мужчины в белых рубашках, женщины в нарядных разноцветных кофтах – и это при том, что работают они по щиколотку в грязи!). Массу людей с маленькими детишками видели мы во время экскурсий на Великую Стену, в Запретный город-музей на площади Тянь Ань Мынь в Пекине. Нам говорили, что они едут не только со всего Китая, но и со всего мира посмотреть святые и памятные места своей Родины.

Так что дело именно в том, куда направлен вектор общественного сознания, может ли создаваемая им доминанта пересилить свойственное рыночной экономике “присвоительство”.

ВЫВОДЫ

1. Вектор общественного сознания по категориям “дать” или “взять” как компас показывает его направленность: на укрепление и процветание – или на деградацию и гибель народа. Интеллигенты – хранители души народа –
и люди, ответственные за его нравственность (в том числе работники средств массовой информации), обязаны всемерно заботиться о правильном, созидательном направлении вектора общественного сознания.

2. Каждому человеку необходимо работать над улучшением, совершенствованием своего сознания, своей души. Следует ясно помнить, что в дилемме “взять” или “дать” – лучше “дать”.

ЛИТЕРАТУРА

1.Светоний ТранкТацитвилл. Жизнь двенадцати цезарей. – М.: Наука, – 1968
2. Плиний Младший Гай. Письма. 2-е изд. – М.: Наука, 1982.
3. Тацит Корнелий. История: сочинения в 2-х т. – Л.: Наука, 1970.
4. Гумилёв Л. Н. Биосфера и импульсы сознания. – Л.: Гидрометеоиздат, 1980. – С. 256.
5. Гумилёв Л. Н. Этногенез и этносфера. // Природа, 1972. – №№ 1–2.
6. См., например: Симеон Новый Богослов, в книге “Памятники Византийской литературы IX–XIV веков”. – М.: Наука, 1969. – С. 129–132.
7. Дхаммапада: буддийский канон. – М.: Наука, 1972.
8. Овчинников В. В. Ветка сакуры. – М.: Молодая гвардия, 1979.

 

НАРОД, ГОСУДАРСТВО, КЛАССОВАЯ БОРЬБА И ОБЩЕСТВЕННЫЙ ПАРАЗИТИЗМ

Эти громоздкие общественные образования слишком трудно восстанавливать, если они повреждены, трудно даже удержать их от падения, если они поколеблены, и падение их сокрушительно. Р. Декарт [1]

Власть бюрократии в русской жизни была внутренним нашествием… Великие жертвы понёс русский народ для создания русского государства, много крови пролил, но сам остался безвластным в своём необъятном государстве.

Н. А. Бердяев [2]
… непроницаемая и тяжёлая масса узких интересов… Корбюзье [3]

Почему произошёл крах социализма в нашей стране и раздел СССР?

Противники социализма говорят о нежизненности и химеричности Советского Союза. Но социализм и Советский Союз устояли и победили в Великой Отечественной Войне, победили силы объединённой Европы. Какая уж здесь химеричность!

Сторонники социализма говорят: “из-за предательства вождей”. Однако предательство вождей – это механизм явления, но не его причина. Почему это предательство произошло, почему оно вообще стало возможно?

Ответить на эти вопросы очень важно. Отсутствие ответа парализует наши силы, лишает нас уверенности в победе над силами реакции, а наш народ – перспектив и уверенности в светлом будущем. Ответ этот важен и для всего человечества: без него перспективы борьбы за Устойчивое сбалансированное развитие становятся проблематичными, а победа “нового мирового порядка” и “золотого миллиарда” – более вероятной. Ибо и Конференция ООН в Рио-де-Жанейро 1992 года, и Стокгольмская конференция 1995 года прямо говорят о государственном регулировании, о социализме как социальном механизме устойчивого развития.

Заметим, что ответа на поставленный вопрос в марксизме-ленинизме нет. Если бы он был, реставрация капитализма у нас просто не могла бы произойти – её можно было бы предвидеть и противостоять ей. Мы рискуем этим заявлением навлечь на себя гнев ортодоксальных марксистов. Но мы вовсе не считаем марксизм догмой, и думаем (вместе с его основателями!) что он должен развиваться, чтобы адекватно отвечать на выдвигаемые жизнью вопросы.

Что является величайшим достижением марксизма, важным не только для теоретиков, но для всего населения планеты, для всех, даже неграмотных, людей? По нашему мнению – учение о социальной справедливости и её реальной достижимости здесь, на земле, а не “в лучшем мире” или “царствии божьем”. Христос ведь тоже был нестяжателем (можно сказать: “коммунистом”). Ведь это он сказал, что легче верблюду пролезть в угольное ушко, чем богатому попасть в царство небесное. Но то – царство небесное. А здесь, в этом мире, социальную справедливость людям обещал Маркс. И он подкрепил это обещание авторитетом науки, показав, что социализм неизбежно придёт вследствие развития способа производства, которое влечёт за собой смену социальных формаций. В наше время марксизм получил мощную поддержку со стороны концепции Устойчивого развития человечества. Уже задача сохранения биосферы и самого существования человечества требует установления в мире социальной справедливости. И мы верим, что у народов мира найдутся силы для выполнения этой великой задачи.

Однако в поле зрения марксизма не попало важное явление реальности, а именно – существование народов. Марксизм видит в народах пережиток феодализма. Он даже вообще о народах не говорит, а упоминает о национальностях, нациях. Категорию народа ввёл в науку Л. Н. Гумилёв [4]. Он убедительно показал, что народы – это присущий человечеству способ существования, проистекающий из психологических свойств человека как биологического вида. Муравьи живут муравейниками, волки – стаями, люди – народами. По-другому люди жить не могут. А раз народы – явление социальной реальности человечества, то закономерности их существования, функционирования, жизни безусловно должны дополнять закономерности общечеловеческого порядка, сформулированные Марксом (о разных масштабах общечеловеческого развития и народного см.: Л. Н. Гумилёв, [5]). Нам представляется, что именно эти закономерности ответственны за крах социализма в нашей стране и за расчленение Советского Союза.

Напомним, что отсутствие в марксизме даже упоминания о них породило в первые годы Советской власти жаркие дискуссии о том, когда же наступит мировая революция, и что делать ввиду её непредвиденной задержки. Можно вспомнить, как В. И. Ленин допытывался у посетившего его Уэллса, когда же наступит революция на Западе [6]. В конце концов ему пришлось создать теорию о победе революции в одной отдельно взятой стране (которую он тоже, в соответствии с марксизмом, считал “пережитком”). Однако эта теория осталась “подвешенной”, под неё не была подведена теория жизни и функционирования пришедшего к социализму народа. Сталину из-за отсутствия такой теории пришлось во многом идти методом “голого эмпиризма”. Возможно, что размах его репрессий объясняется в том числе и этим, а не только наследием Гражданской войны: он боролся с мировой контрреволюцией.

Сделаем несколько замечаний. Основным понятием, на котором будут строиться наши рассуждения, является понятие народ. Как уже говорилось, его ввёл в науку Л. Н. Гумилёв – под названием “этнос”. Но для наших целей удобнее слово “народ”, хотя его употребление иногда и чревато путаницей. Мы будем использовать его вовсе не в бытовом понимании (население) и не так, как оно понималось во второй половине ХIХ века, когда им обозначались нижние слои населения в отличие от верхних – а в научном понимании. Мы будем видеть в нём некое реально существующее культурно-историческое единство, куда входят все слои населения определённой страны, как живущие ныне, так и предыдущие и последующие поколения; единство, определяемое биологической природой человека. Понимаемый так народ является первым и фундаментальным членением человечества – это способ его существования. На исторической арене существуют и всегда существовали и взаимодействовали народы. Более того, категория “человечество” в большой мере абстрактна. К ней нельзя применить понятие “организм” (в то время как к народу – можно!) и, следовательно, нельзя говорить о его функциональном единстве. Действительно, в каких реалиях это единство воплощается? В общечеловеческой культуре? Но её нет. В Организации Объединённых Наций? Но вряд ли она по-настоящему функциональна (во время Иракско-Кувейтского конфликта действовали США, а не ООН). Пока о человечестве правильнее говорить как о совокупности народов (рис. 1.11.-1.), но не как о едином функционирующем организме. Когда-нибудь оно должно слиться в такое единство, проблема Устойчивого сбалансированного развития настоятельно требует этого. Но пока исторической реальностью
являются всё же народы
.

Народ – следуя классической марксистской теории – можно разделить на три части: “рабочих”, “крестьян” и “интеллигенцию” (рис. 1.11.-2.). “Рабочие” – это часть народа, занятая в промышленной сфере, “крестьяне” – в продовольственной (сельскохозяйственной), а “интеллигенция” – в духовной. Кроме того, на этом рисунке также выделена сфера распределения и обслуживания – ничего не производящая, но, тем не менее, необходимая.

Рис. 1.. Рис. -2.

Конечно, мы отдаём себе полный отчёт в условности подобного деления, о которой так убедительно писал Г. Уэллс [7]. В самом деле: куда, скажем, отнести директора завода или председателя колхоза – к рабочим и крестьянам или к интеллигенции? Ведь они по сути дела и то, и другое. Куда отнести Е. Русакова, необычайно талантливого поэта, который, однако, всю жизнь прожил в деревне, работая кузнецом в колхозе? Заметим также, что это членение, затрагивающее только одну сторону жизни народа – производственную, “не замечает” других важных явлений жизни, а именно – структурной организации народа, “пирамиды власти” и прочих явлений социальной жизни (к ним мы вернёмся позднее). Тем не менее, ясно отдавая отчёт в условности подобных членений, мы их используем, так как они позволяют рассмотреть проблему в определённом нужном нам аспекте, то есть научно, и – тем самым – дают возможность сформировать точку зрения. Более того: построение моделей объектов или явлений на основе вычленения их наиболее существенных и отвлечения от второстепенных (для данного рассмотрения) особенностей является одним из фундаментальных принципов научной методологии, позволяющим выявить главные закономерности и не “утонуть” в море частностей.

Интеллигенция сама очень неоднородна и не представляет собой единого массива. Её, также условно, можно разделить на три части: одна из них занята духовным творчеством, другая – образованием, третья – управлением (рис. 1.11.-3). На этом рисунке изображен и вектор общественного сознания.

Рис. .-3. Членение интеллигенции и вектор общественного сознания.

В таком “производственном” представлении народа классовая борьба – это борьба между интеллигенцией – с одной стороны и рабочими и крестьянами – с другой. Этот вывод не содержит ничего нового и не объясняет причин классовой борьбы. Однако уже он позволяет сделать некоторые дальнейшие выводы, которые мы дадим в тезисной форме. (Заметим также, что сама постановка проблемы о классовой борьбе в таком виде не может не вызвать некоторого недоумения: ведь в процессе производства рабочие, крестьяне и интеллигенция в первую очередь сотрудничают, без их сотрудничества сам процесс производства был бы невозможен, а борются за распределение прибавочного продукта они уже во вторую очередь, когда этот продукт произведён).

Тезис 1. Об общей, “круговой” ответственности интеллигенции перед народом. В благоденствии, процветании народа, в раскрытии его творческих сил заключается смысл существования интеллигенции, за это народ её кормит. Интеллигенция – хранитель души народа. Во всех неприятностях, которые случаются с народом, повинна его интеллигенция: больше ведь спросить не с кого. Как и за всё хорошее в своей жизни народ должен благодарить свою интеллигенцию: больше-то ведь некого! Интеллигенты, утратившие представление об этих своих обязанностях перед народом и действующие вопреки им, превращаются в общественных паразитов.

Мы говорим: “Раскрыть творческие силы народа”. Но что понимать под этим? Ведь народ объединяет множество людей с разными идеями, чувствами, настроениями. Что “лучше для народа России”: жить в “великой передовой стране мира”, начавшей космическую эру и т. п., или жить в стране “где в магазинах всё есть” и в любом ларьке “всё можно купить”? Какие именно “творческие силы” и кого, каких слоев общества, нужно раскрывать? И как вообще можно оценить “благоденствие общества”, “процветание народа”?

Прежде всего надо внести ясность в термины “народ” и “население”. Их часто путают, иногда бессознательно, но зачастую вполне осознанно. Ясно, что понятия, скажем, “население Франции” и “французский народ” очень далеки друг от друга. Принято считать, что французский народ не был согласен с гитлеровской оккупацией и “новым порядком”, хотя лишь незначительный процент населения Франции участвовал в Сопротивлении. Советский народ на референдуме 1991 года единодушно выразил своё желание сохранить Советский Союз вопреки старанию клики Горбачёва-Ельцина его развалить. А вот население наше, кинувшееся в массовом масштабе, по всей стране, “приватизировать” бывшую общенародную собственность и строить за этот счёт коттеджи и виллы, явно предпочитает жить в стране “где можно всё купить” – даже ценой потери независимости и статуса “великой державы, спасшей мир от фашизма”. Трудность разграничения этих понятий широко открывает ворота для политических и научных спекуляций.

Тезис 2. По-видимому, единственно правильным и содержательным наполнением понятия “народ”, согласующимся с исторической реальностью его существования, будет наполнение, исходящее из его души‑культуры, из её целей (исторически сложившихся) и их максимального достижения в существующей в настоящий момент реальности.

А поскольку цели у разных народов бывают очень разными (от строительства пирамид до “покорения вселенной”), то и благополучие разных народов выглядит совсем по-разному и воплощается в разных реалиях.

Тезис 3. Благополучие народа выражается в духовных категориях, благополучие населения – в материальных.

История показывает что, как правило, народы готовы идти на значительные материальные жертвы ради утверждения своих духовных ценностей. Можно вспомнить обе наши Отечественные войны 1812 и 1941–45 годов, в которых народ наш приносил серьёзные жертвы (в то время как население предпочитало жить в Европе: вспомните анекдот о баварском пиве!).

Таким образом, ясно, что благоденствие народа следует измерять в духовных категориях.

Вообще говоря, можно выделить три уровня духовного напряжения народов, выразив их – конечно же, весьма условно – следующими понятиями:

1) делать, что хочется;
2) жить хорошо и красиво;
3) исполнить своё предназначение.

Первый уровень (низший) не требует от народа духовного напряжения; наоборот – характеризуется подавленностью духовной жизни. Он даёт простор деструктивным силам как на низших уровнях социальной пирамиды (люмпены, уголовники, “удальцы речных заводей”, муромские разбойники и пр.), так и на высших (“приватизаторы”, конкистадоры и каперы, опричники, “шляхетство” и т. д.) Средние слои народа, его “становой хребет”, на этом уровне оказываются угнетёнными и морально подавленными.

Второй уровень (средний) – это нормальный уровень напряжения духовных сил народа, обеспечивающий его процветание, хорошо организованную мирную жизнь. Этот уровень особенно благоприятен для средних – точнее, нормальных – слоёв народа. Культура, наука, хозяйственная жизнь достигают на этом уровне расцвета. Он требует ограничения и подавления тех общественных сил, которые получали “разворот” на первом уровне.

Третий уровень – это уровень максимального напряжения духовных (а, следовательно, и физических, материальных) сил народа. Это, например, строительство Великой Китайской Стены, “покорение вселенной” монголами Чингисхана или отражение гитлеровского нашествия в Великую Отечественную Войну. Народ в такие периоды объединяется, в действие включается вся общественная пирамида сверху донизу (даже уголовники шли на фронт добровольцами!). Жизнь народа в такие периоды сурова, но моральный дух его высок как никогда. Для народов это тяжёлое, но счастливое время.

У нас сейчас самый низкий уровень духовности, общественного сознания, который укладывается в категорию “делать, что хочется”. Почему после духовного взлёта Великой Отечественной Войны и Начала космической эры уровень нашей духовности так резко покатился вниз? Главная, определяющая причина состоит, по нашему мнению, в изменении человеческого наполнения народа. Поколения Гражданской и Отечественной войн сменились поколениями, родившимися и выросшими после Войны – перед ними уже не стояли задачи, требующие напряжения всех сил и полной самоотдачи. В их сознании, совершенно естественно, усилилась тенденция “жить для себя”, ибо во имя чего в благополучное время следовало полностью отдавать свои силы стране? Отсутствие в общественном сознании ясного ответа на этот вопрос (людям предшествующих поколений он был совершенно очевиден) повело к развитию эгоистических тенденций, которые и вызвали падение духовности.

В тяжёлые времена люди эгоистические предпочитают не рисковать, а “отсидеться в тени”. Во времена спокойные эти люди становятся активными и опасными для общества. А так как по законам психологии эгоистичные люди в большинстве своём всегда настроены более “материалистически”, нежели альтруисты, то есть более буржуазно, то тезис Сталина об обострении классовой борьбы по мере развития социализма, как мы убедились во время Перестройки, имел под собой серьёзное основание.

Народная гордость. Достоинство, гордость – это чувства, лежащие в самом фундаменте нашей психики. Они свойственны не только человеку и даже не только высшим животным. Как представляется, они – вместе с чувством равновесия и красоты – лежат в самом фундаменте жизни.

Тезис 4. Народная гордость – необходимое психологическое явление в жизни народа. Отсутствие её свидетельствуют о чрезвычайном неблагополучии в его жизни. Народ, которому нечем гордиться, не может существовать. Нормальное состояние народного достоинства и гордости – важный показатель благополучия народа.

Вернёмся к причинам Перестройки, падения социализма и развала Советского Союза. Кроме перечисленных, так сказать, “внутренних” причин, у наших бед были также причины и “внешние”. Запад вёл целенаправленное наступление на СССР, “Холодную войну”. Два наши поколения со времён Хрущёва, открывшего нашу идеологию западным влияниям, выросли под прессом западной пропаганды (совсем не объективной и уж вовсе не дружественной!). Эгоистические, пробуржуазные элементы нашей интеллигенции потянулись к буржуазной Западной культуре. В результате мы разоружились перед Западом, проиграли Холодную войну и имеем в собственной стране по сути дела оккупационной режим.

Почему же совокупность этих причин привела к такому резкому падению духовности нашего общества? Потому, что западным идеям личной активности и личной инициативы, не связанных с государственной или народной ответственностью, у нас соответствуют как раз люди антиобщественные – как внизу социальной пирамиды, так и на её верху. Люди же её середины, ответственные перед страной и народом, оказались деморализованными, в силу этого подавленными и лишёнными активности.

Присмотримся теперь к другим, непроизводственным, отношениям и противоречиям в народе. Социальная структура народа воплощается в государстве (в нынешнюю эпоху цивилизации). Народ “держат” силы двух типов:

1) культурного, идейно-психологического – сознание принадлежности
к народу;

2) социально-организационного – структура органов власти и управления, овеществлённая в государстве.

Тезис 5. Государство – это организация, которую народ создаёт для упорядочения своей жизни. Его цели должны соответствовать целям души-культуры народа – только в этом качестве оно отвечает интересам народа и является народным. Если же цели государства перестают соответствовать культуре данного народа, оно становится антинародным.

Вернёмся к классовой борьбе. Марксизм придаёт ей значение главного фактора социальной прогресса – то есть определяющего всю социальную жизнь человеческого общества. Но так ли это? Почему во время Великой Отечественной Войны немецкие и советские рабочие и крестьяне ожесточённо дрались друг с другом – вместо того, чтобы заниматься классовой борьбой со своими “национальными угнетателями”? Объяснить это угрозой репрессий военного времени, конечно же, нельзя. Вооружённый народ, если он не считает нужным воевать, никакими репрессиями не остановить. Но в том-то и дело, что и наш народ, и немецкий считали нужным воевать, и немецкие рабочие считали нужным поддерживать своих угнетателей вопреки своим прямым классовым интересам. Лозунг: “Пролетарии всех стран, соединяйтесь!” – как это совершенно очевидно – не работал во время войны. Можно сделать вывод: связи, объединяющие людей в народы, гораздо крепче, нежели разъединяющие их классовые противоречия.

В общественной жизни проявляются несколько типов связей и соответствующих им антагонизмов. Фундаментальным являются системные связи между целым и частями этого целого и отвечающие им противоречия. Поэтому в обществе всегда идёт борьба сил, представляющих целое, то есть народ, и стремящихся к его укреплению – сил конструктивных и сил, представляющих интересы частей (от крупных членений народа до отдельных людей) – деструктивных, эгоистических, по сути сил общественных паразитов.

Тезис 6. Опыт истории показывает, что главная опасность для народа – внутренние деструктивные силы. Именно они приводят народы к кризисам и гибели, а вовсе не вражеские нашествия или классовая борьба. Народы гибнут, заеденные своими общественными паразитами. Борьба с ними – насущная задача народа, которую никогда нельзя упускать из вида.

Рим погиб не от восстания Спартака и не от нашествия варваров – и срабами, и с варварами он до времени успешно справлялся. Свидетельства Светония, Тацита, Плиния убедительно говорят о том, что главными врагами римского народа были римские патриции – точнее те из них, которые, используя законы и прикрываясь ими, начали грабить провинции и строить себе по всему Средиземноморью роскошные виллы.

Итак, общественный паразитизм – главная опасность для народа.

Рис. .-4. Внутринародные противоречия (системные).

Классовая борьба является другим видом общественных противоречий. Это противоречия несистемные – между разными частями народав процессе производства, противоречия производственного характера. По самой своей сути они должны быть менее острыми, чем противоречия системные, должны вызывать менее значительные силы и в социальной жизни народа занимать второстепенное место. Ведь системные противоречия затрагивают само существование народа, его процветание и даже могут привести к его гибели, в то время как в классовых противоречиях решается всего лишь вопрос о дележе прибавочного продукта между разными частями народа.

Почему же Маркс считал классовую борьбу явлением фундаментальным? Потому что в Европейской культуре, в рамках которой он мыслил, фундаментальным принципом является принцип свободы личности – соответственно борьба этих “свободных личностей” представляет собой механизм решения любых, в том числе и общественных, противоречий. В неевропейских культурах, дающих примат народу (например, в китайской), речь идёт прежде всего не о борьбе, а о гармонии классов, об их сотрудничестве, которое и должно быть обеспечено государством.

Рассмотрим вопрос о заимствованиях из чужих культур.

Тезис 7. Одно из наиболее тяжёлых искажений жизни народа – изменение целей государства под воздействием идей чужой культуры. Чужие цели сразу превращают государство в антинародное, из чего следуют весьма мрачные и тяжёлые последствия – такие, например, как закрепощение народа при Петре I (до Петра личного рабства на Руси не было, оно – плод заимствованных Петром европейских идей).

Наша культура не входит в круг Европейских культур, наш народ по своему миропредставлению, коллективизму и государственности ближе к народам азиатским; можно сказать, что он входит в Азиатскую культурную общность. Перестройка, давшая нашему государству определяемые Западной культурой цели, во-первых, сразу же сделала его антинародным, и, во-вторых, тяжело исказила жизнь народа, поставила его перед угрозой уничтожения. Чтобы избежать гибели и вернуть своей жизни нормальный характер, следующий из нашей культуры, народ должен вернуть своему государству народный характер. И это – задача нашей интеллигенции.

Мы видим, что в человеческом обществе всегда идёт социальная борьба, порождаемая непосредственно биологической природой человека, его психологическим разнообразием (от святых – до разбойников и садистов). И все народы на всех этапах развития человечества создавали механизмы общественного регулирования, вводящие эту борьбу в такие рамки, при которых не парализовалась бы жизнь народа. На стадии цивилизации таким механизмом является государство. Оно создаётся народом и имеет целью организацию его жизни на основе его культуры. Подчеркнём, что существование государства оправдывается только его функцией организации жизни народа. Как только оно теряет эту функцию, то сразу становится антинародным и по сути перестаёт отличаться от банды разбойников и грабителей.

Как же следует классифицировать разные виды социальных противоречий и социальной борьбы?

Во-первых, это противоречия системные – между конструктивными и деструктивными силами общества. От разрешения этих противоречий (и от соответствующей борьбы) зависит само существование народа. Эти противоречия определяются биологической природой человека, лежащими в его генотипе психологическими особенностями.

Во-вторых, это противоречия классовые – производственные, противоречия сил, объединяемых процессом производства. Они, конечно же, накладывают на людей свою печать, но не создают непроходимых барьеров.
У всех нас есть друзья, принадлежащие разным профессиям: друзей мы выбираем не по профессии, но по душе (в том числе и по тому месту среди конструктивных или деструктивных элементов общества, какое занимаем мы сами).

И, в-третьих, это противоречия внешние, возникающие от внедрения в культуру или жизнь народа инородных влияний. Они тяжело искажают жизнь народа. Закрепощение крестьян при Петре, развал страны и разруха при Керенском, Перестройка и развал Советского Союза – причина всех этих на первый взгляд разнородных явлений лежит вевропейских внедрениях в нашу культуру.

Мы видим, что среди основных типов противоречий классовые не являются самыми острыми, а их воздействие на жизнь народа – не самое тяжёлое.

Нам могут возразить: разве Гражданская война и Перестройка не определялись классовыми противоречиями, не являлись яркими примерами классовой борьбы? Мы считаем, что развитые здесь аргументы убедительно показывают: причина обоих крахов лежит во внедрении в нашу жизнь европейских идей, которые развязали руки общественным паразитам, дали им теоретическую опору, “окрасив” наши системные противоречия в свойственные Европейской культуре представления о классовой борьбе и “замаскировав” их внутреннюю антинародную сущность.

ИТОГИ

Л. Н. Гумилёв убедительно показал, что в истории мира параллельно протекают два разномасштабных процесса:

1) развитие человечества в целом, характери-зующееся ростом народонаселения планеты, развитием науки и техники;

2) возникновение, расцвет и гибель народов – процесс меньшего временного масштаба, так как он охватывает отдельные народы и отдельные эпохи.

Если мы посмотрим на этот последний процесс, то увидим, что для него не разработана сколько-нибудь убедительная теория. Марксизм к нему неприменим, так как рассматривает развитие всего человечества и просто “не замечает” процесса жизни народов. Но ведь люди-то живут народами. Жизнь народов, их возникновение, развитие, гибель, столкновения и составляют содержание истории. И катаклизмы, происходящие с народами, тяжело отражаются на людях – Гражданская война и крах Советского Союза служат нам близкими и ощутимыми примерами. Потому естественен вопрос: можно ли противостоять этим катаклизмам, можно ли бороться с ними, можно ли их предотвратить?

Нам представляется, что – можно. Но для этого прежде всего необходимо создать теорию жизни народов, их функционирования. Однако народ – социальная структура. Поэтому теория жизни народа будет одним из приложений общей теории функционирования социальных структур.

ЛИТЕРАТУРА

1. Декарт Р. Рассуждение о методе. – М.: Изд-во Акад. наук, 1953. – С. 19.
2. Бердяев Н. А. Судьба России. – М.: Изд-во Лемана и Сахарова, 1918. – С. 7.
3. Корбюзье. Планировка города. – М.: ОГИЗ-ИЗОГИЗ, 1933. – С. 54.
4. Гумилёв Л. Н. Этногенез и этносфера. // Природа, 1972. – №№ 1–2 и др.
5. Гумилёв Л. Н. Поиски вымышленного царства. – М.: Наука, 1970. – С. 20-22.
6. Уэллс Г. Россия во мгле. – М.: Госполитиздат, 1958. – С. 70.
7. Уэллс Г. Россия во мгле. – М.: Госполитиздат, 1958. – С. 39–40.

В. И. Дайнеко была предложена несколько иная структура приведённой на рис. 1.11.-2. схемы – интеллигенция формулирует основные положения культуры своего народа в терминах эпохи, власть принимает соответствующие этим положениям законы и назначает тех, кто должен обеспечивать жизнь страны на их

ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ
(ДУХОВНАЯ СФЕРА)
ВЛАСТЬ
УПРАВЛЕНИЕ (АДМИНИСТРАЦИЯ)
ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ СФЕРА УСЛУГ,

РАЗГОВОР С К.МАРКСОМ И Л.Н.ГУМИЛЕВЫМ (народ – государство – люди)

Итак, народ – объективная реальность жизни человечества. Это способ жизни людей – биологического вида “человек разумный”, выражение потребности людей объединяться в общности, которые – как утверждает Л. Н. Гумилёв – разграничиваются по признаку “свой – чужой”[1]. Это способ приспособления людей к различным ландшафтам Земли, различному климату (от тропического до арктического, от пустынь до океанов). Это способ приспособления людей к этно-историческому окружению, способ отстоять себя от посягательств других народов. И, наконец, это способ приспособления к прогрессу науки и способа производства.

Марксизм не “видит” народа – в нём такой категории нет, а есть “нации”, которые считаются “пережитком феодализма”. Ленин ждал мировую революцию [2]. Сталину пришлось строить социализм “в одной отдельно взятой стране” [3] (но не “у одного отдельно взятого народа”!). Он ввёл понятие “национальности” как совокупности: территории, языка, хозяйственной деятельности, культуры и исторических традиций. Не просто увидеть нефункциональность этого определения. Что является в нём определяющим? Вот, например, признак территории. Но евреи две тысячи лет жили без своей территории, разбросанные по разным странам. Язык? Но многие народы двуязычны – например, все народы Советского Союза владели кроме родного языка ещё и русским, и подчас лучше, чем родным. Культура? Но европейские народы, индийские, китайские живут в пределах своих культурных общностей (европейцы – в пределах Великой Европейской культуры; и французы от этого не становятся немцами). Эти примеры показывают неприменимость сталинского определения национальности к категории народа.

Разрыв Хрущёва с Китаем и его поворот к Америке заставил вождей Китая и Кореи опереться на свои силы и – следовательно – на свои народы. И категория народа попала в поле зрения их идеологов. Ким Ир Сен, в частности, выдвинул принцип опоры на свой народ и важности идеологической работы при этом. Однако следует признать, что сколько-нибудь разработанной теории народа в марксизме нет.

Другим существенным недостатком марксизма в рассматриваемой проблеме является унаследованное от Гегеля представление о монотонном поступательном развитии народов. Поэтому такой неожиданностью стал крах Советского Союза. Ведь в марксизме не было представления о каких-либо возвратных движениях общества. Осознав недостаточность марксизма для объяснения краха СССР, теоретики наши опустились до эмпиризма. Говорят о “предательстве вождей”, о том, что и “буржуазные революции тоже побеждали не с одного захода” и т. п. Хорошая же теория объясняет все относящиеся к делу факты. Например, имея хорошую теорию межпланетной баллистики, попали же мы с первого раза в Венеру, хотя ракета пролетела до неё расстояние большее, чем до Солнца. Попасть в неё было всё равно, что со 100 метров попасть в пятнышко в 1/100 миллиметра. Вот бы нам такую действенную теорию социализма! Не пришлось бы говорить о “предательстве вождей”.

Итак, народы – объективная реальность. Люди живут народами. И народы не рассыпаются, более того – представляют собой весьма крепкие образования. Стоит вспомнить хотя бы Великую Отечественную Войну. Наш народ и немецкий обменивались очень чувствительными ударами – и остались целы, не распались.

Но если это так, то должны существовать силы, которые “держат” народ, не дают ему распасться.

О действии природных сил. Силы природы действуют зримо, “очевидно”. Вот, например, закон всемирного тяготения: стоит отпустить любой предмет – и он падает. Не нужно прибора, чтобы это падение увидеть. Или электрические силы: поворот выключателя – и загорается лампочка. Силы ядерных взаимодействий проявляются при взрыве атомной бомбы (этого лучше не видеть!). А вот силы, действующие в человеческом обществе, как-то не бросаются в глаза. Почему же действие сил, определяющих жизнь народов, мы не видим так зримо, как видим действие закона всемирного тяготения? Но ведь и закон всемирного тяготения был обнаружен Ньютоном: до этого его не “видели”. Просто “нет факта вне концепции!”. Нас окружает бесчисленное количество фактов, из которых в поле нашего зрения попадают очень немногие, буквально единицы – именно те, которые “попали в концепции”. И силы, держащие народ, проявляющиеся в этом явлении природы, мы не видим именно потому, что не обладаем соответствующей концепцией, не имеем теории народа. Как не видели до времени действия сил электрических или ядерных.

Что же это за силы? Их характер станет ясным тогда, когда мы задумаемся над вопросом: “Что же определяет нашу жизнь – жизнь людей”? Стандартный ответ – экономика. Но это не так. Экономика обеспечивает жизнь, даёт пищу, одежду, жильё. Однако она не определяет ни цели, ни устремления людей (во всяком случае – не большинства народа!). А чем же мы живём? Ответ: желаниями и мыслями. Но из желаний и мыслей складывается сознание. Таким образом, сознание – это то, что определяет жизнь людей. Или общественное сознание, когда речь идёт о жизни народа.

Но это идеализм!

Вовсе нет. Мы же знаем положение марксизма о том, что “идея становится материальной силой, когда овладевает массами” (и даже несогласные с марксизмом люди с данным положением скорее всего согласны полностью). Вот из этих овладевших массами идей, а также чувств, и складывается общественное сознание. Не пускаясь в дискуссию, приведём пример, подтверждающий сказанное. Все мы хотим восстановления нашей Родины. Конечно, это наше желание порождается и материальным неблагополучием, и развалом хозяйства страны. Но не это главное: во время Великой Отечественной Войны жили тяжелее, картофельные очистки ели. Но чувствовали себя люди лучше. Сейчас тяжело страдает гордость народа, его достоинство. Мы все понимаем и чувствуем трагичность ситуации. Это выливаются в чувство протеста, в желание восстановить СССР. Вот этот сплав мыслей и желаний, к тому же “овладевший массами”, мы и называем общественным сознанием. Это и есть та сила, которая держит народ.

Наш опыт показывает, что общественное сознание может быть “центростремительным” – направленным на укрепление народа, или “центробежным”, направленным на его развал. Таким образом, общественное сознаниевеличина векторная, имеющая направление, и мы можем говорить о векторе общественного сознания. Если он положителен – направлен центростремительно и достаточно велик, то народ процветает и благоденствует. Когда же вектор общественного сознания становится центробежным, переходит в отрицательную область – народ распадается.

Это хорошо видно в истории СССР. Например, время Великой Отечественной Войны наглядно иллюстрирует действие вектора общественного сознания. Исход войны решила отнюдь не экономика, но добровольное напряжение всех сил народа под действием могучего порыва общественного сознания защитить и отстоять нашу Родину. Люди, жившие в то время, помнят плакат “Родина-мать зовёт!”, который прями-таки буквально отражал чувства народа. Общественное сознание того времени можно выразить словами: “Что ещё я могу сделать для нашей великой Родины?”. Перед развалом СССР мысли многих людей (не всех, конечно) были иными: “Что я могу ещё урвать от этой вшивой страны?”, – то есть вектор общественного сознания перешёл в отрицательную область. Результат не замедлил сказаться.

Вставка В.И. Дайнеко Очень полезно провести сравнение с тем, что думал по этому вопросу великий гражданин нашей страны, один из величайших гениев человечества – Д. И. Менделеев. Уже предчувствуя, что жить ему осталось недолго, Дмитрий Иванович написал и успел издать свою главную книгу – он её так и назвал: “Заветные мысли” [4]. Будучи крупнейшим учёным, в этой книге он излагает не собственные научные достижения, а заветные мысли о своей Родине – России. До 1995 года эта глубочайшая книга ни разу (!) полностью не переиздавалась. Вслушаемся – с нами из 1905 года говорит Дмитрий  Иванович Менделеев [4] (выделено мною)

Центростремительная сила наша, однако, столь велика (ибо от неё мы и стали народом историческим), что брала не раз верх над сказочной центробежностью …” (с. 197).

“… человек тем более совершенен, чем более он полезен для широкого круга интересов общественных…” (с. 226).

Личное, нераздельно связанное с общим, то есть преимущественно государственным, предшествует как в общей истории, так и в жизни каждого лица этому общественному, или государственному, как детство предшествует зрелости” (с. 227).

Личному, или индивидуальному, отвечают права, свобода – до произвола включительно и разумность – до рационального вывода истины, а общему, позднее развивающемуся, соответствуют обязанности, преклонение пред законом и признание истины лишь трудным путём опыта и наблюдений. Надо, очевидно, сочетание личного с общим, и одно первое, даже доведённое до райского блаженства, уже не удовлетворяет требованиям возрастающего мышления, успокаивается лишь удовлетворением общему” (с. 228).

“… пресловутое латинское равенство личностей …” (с. 68).

“… сколько-нибудь сознательным интеллигентом, не заражённым латинскими предрассудками…” (с. 370).

Пресловутая “декларация прав” много бы выиграла в своём историческом значении, если бы более категорически выставила общие для всех обязанности, кроме простого упоминания о покорности закону и суду” (с. 349).

Новая история характеризуется преобладанием и развитием интересов индивидуальных, новейшая должна дать наибольший простор и широкое, прежде не бывалое развитие интересам социальным” (с. 231).

“… об главной цели – общем благе народа …” (с. 214).

“… производительная часть деятельности много важнее потребительной для “блага народного” (с. 317).

Развитие “блага народного”, определяясь мерой роста и общностью распространения нравственных начал и внешнего благосостояния, зависит очень сильно не только от прав граждан, но и от обязанностей, определяемых убеждениями, обычаями и законами” (с. 327).

Благо же народное, ради которого существуют правительства, определяется прежде всего суммой добра, посеянного, выросшего и плоды приносящего” (с. 354).

“… когда речь идёт о таких высших правительственных отправлениях, каковы заботы о просвещении юношества и об экономических нуждах среднего жителя страны…” (с. 370).

Цель всей этой книги сводится к уразумению того, что современное “благо народное” определяется не столько “правами граждан” (поймите, что я за них, а не против), сколько пониманием значения и усилиями для развития просвещения и промышленности… Латынь до этого ещё не додумалась, а “здравому уму” русских людей, думается мне, охватить это легко. Тогда и на труд, и на всякие обязанности, из прав вытекающие, и на “порядок”, и на “Contract sociale” получается новая и ясная точка зрения, даже на историю” (с. 370).

Свобода для труда (а не от труда) составляет великое благо. Для тех, кто труда и долга не ставит на должную высоту, кто их обязательность мало понимает и невысоко ценит, – для тех свобода рановата и только лодырничество увеличит.

Россия, взятая в целом, думается мне, доросла до требования свободы, но не иной как соединённой с трудом и выполнением долга. Виды и формы свободы узаконить легко прямыми статьями, а надо ещё немало поработать мозгами в Государственной думе, чтобы законами поощрить труд и вызвать порывы долга перед Родиной” (с. 402).

Слова “благо народное” как обозначение высшей ценности встречаются в “Заветных мыслях” чаще любых других. И красной нитью через всю книгу проходит заветная мысль о том, что главным условием роста, “умножения” этого блага является приоритет общественного перед личным, служение народу, Родине. Индивидуализм Дмитрий Иванович во многих местах неприязненно и презрительно именует “латинщиной” и показывает его крайнюю опасность для России – в точном соответствии с содержанием и духом нашей книги, написанной значительно позже. Случайно ли такое совпадение в мыслях русских людей, жизни которых разделены целым столетием? Конец вставки

Народ – государство – люди. Итак, пусть в наличии есть идея, овладевшая массами, и великий человек, способный поднять и объединить людей на её воплощение. Возник народ. Какова же его дальнейшая судьба? Чем она определяется? Тут вступают в силу историческая и биологическая реальности.

В силу исторической реальности мы живём в эпоху цивилизации. Жизнь наша регламентируется законом – а его действие осуществляется государством. Многие склонны уравнивать понятия “народ” и “государство” или даже давать первенство второму. Это неправильно. Объективной реальностью является народ, государство же – явление вторичное. Это организация, которую на­род создаёт для упорядочения своей жизни. “Нет народа – нет и государства!”

Основу государства составляет “пирамида власти”. На её вершине находится вождь: царь, император, президент и т. п. Он отвечает за всю пирамиду, за её правильное функционирование. В самом низу пирамиды – люди, составляющие (наполняющие) народ. Если пирамида функционирует правильно – людям хорошо. Поэтому интересы людей и вождя совпадают.

Между верхом и низом пирамиды, между вождём и людьми имеется несколько уровней начальников. Посмотрим на такого начальника. Он отвечает за свою небольшую пирамиду и должен заботиться о её благополучии, процветании, улучшении жизни “вверенной” ему области или отрасли. За счёт чего он может улучшить её состояние? Либо за счёт более грамотной организации её работы, либо за счёт целого – то есть за счёт народа. Второе легче.

Вывод: всякий начальник является потенциальным врагом народа. Даже в том случае, если он человек честный и преданный своему делу. Если же он эгоист и думает о личной выгоде, свои интересы предпочитает интересам народа, то становится прямым врагом народа, начинает сознательно действовать против него, бороться с ним. Логика борьбы толкает его на поиск союзников. И он обращается за помощью к другим врагам народа – таким же начальникам, как он сам, или к зарубежным врагам: больше-то не к кому!

Почему же в начальниках очень часто оказываются эгоисты? В силу биологической реальности генотип человека в каждом поколении порождает пол­ный набор возможных своих воплощений: от альтруистов до эгоистов и от пассионариев до субпассионариев – даже бомжей. Статистика здесь очень устойчива. Какова же их судьба? В тяжёлые героические времена катаклизмов, сопровождающих рождение народа, выдвигаются альтруисты. Они принимают на себя тяжесть ситуации. Эгоисты в такие времена “не высовываются”, боятся пострадать. Но вот катаклизмы остались позади, наладилась нормальная мирная жизнь – эгоисты становятся активными, ищут себе “жирный кусок”, выгодное и почётное место в обществе. И оттесняют альтруистов, так как лучше “вооружены” в жизненной борьбе. Этот процесс убедительно разобрал и очень образно описал С. Н. Паркинсон, один из наиболее глубоких исследователей механизмов действия цивилизации [5]. В результате этого длительного, но неизбежного процесса всю пирамиду власти охватывает организационный паралич, народ оказывается подавленным и глубоко деморализованным (что Л. Н. Гумилёв описывал как потерю пассионарности). Он переживает тяжёлые времена или вовсе гибнет.

Что же можно противопоставить этому естественному процессу? Можно ли вообще здесь что-либо сделать? Или гибель народов, так же как и их возникновение – это способ жизни нашего биологического вида, позволяющий ему лучше приспособиться к изменяющимся условиям окружения, лучше отслеживать потребности времени?

С этим можно было согласиться до тех пор, пока история человечества разворачивалась только как объективный процесс, от воли и сознания людей не зависящий. Но мы уже вступили в эпоху ноосферы – эпоху, когда разум также стал объективной силой. Конференция ООН в Рио-де-Жанейро потребовала перехода к разумному регулированию жизни человечества. И именно разум теперь должен определять характер исторического процесса, а не случайные, хотя и естественные, свойства человеческой “породы”. Если же мы будем продолжать жить только “объективно” (то есть бездумно, как растения) – человечество ждём гибель. Людям пора взяться за ум!

Что же можно противопоставить эгоизму? Высокую нравственность, заставляющую людей руководствоваться общественными интересами, а также максимально широкий кругозор, охватывающий всю пирамиду народа, все его проблемы. А это требует подбора и воспитания кадров. Повторяя – в новом звучании – лозунг тридцатых годов, мы можем сказать: “Кадры решают всё!”.

ЛИТЕРАТУРА

1. Гумилёв Л. Н. Этногенез и этносфера. // Природа, 1972. – №№ 1–2.
2.Гумилёв Л. Н. Биосфера и импульсы сознания. – М.: Наука, 1978.
3.Уэллс Г. Россия во мгле. – М.: Прогресс, 1978.
4.Решение о построении социализма “в одной отдельно взятой стране” было принято на ХIV партконференции в 1925 году. См.: История КПСС. – М.: Политиздат, 1971. – С. 354.
5. Дмитрий Иванович Менделеев. Заветные мысли. – М.: Мысль, 1995.

6. Паркинсон С. Н. Законы Паркинсона. – М.: Политиздат, 1989.

 

ВЕЛИКИЕ ЛЮДИ – ПОДЪЁМ И РАСЦВЕТ НАРОДОВ

 

Политическая мысль Запада во вторую половину ХХ века развивается в антитезе: “тоталитаризм – демократия”, за которой стоят образы задавленной фашизмом Гитлеровской Германии (тоталитаризм) и процветающих Соединённых Штатов (демократия).

Наша интеллигенция вдохнула воздух западной “свободы” из передач Голоса Америки и, полагая, что советская однопартийная система является худшей формой тоталитаризма, опрокинула её – а теперь с изумлением и оторопью взирает на разгром и разграбление страны “демократами”, которых она сама и привела к власти.

Как же так, ведь по всем законам Прав Человека при демократии страна должна процвести? Почему же…”

Только глубоко верующие в демократию (Верую, Господи, ибо это – нелепо!) ещё думают, что демократия в конце концов когда-нибудь принесёт нам благо – совсем по Салтыкову-Щедрину: “Сначала обывателю надо принести максимальный вред, а потом из этого само собой проистечёт польза”. [1

Все остальные либо махнули на политику рукой и замкнулись в себе, либо – обнаружив, что они в ней ничего не смыслят и их провели как маленьких – пришли в смущение и задумались, наконец: “А что же надо было сделать вместо того, чтобы валить Советы, и что же надо делать теперь?”

Крах нашей страны – не первый в её истории. Да и вообще падение стран и народов – общее историческое явление. Ещё древние греки сформулировали закономерность смен форм власти: демократия демагогия аристократия олигархия. То же подметили и китайцы: “Великие силы Поднебесной, будучи долго разъединены, стремятся соединиться вновь и после продолжительного единения опять распадаются” [1]. Аналогичные процессы характерны и для Европы: возвышение и распад Великой Испании, Британской Империи.

Да и в Древнем Мире мы видим те же закономерности подъёма и гибели народов: Вавилон, Ассирия, Египет, Персия, Рим.

Времена подъёма народов отмечены великими свершениями, чудесными памятниками культуры, прекрасными произведениями искусства. Времена упадка приводят с собой хаос, уныние и одичание.

В исторической науке эти закономерности исследовались больше с экономических позиций. Так, гибель Римской Империи объяснялась экономической неэффективностью рабовладельческой формации и большей эффективностью сменившего её феодализма. Такая теория не объясняет, однако, очевидных явлений. Почему “неэффективный” рабовладельческий Рим смог создать Великую Империю, построить Колизей, Пантеон, дороги и водопроводы, которые работают до сих пор, а “более эффективному” феодализму такие свершения были не под силу? Объединения же Европы (после падения Рима) пришлось ждать вообще две тысячи лет, до конца двадцатого века?

Ясно, что здесь действуют другие, не экономические закономерности: ведь подъём и падение народов происходили в течение всей жизни человечества, при всех экономических формациях (включая, как мы теперь убедились, и социализм).

Л. Н. Гумилёв видел причину этого явления в биологической природе человека – в присущем нашему виду свойстве группироваться по принципу “свой – чужой” и действием “пассионарности” [2]. Этим он очень убедительно объяснил процесс возникновения народов. Но вот почему они гибнут? По Гумилёву, это – следствие иссякания пассионарности, “инерции первого толчка”. Однако такое объяснение представляется искусственным, как и объяснение вспышек пассионарности “космическими воздейст-виями”.

Принципы науки требуют объяснения любого явления из него самого. Можно ли это сделать в данном случае? Попытаемся.

Обратим внимание на важное свойство биопсихологии человека – его “стайность”, “общественность”.

Аристотель назвал человека “общественным животным”.

Группируясь по принципу “свой – чужой”, люди образуют не аморфные структуры, но строго иерархические системы, своей организацией напоминающие скорее волчьи стаи, чем стада травоядных. Об этом свидетельствуют все исследователи “примитивных” народов.

Характерным для человеческих объединений является наличие не только определённой иерархии, имеющей весьма жёсткую структуру, но и – обязательно! – лидеров: вождей, главарей, правителей и т. п. Тут мы подходим к весьма важному выводу: человеческое общество не может существовать без иерархии и без лидеров. Это – присущее человеческой природе психологическое свойство, видимо, уходящее корнями глубоко в генотипическую структуру нашего вида. И все формы человеческих объединений на всех этапах истории исходили из этой черты видовой психологии, на неё опирались: и первобытные племена, и банды разбойников, и общины христиан, и заводские и научные коллективы – все они без исключения построены иерархически и имеют лидеров. Особенно это ясно в военных организациях, где данный принцип пронизывает всю структуру – от элементарной ячейки (отделения) до армии и всех вооруженных сил в целом.

Но такое положение может существовать только в том случае, если ему отвечают необходимые свойства в психической природе человека:

во-первых, стремление определённой части людей к лидерству и,

во-вторых, потребность и желание остальных лидерам подчиняться.

Это выдвигает серьёзные требования к лидерам. Перечислим главные.

  1. Лидеры должны иметь достаточный накал властолюбия, чтобы прорваться к власти.
  2. Лидеры должны иметь достаточные способности, включающие:
  1. умение победить соперников, проявляя, когда нужно, достаточную жестокость;
  2. достаточную душевную привлекательность, чтобы привлечь и удержать подчинённых;
  3. достаточный творческий потенциал, чтобы поставить перед своим объединением такие задачи, которые, во-первых, соответствовали бы политической ситуации, во-вторых, были бы достаточно привлекательны для людей и, в-третьих, были бы достаточно масштабны, чтобы полностью загрузить коллектив.

Когда лидер способен на это, ему и его команде (независимо от её масштаба и цели – от банды до великой нации) обеспечен успех.

Но, как показывает опыт истории, такие лидеры первого рангавеликие лидеры – появляются не слишком часто. Гораздо чаще человеческие популяции порождают людей, наделённых высоким накалом властолюбия, но не обладающих большим творческим потенциалом условно назовём их людьми второго и третьего ранга.

Обычно эти люди следуют за великими лидерами во втором и третьем эшелонах власти. Когда они попадают в поле действия великого лидера, то находят там себе достойное место, совершают славные дела, приносят большую пользу народу и заканчивают жизнь в почёте и уважении.

Далее мы оставим в поле нашего рассмотрения народы и отвлечёмся от более мелких объединений: политических партий, промышленных предприятий, научных коллективов, бандитских шаек, хотя следует помнить, что в них действуют те же самые закономерности (только в меньшем масштабе).

Рассмотрим ситуацию, складывающуюся в том случае, когда у народа не оказывается великого лидера (на примере истории Китая).

Китай в историческое время пережил пять объединений, давших периоды великолепных расцветов, и такое же число деструкций, приводивших страну в глубокий упадок. Первого объединения страны добился Цинь Ши Хуан в 221 году до н. э. О масштабе Китая того времени можно судить по тому, что Цинь Ши Хуан построил Великую Стену (она по сей день остаётся самым большим сооружением в мире), имел 1,5-миллионную армию и миллион заключённых. Недавно археологами был найден его погребальный комплекс, вскрытая часть которого поражает великолепием и художественным совершенством.

Империя Цинь Ши Хуана вызвала своей жестокостью всеобщее возмущение и пала при его сыне в 207 году до н. э. Началась борьба “сильных людей”, которая окончилась новым объединением страны Лю Баном, создавшим династию Хань в 206 году до н. э, которая правила 400 лет (до 220 года нэ.). Историческая традиция считает её самой славной, классической династией, при которой благосостояние Китая и его культура достигли своего максимального расцвета. Позже Китай объединялся великими династиями Тан (618 – 907 года, лидер Ли Шиминь), Сун (960 – 1279 года, лидер Чжоу Кан), Мин (1368 – 1644 года, лидер Чжу Юань-чжао). Для всех этих династий характерен расцвет страны: грандиозные свершения, великие культурные достижения.

Периоды упадка и деструкции управления характеризовались смутами, чудовищными избиениями людей, падением культуры и одичанием, доходившим до прямого людоедства. Гражданская война во время крушения Танской династии унесла 36 миллионов из 52, проживавших во время её расцвета.

Великий поэт танской эпохи Бо Цзюй И написал об этом времени:

После восстания проезжаю мимо Люгоусского храма.
В девятый месяц во всём Сюйчжоу
с недавнею войной
Печали ветер, убийства воздух
на реках и в горах.
И только вижу в одном Люгоу,
где расположен храм,
Над самым входом в него
как прежде белеют облака.

В такие периоды страну 2 раза захватывали кочевники: в 13 веке монголы и в 17 веке маньчжуры, причём их силы были намного меньше сил Китая.

Это несколько затянувшееся введение необходимо для проведения далее содержательного разбора обсуждаемого вопроса.

Что происходило в Китае после смерти великого лидера – основателя династии? Первое время – ничего нового. Достойные сановники при первых преемниках основателя строго и нелицеприятно правили страной, поддерживая в ней порядок и обеспечивая её процветание. Этому способствовала мощная инерция общественного сознания, явившаяся результатом могучего “толчка” катаклизмов и гражданских войн времени основания династии.

Дальше развиваются два процесса:

  1. угасание инерции “первого толчка”, её “размывание”;
  2. заполнение верхних эшелонов власти людьми второго и третьего ранга.

Последние – люди достаточно честолюбивые, чтобы пробиться к власти и занять высокое положение в обществе, но при этом, однако, недостаточно творчески масштабные, чтобы дать народу цели, соответствующие его масштабу, или хотя бы просто поддержать цели основателя.

Угасание же инерции “первого толчка” снижает моральные требования к властвующим. В результате они снимают с себя ответственность за поддержание целей основателя и спускаются до “более естественных” задач достижения благополучия (как правило, материального): вначале благополучия народного, а потом личного, что приводит к снижению духовного уровня общества.

Народ сразу воспринимает это как недостаток правления, ибо он очень чувствителен к духовному уровню правящих. И разворачивается сначала противостояние, а затем и борьба между правящим слоем и народом.

В этой борьбе правящий слой обладает всеми преимуществами: он организован, располагает средствами, армией – а у народа нет ни того, ни другого.

Начавшись, этот процесс развивается лавинообразно. Захватившие власть при дворе честолюбцы второго ранга рассаживают своих ставленников, людей третьего и низших рангов, по всей структуре власти, смещая и устраняя людей лучших, способных поддерживать моральную и духовную инерцию “первого толчка”. И это им удаётся, так как порядочные люди в такой борьбе всегда слабее: они стеснены в средствах своей более высокой моралью.

Вот как этот процесс развивался в Сунскую эпоху [3].

«… император Хуэй-цзун утратил бразды правления. У власти стояли лицемерные сановники, двор кишел клеветниками и льстецами. Преступная клика … торговала постами и творила расправу. Процветало лихоимство. Назначение на должность определялось весом полученного серебра: в зависимости от ранга устанавливалась и взятка. Преуспевали ловкачи и проныры, а способные и честные годами томились, ожидая назначения. Всё это привело к падению нравов. Поднебесную заполнили взяточники и казнокрады. Обедневший люд шёл в разбойники. Скорбь и стенания витали над землёй”.

Результат этого процесса – организационный паралич власти [4] со всеми его последствиями: закон перестаёт действовать, правящие начинают грабить народ, недовольство людей растёт и прорывается в восстаниях, которые поначалу жестоко подавляются командующими армией полководцами.

А затем начинается борьба между собой этих полководцев и других “сильных людей”. Наступает период удельной смуты и одичания. Кончался он одним из двух вариантов:

  1. один из удельных генералов, опираясь на недовольство народа и
    используя его, подавлял остальных и образовывал
    новую династию;
  2. придворные, защищаясь от генералов, опирались на кочевников (больше было не на кого), которые, придя в Китай, навязывали стране своё оккупационное правление.

Отметим характерные моменты подобных ситуаций.

  1. Действие разбираемых нами закономерностей разворачивалось в рамках чрезвычайно устойчивой конфуцианской культуры. Конфуций предельно явственно и необычайно образно (доступно самым необразованным людям!) сформулировал положения о служении государству, которое должно обеспечить благосостояние и процветание народа. В силу этого действовавшие в Китае общественные паразиты и сами чётко знали, что они – паразиты, и весь народ это тоже хорошо знал. Это облегчало борьбу с ними.
  2. Борьба лучших сил народа всегда велась за “восстановление справедливости”, то есть за восстановление страны в рамках конфуцианских традиций. И достигалось оно, когда появлялись великие лидеры.

Кого Вы можете назвать героями Поднебесной? … О, герои Поднебесной – это люди, которые своими желаниями могут вместить небо и землю” – говорит китайская традиция [5].

  1. Кочевники – исконные враги Китая, против которых и была воздвигнута Великая Стена – не приходили в Китай сами. Их приглашали взявшие власть паразиты, которые не надеялись своими силами справиться с недовольством народа. Захватив Китай, кочевники первым делом казнили самих паразитов – предателей народа. И, наоборот, людей честных, даже боровшихся с ними, они брали на службу и назначали на высокие должности. Это зафиксировано вместе с именами и предателей, и героев. Тем не менее, история никого ничему не учила: каждый раз всё повторялось. Видимо, азарт борьбы был столь велик, что не позволял действовать разумно.

Можно вспомнить, как никто из русских удельных князей не пришёл на помощь Рязани, после взятия которой Батый перерезал их по одному. Они, ясно видя, к чему идёт дело, до самого конца не могли побороть свою вражду и придти к соглашению, предпочитая принять смерть от Батыя.

  1. В тех культурах, в которых центростремительные тенденции были не так сильны, как в китайской, организационный паралич часто приводил к гибели страны и народа. Так погибли Вавилон, Ассирия, Древний Египет, Рим. Цивилизации Центральной Америки, парализованные засильем жреческого сословия, не смогли оказать сопротивления испанцам, силы которых были просто ничтожны. И хотя испанцы показали себя беспримерными живодёрами, зверства которых были гораздо страшнее жреческих, парализованная воля народа была не способна оказать им сопротивление.

Организационный паралич неоднократно ставил на грань уничтожения и нашу страну. В Удельные времена он позволил легко захватить её Батыю. Паралич, порождённый Опричниной, привёл к Смутному времени. Но бесчинства поляков и сговор с ними московского боярства вызвали негодование народа и пробудили его активность, на которую сумели опереться спасители Отечества Минин и Пожарский – и страна возродилась.

Благополучнейшее” царствование Алексея Михайловича ознаменовалось новым наступлением бюрократии на народ “по всему фронту”. Она захватила власть и в Москве, и на местах, отстранив местное самоуправление. Был отменён Юрьев день. Возведение на царство Петра и его реформы, которые для народа вряд ли были лучше татарского погрома, подготовила и провела дворянская “демократия” [6]. Если при Алексее Михайловиче благополучие страны можно было измерить тем, что в средней крестьянской семье на едока приходилось в день по отбивной (с. 164), то в разгар Петровских реформ целые провинции вымирали от голода. Разгром русской церкви Петром был неизмеримо тяжелее разгрома константинопольской церкви турками. Грабёж России “птенцами гнезда петрова” был беспрецедентным; сравниться с ним может лишь её разграбление “демократами” – при Керенском и сейчас. Так, “светлейший князь” Алексашка Меньшиков перевёл в английский банк сумму, равную годовому доходу страны. Указом о единонаследии (1714 год) Пётр закрепостил крестьян, а Екатерина потом раздала их помещикам.

К уровню Алексея Михайловича страна вернулась лишь через 200 лет (при отмене крепостного права), причём куда менее благополучной, “чреватой революцией”, которая вскоре и произошла – в её результате дворянская демократия свалила династию Романовых [7].

Грабёж страны при Керенском можно оценить по уровню инфляции: коробка спичек стоила двадцать одну тысячу рублей. Грабёж страны нынешними “демократами” вряд ли нужно комментировать.

Этот краткий обзор борьбы наших отечественных честолюбцев второго ранга с народом позволяет сделать определённые выводы.

  1. Народ победил в этой борьбе дважды: в Смутное время и в Гражданскую войну.
  2. Народ потерпел поражение от “демократов” трижды: в Удельное время, при Петре и сейчас.
  3. Победа “демократов” оборачивалась страшным разорением страны. Она приходила в упадок, сопровождавшийся иноземным порабощением: первый раз Батыевым, второй – немецким засильем, третий – засильем Запада.
  4. После “демократических” погромов страна восстанавливалась под водительством талантливых лидеров, которых было совсем не мало: Иван Калита, Дмитрий Донской, Василий Тёмный, Иван Третий, Минин и Пожарский, Николай Первый и Александр Второй, Ленин, Сталин.
  5. Демократическим” разгромам страны предшест-вовали “благополучнейшие” царствования Ярослава Мудрого, Алексея Михайловича, Брежнева. Во время этих периодов паразиты захватывали верхние уровни власти и приводили страну в состояние организационного паралича.
  6. В связи с всегдашней напряженной для России международной обстановкой “демократизация” страны всякий раз сопровождалась иностранной
    интервенцией
    в той или иной форме.

Нам следует ответить на естественный вопрос: если демократия так вредна для народов, то почему же при ней благоденствует Западный Мир?

Ответ очевиден: из-за избытка ресурсов, полученных сначала от колонизации мира, а потом постоянно получаемых за счёт его ограбления транснациональными монополиями. Он позволяет накормить низшие слои народа и тем смягчить классовую борьбу. Америка, например, чтобы накормить 7 % безработных, тратит лишь 1 % национального дохода.

Когда такой избыток отсутствует, никакого благоденствия и “демократии” нет и в помине. Пример: Германия после Версальского мира – как разворачивалась и чем кончилась эта ситуация, хорошо известно. Напомним, что в Риме для подавления сопротивления плебса власть устраивала бесплатную раздачу хлеба и гладиаторские игры – знаменитое “Хлеба и зрелищ!”.

Мы видим, что фундаментальные свойства человеческой психики – властолюбие, масштабность (или её недостаток) и потребность в иерархической группировке – определяют политические процессы в человеческом обществе.

Главной фигурой в этих процессах являются лидеры народного масштаба, лидеры первого ранга – великие люди. От них зависит процветание народов. Все они вошли в историю и хорошо известны. Отсутствие великих людей приводит народы к упадку, деградации и гибели. При наличии лидера первого ранга вся пирамида организации народа находится в состоянии естественной гармонии. Лидеры и исполнители всех уровней решают задачи, направленные к процветанию страны и ко благу народа.

Если время не даёт лидера первого ранга, его место занимает лидер второго ранга – и соответственно понижается масштаб всей пирамиды власти. Образно говоря, в руках такого лидера оказывается орудие, превышающее его масштаб, способности и силы. В результате верх берут упадочные тенденции, “шляхетство”, “демократия” и власть начинает работать против народа.

Итак: наличие лидеров первого ранга – необходимое условие процветания народов.

С появлением у власти лидера второго ранга определяющим фактором оказывается уровень общественного сознанияэтика.

По АШвейцеру [8], этикатакое состояние мыслей и чувств, при котором личным интересам предпочитаются интересы общественные.

Если оказавшийся на вершине власти лидер второго ранга – человек высокоэтичный, он будет стараться сохранить и поддержать созданное его великим предшественником, стремиться к процветанию и благу народа. Он сможет справиться с традиционными задачами или новыми, но не слишком сложными (какие ему по плечу). Если же этический уровень такого лидера окажется низким, его действия поведут к деградации народа – к упадку и даже гибели.

Опыт истории показывает, что благополучие пирамиды власти с этическим лидером второго ранга на вершине не является устойчивым. В скором времени его сменяет лидер более эгоистический, который при тех же способностях пускает в ход большие средства борьбы, ибо меньше стеснён рамками этики – и начинается удельный (“демократический”) распад народа.

Таким образом, процветание народов зависит от наличия у власти великих людей, если же их нет, то от уровня этики в обществе – а вовсе не от “прогресса”, экономических формаций, политических форм. Только эти два фактора могут обеспечить народу процветание.

Процесс общественной деградации Паркинсон назвал организационным параличом и хорошо описал его в своей знаменитой книге [4]. У больших народов он проявляется сначала в образовании слоя бюрократии, а когда она в достаточной мере парализует жизнь народа – в удельном распаде. Причём идёт незаметно: страна вроде бы благоденствует, и даже жизнь становится легче (как было при Хрущёве). Но постепенное накопление парализующих факторов в конце концов приводит к распаду функций государства и краху.

Необходимо ответить на ещё одно сомнение:

А как же прогресс, движение к совершенству, к лучшему будущему?”.

Л. Н. Гумилёв убедительно показал, что разбира-емые нами явления относятся к внутренней организации народов и не сомасштабны прогрессу – он определяет развитие человечества в целом и имеет дело с научно-техническим развитием, ростом населения планеты и исчерпанием её ресурсов [9].

Несвязанность прогресса с организацией общества наглядно показывают, например, закрепощение крестьян при Петре и африканская работорговля.

Таким образом, никак нельзя надеяться, что прогресс автоматически решит проблему стабильности общественной жизни, процветанияи благополучия народов.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Конечно, изложенные закономерности очерчивают лишь общие контуры протекающих в человеческом обществе процессов. В реальности они включают всю совокупность исторических, географических, хозяйственных, культурных и прочих условий жизни народов. Однако эти закономерности создают структурную базу для изучения общественной жизни во всей её сложности.

Предлагаемая теория расширяет и естественно завершает теорию этногенеза Л. Н. Гумилёва.

ЛИТЕРАТУРА

1. Ло Гуань Чжун. Троецарствие. – М.: Гослитиздат, 1954. – Т. 1, с. 13.
2. Гумилёв Л. Н. Этногенез и этносфера. // Природа, 1972. – №№ 1-2.
3. Цветы в золотой вазе. – М.: Художественная литература, 1993. – С. 296.
4. Паркинсон С. Н. Законы Паркинсона. – М.: Прогресс, 1989. – С. 5-58.
5. Ло Гуань Чжун. Троецарствие. – М.: Гослитиздат, 1954. – Т. 2, с. 243.
6. Солоневич И. Л. Народная монархия. – М.: Феникс, 1992.
7. Блок А. Отчет о падении династии Романовых. – П-д: Академия, 1918.
8. Бунин И. Окаянные годы. – П-д: Петрополис, 1923.
9. Швейцер А. Культура и этика. – М.: Наука, 1972.
10. Гумилёв Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. – М.: Гидрометеоиздат, 1980.

 

ОТКУДА БЕРУТСЯ ПРЕДАТЕЛИ?

.Мы должны — после всех опытов нашего прошлого твердо установить тот факт, что внутренний враг для нас гораздо опаснее внешнего. Внешний понятен и открыт. Внутренний — неясен и скрыт. Внешний сплачивает все национальные силы, внутреннийраскалывает их всех, Внешний враг родит героев, внутренний родит палачей Нам нужен государственный строй, который мог бы дать максимальные гарантии от внешниз и внутренних завоеваний

И.Л. Солоневич[1]

Предатели – обыкновенное явление в истории. Греки оставили нам имя Герострата, в Евангелии упоминается Иуда Искариот. От Древнего Египта осталось имя фараона-отступника Эхнатона, поступившего со своей страной примерно так, как Пётр Первый и Ельцин поступили с нашей. Китайская история пестрит именами предателей, которые, дабы подавить справедливое возмущение народа, приглашали в Китай исконных его врагов – степных варваров и отдавали им страну на поток и разграбление. В нашей истории предателей тоже хватало. Стоит вспомнить хотя бы Смутное время и бояр, пригласивших в Москву наших главных в то время врагов – поляков – и отдавших им “трон Мономахов”. Можно вспомнить и главу кадетской партии Гучкова, лично объехавшего все правительства Антанты и договорившегося с ними об интервенции. Во сколько миллионов русских жизней нам обошлось его предательство? Во время Великой Отечественной Войны на сторону немцев перебежал генерал Власов (его трехцветный флаг теперь развевается над нашей страной!). А сколько людей служило полицаями?

Откуда же берутся предатели? По-видимому, ответить на этот вопрос можно, если присмотреться к мотивам человеческих поступков. От Шекспира осталось выражение: “Любовь и голод правят миром”. Но даже самый поверхностный взгляд показывает, что людьми движет стремление к самоутверждению. Самоутверждение – это главный внутренний стимул чело­веческого поведения. Внутренние стимулы влияют на человека гораздо сильнее и глубже, нежели потребности, диктуемые внешними факторами: никакие внешние факторы (голод, например) не заставляют людей самоутверждаться. Японская пословица гласит: “Если модно – то хоть трахома”. Но ведь стремление быть модным – это и есть проявление самоутверждения.

Можно полагать, что и за свойством “пассионарности”, которое Л. Н. Гумилёв считал ответственным за весь гигантский процесс этногенеза, стоит именно могучий инстинкт самоутверждения

Итак, самоутверждение. С удовлетворением этого стимула хорошо обстоит дело у очень талантливых людей. Они выходят на самый верх своей профессиональной и социальной пирамиды, и их инстинкт самоутверждения находит полноценное удовлетворение.

Хуже обстоит дело у людей менее способных, но наделённых большой силой самоутверждения – людей “второго ранга” Они проигрывают соревнование с людьми “первого ранга” и не могут занять вершины своих профессиональных и социальных пирамид. Это глубоко травмирует их психику. У них начинает деформироваться представление о действительности, “картина мира”. Признать свою второсортность им не даёт “встроенный” в них инстинкт самоутверждения. И они начинают считать мир, сложившееся положение дел неправильным (не соответствующим их идеалам) и – встают в оппозицию к этому не устраивающему их миру, начинают с ним бороться.

Сил для такой борьбы у них не хватает (хватало бы – заняли бы вершину пирамиды). И в поисках союзников они естественно обращаются к врагам народа – больше то не к кому: у кого ещё они могут найти поддержку? Но враги за поддержку требуют службы. Службы себе – врагам, против народа. В результате такие люди “второго ранга” и становятся предателями.

Перечисленные выше исторические персонажи, видимо, прошли этим путём. Герострат смертельно завидовал создателям храма Афины в Эфесе, а сделать что-либо равное не мог – и пошёл на то, чтобы сжечь храм. Пётр Первый, в силу своей дебильности и неподготовленности к правлению, смертельно боялся проиграть схватку с Софьей – и побежал за поддержкой к нашим исконным врагам, немцам (благо они были под боком в московской слободе Кукуй). А уж что они сделали со страной, когда после изобилия царствования Алексея Михайловича целые провинции начали вымирать от голода – это он принял. Такова логика предательства. Тухачевский, проиграв войну с Польшей, в результате чего мы потеряли Западную Украину и Западную Белоруссию, и, не будучи удовлетворённым своим “только лишь” маршальским положением (видимо, чувствовал недоверие со стороны Сталина), пошёл на “цивилизованное” соглашение с немцами. Про Ельцина и говорить не нужно.

Всё изложенное – очень печально. Ибо люди “второго ранга” – вообще-то незаурядные. И при правильной организации жизни могли бы принести большую пользу.

Конечно, описанная ситуация касается не только самых талантливых людей, выбирающихся на самый верх социальной пирамиды – она характерна для всей пирамиды народной жизни. На более низких её ступенях идут те же процессы борьбы за первенство. Паркинсон, рассматривая это явление на уровне организаций, назвал его “неспозавиститом” или “организационным параличом” [2]. Он писал, что неспособность и завистливость всем нам в той или иной мере свойственны. Но изредка встречаются люди, у которых эти качества достигают высокой степени концентрации. Тогда происходит качественное изменение: захватывая власть в организации, такой человек рассаживает везде подобных же людей, и организация гибнет. Единственное средство борьбы с этим несчастьем – пишет Паркинсон – передать людей жестоко конкурирующим организациям, а здание и оборудование сжечь.

Меры борьбы с предателями у всех народов примерно одинаковы, и, надо признать – оправданы, несмотря на их жестокость. Ибо деятельность предателей приносит народу громадный вред. Но естественен вопрос: “Возможна ли борьба с самим явлением предательства?”. Что можно и нужно сделать, чтобы оно стало невозможным, чтобы человек ни при каких обстоятельствах предателем стать не мог? Что это вопрос не праздный, свидетельствует пример свободных индейцев прерий, которых, как говорят очевидцы, никакими пытками нельзя было склонить к предательству [3,4].

Этот пример подсказывает и ответ на поставленный вопрос. Что характерно было для индейцев, почему их вождей нельзя было склонить к предательству (как склонили наших) – и американцам, чтобы отобрать их земли, пришлось перестрелять их почти поголовно, а оставшуюся десятую часть загнать в резервации? Для индейцев была характерна высочайшая нравственность, при которой даже мысль о предательстве возникнуть не могла. “Хороший индеец – мертвый индеец”, – говорит американская поговорка. Она не возникла бы, если бы от индейцев можно было добиться своего более “гуманными” методами. Преданность Родине, немыслимость предательства – вот первая черта характера, которую следует воспитывать.

По-видимому, можно отметить ещё одну важную (с точки зрения пользы для народа) сторону человеческого характера – умение смотреть на себя критически, объективно оценивать свои действия и возможности. Правда, людям с мощным стимулом самоутверждения самокритика даётся с большим трудом.

Третье – это правильная расстановка кадров, при которой всем даётся работа (и место в обществе) по способностям и по силам. Это предполагает жесточайшую борьбу с блатом и групповщиной. “Работа – по способностям, место – по силам!” – вот каким должен быть лозунг организации общества.

Наконец, необходима суровая борьба с бюрократизмом. А как её вести?

ЛИТЕРАТУРА

1. И.Л. Солоневич, Народная монархия, “Феникс” 1991 с 38.
2. Паркинсон С. Н. Законы Паркинсона. – М.: Прогресс, 1989.
3. Морган Л. Г. Древнее Общество. – М.: Мысль, 1963.
4. Рид Т. М. Оцеола, вождь семиолов. – М.: Правда, 1990

 

НЕКОТОРЫЕ СООБРАЖЕНИЯ О ЦЕЛЯХ И ПРИНЦИПАХ ВОСПИТАНИЯ И ОБРАЗОВАНИЯ

 

Когда речь заходит о воспитании и образовании, чаще всего приходится слышать о методах и программах. Вопрос о целях того и другого вызывает недоумение: они представляются само собой разумеющимися. Надо ввести подрастающих людей в жизнь, научить их общественным нормам поведения и дать профессию. Что же ещё? Вот и идут споры: как лучше учить – по доктору Споку или по Кришналоке.

Но ведь люди живут народами. Это способ существования нашего биологического вида в биосфере и этносфере. Каждый народ, как утверждает Л. Н. Гумилёв, уникален и неповторим [1].

И если мы будем обучать людей по доктору Споку, то получатся американцы, если по Кришналоке – то, скорее всего, индусы. Как же они будут жить среди нашего народа, который ведь тоже уникален и неповторим? Найдут ли в нём место американцы или индусы, хорошо ли, безконфликтно ли им будет жить среди нас? И не навредят ли они нашему народу?

Сейчас у нас внедряется “элитарное” образование в виде всякого рода “лицеев”, где насаждается западный образ мыслей и действий, а зачастую и само преподавание ведется на английском языке. Дети играют в “парламент”, в “выборы”, в “биржу” и т. п.

К чему это может привести? К тому же, к чему привели подобные действия в послепетровской России (Царскосельский лицей и др.): закабалению свободного до того народа, обращению страны на личное обслуживание “элиты” (вспомним дворцы – Кусково, Архангельское: тысячные дворни, крепостные театры!). Вылилось всё это в такой накал общественного антагонизма, который взорвался Гражданской войной, похоронившей Российскую империю.

Конечно, такое воспитание подходит для выращивания западных администраторов в России или же палачей народа, которые станут уничтожать его во исполнение планов “Золотого миллиарда”, но вряд ли оно может прийтись по вкусу тем людям, у которых в душе сохранились хотя бы остатки патриотизма и уважения к своему народу.

ЦЕЛИ. Главной целью воспитания и образования у нас должно быть единство народа – необходимое условие его процветания, а в нынешнее тяжёлое время глобального экологического кризиса – и просто условие его выживания. Для нашего народа это даже важнее профессиональной подготовки молодежи. Новость? – Ничуть: на самом деле у нас это было осознано очень давно, ещё во времена Андрея Рублева, о Троице которого Епифаний Премудрый, его современник, писал, что “воззрением на её святое единство побеждалась ненавистная людям рознь мира сего”.

Западная культура воспитывает индивидуализм. Западные народы – примитивные и индивидуалистические – могут обходиться без народного единства, они в нём не нуждаются. Люди Западной культуры подчиняются превосходящей силе, поэтому там для благополучия народа достаточно согласия в элите. Остальные, будучи разобщёнными и борясь каждый за себя, видя перед собой непреоборимую силу, ей подчиняются, с ней соглашаются.

Наша общинная культура воспитывает в людях коллективизм. Коллектив же нельзя сломить силой, его проще уж уничтожить. Поэтому наш народ, даже уступая временно силе, с ней не соглашается. “Не в силе Бог, но в правде!”, – сказал основатель нашего народа Александр Невский. Поэтому народу нашему для благополучия необходимо единство. Сознание же единства народа невозможно без признания народа главной ценностью.

Россия только тогда и достигала подъёма и процветания, когда обеспечивалось единство народа (при Иване III, Алексее Михайловиче, Сталине – см. статью “Народ и люди”).

Воспитание и образование должны создать такую преемственность традиций, миропонима-ния, культуры, которая обеспечила бы устой-чивость народа, предотвратив, в частности, конфликт поколений – первый шаг к разъединению, нарушению единства народа.

Образование и воспитание должны носить последовательно народный характер – быть основаны на отечественной культуре – и защищать сознание людей от внедрения чужеродных идей и влияний. Очень важно организовать последовательную и наглядную критику чужих, особенно недружественных, культур, в первую очередь Западной – примитивной, агрессивной, антигуманной, паразитической.

Такая позиция вовсе не означает призыв к изоляции. Мы, конечно же, должны участвовать в жизни человечества, стремиться к дружбе со всеми народами, идти по пути Устойчивого развития. Но любые влияния и заимствования должны проходить тщательную проверку на совместимость с нашим на­родным характером, с нашей культурой – душой и генотипом нашего народа.

Самоназвание. Этот вопрос очень важен для правильного воспитания, а в нём царит ужасный хаос. До краха Российской империи и Гражданской войны самоназвание нашего народа было – “народ Российской империи”. Сейчас, несмотря на крах Советского Союза – “Советский народ”. Другого в настоящее время нет, а без самоназвания народ жить не может. Гражданская война, победоносные годы пятилеток, Великая Отечественная Война, Космическая эра – всё это сплавило народы Российской империи в Советский народ. Глупо и недальновидно попирать народную гордость, борясь с этим самоназванием. Это насилие над народом может кончится только одним: взрывом, подобным Гражданской войне, который, по-видимому, окончательно похоронит нашу страну и народ. На радость нашим западным соседям, безрезультатно добивавшимся этого всё последнее тысячелетие.

НАРОДНЫЙ ХАРАКТЕР ВОСПИТАНИЯ И ОБРАЗОВАНИЯ. Люди живут народами – это способ существования нашего биологического вида. По-другому, не народами, люди жить не могут. Генотипом и душой народа является его культура. Воспитание и образование должны как можно полнее вкладывать культуру народа в душу подрастающего поколения, формировать души в плане народной культуры.

Мы – советские люди. Наш народ – многонациональный, фундаментом его является дружба народов и их взаимное уважение. Дружба наших народов началась ещё в Российской империи, в которой ни один народ не был уничтожен, не был изгнан со своей земли, не подвергался никакой дискриминации. Слово “резервация” – не наше слово. “Хороший индеец – мёртвый индеец” – не наша пословица.

Таким образом, образование должно:

  1. формировать души учащихся в плане народной культуры;
  2. воспитывать их в духе дружбы народов;
  3. воспитывать их как советских людей, наследников славянской и русской культуры.

О душах людей. Мы говорим, что воспитание и образование должны формировать души людей. Понятие “душа” мы используем не в плане аллегории, и не в том, в каком её использует церковь – как нематериальный объект, требующий “спасения” за гробом. В Большой Советской энциклопедии дано прекрасное определение души [2]:

Душа – психологическая цельность, отвечающая за активность и целеустремлённость человеческого поведения и деятельности”.

Но, признавая у человека наличие души, мы тем самым утверждаем его “дуальность” [3]: тело человека считаем носителем его души, и, как таковое, – так сказать, вспомогательным объектом воспитания. Главным же объектом воспитания и образования является душа человека.

Западная культура ответственна за всемирную агрессию, которую Европа проводила всё последнее тысячелетие, начиная с крестовых походов. Она ответственна за всемирный геноцид – уничтожение целых народов и великих культур, проводившееся с невообразимой жестокостью [4], за всемирный биоцид – чудовищное избиение всего живого на планете [5]. Она привела человечество к экологическому кризису, грозящему гибелью всего живого. Она стоит на индивидуализме и предлагает конкуренцию и борьбу как универсальный метод социальных и международных взаимодействий. Она глубоко безнравственна.

Западная культура антагонистична русской культуре – биосферной и общинной. Внедрение этой чуждой культуры в сознание нашего народа крайне вредно; оно всякий раз приводило к тяжелейшим катаклизмам в нашей истории – таким, как Смутное время, Петровские реформы, закрепостившие народ, Гражданская война, Перестройка. Россия оборонялась от Запада всю свою историю, начиная с Ледового побоища. Только Россия сумела дать отпор европейской всемирной агрессии. Нам необходимо продумать культурную оборону против Запада. В противовес концепции “прав человека” мы должны выдвинуть концепцию “прав народов”.

Цивилизационное одичание, нравственность как основа воспитания. Хорошо известно, что прогресс цивилизации приводит к падению нравственности [6], которое, в свою очередь, ведёт к одичанию – со всеми тяжёлыми и крайними последствиями, кончающимися развалом общества, государства и гибелью народа. Швейцер [6]определяет

нравственность как такое состояние умов, при котором интересам личным и частным предпочитаются интересы многих и целого.”

Совершенно очевидно, что воспитание нравственности и должно быть основной задачей образования. Даже развитие профессиональных и технических знаний должно вестись с позиций нравственности.

Конечно, воспитать людей нравственных, “вложить” нравственность в души детей можно только, действуя личным примером. Поэтому подбор учительских кадров является здесь главнейшим фактором [7]. Следует отдавать себе отчет в чрезвычайной трудности этой проблемы. И ни в коем случае нельзя мириться с безнравственностью учителей. Повторяя лозунг первых пятилеток, можно сказать, что в деле воспитания “кадры решают всё!”.

Вставка В.И. Дайнеко

Д. И. Менделеев в “Заветных мыслях” писал [8] :

первейшею заботою стран, подобных России, видящих свой идеал впереди, а не сзади, должна служить забота об образовании наставников всякого рода, а в особенности для средних и высших учебных заведений; прочее всё ещё можно предоставить индивидуальности и случайности, а этого ни в коем случае не должно” (с. 277).

“между многими настоятельнейшими современными нуждами России не должно прежде всего забыть необходимости специальных педагогических институтов Если средств народных не хватает сразу на всё необходимое, эти педагогические институты надо по времени предпочесть даже расширению железнодорожных или улучшению водяных сообщений, устройству новых и т. п. учреждений, даже основанию каких-либо иных учебных заведений – низших, средних или высших, потому что правильное, а особенно исправленное по содержанию и направлению обучение юношества без массы хорошо подготовленных наставников может быть злом непоправимым и, что всего хуже, самообманом, ведущим к гибели, так как без света истинного просвещения мы попадём, того гляди, в южноамериканское положение” (с. 381).

“при поступлении на второй курс должно требовать, как было то в Главном педагогическом институте , отдельной личной расписки в готовности служить по назначению не менее 8 лет за всё то, что доставит Высший педагогический институт своим слушателям в остальные 4 года. Судя по личному примеру, я убеждён, что такая расписка будет много содействовать тому, чтобы слушатели явились достойными носителями просвещения и образцами учителей” (с. 291).

“личный авторитет всяких людей определяется исключительно нравственностью и разумностью всех действий или отношений к окружающим” (с. 354).

Цель всей этой книги сводится к уразумению того, что современное “благо народное” определяется не столько “правами граждан” (поймите, что я за них, а не против), сколько пониманием и усилиями для развития просвещения и промышленности” (с. 370).

Конец вставки

УСТОЙЧИВОЕ РАЗВИТИЕ. Переход к Устойчивому развитию потребует создания единой общечеловеческой культуры, которая не только сохраняла бы природу и обеспечивала “права человека”, но заботилась бы и о “правах народов”. Без такой культуры Устойчивое развитие неосуществимо. Эта культура не должна быть Западной, которая и привела мир к кризису, но – по законам информационных систем – должна как бы создавать надстройку над культурами всех народов планеты. Такую надстройку, которая обеспечила бы их равноправную и гармоничную жизнь (см. часть 1 этой книги).

Ближе других к такому идеалу подошли культура Русская в её Советском варианте, которая обеспечила счастливую жизнь многих народов в рамках единого всенародного образования, и культура Китайская. Они и должны послужить основой будущей Общечеловеческой культуры.

Возможно ли в наше время игнорировать движение человечества по пути Устойчивого развития? Да – если стоять на позициях родившейся в Америке идеи “Золотого миллиарда”: на Земле должны остаться жить только люди За­падной культуры. Нет – если считать эту идею чудовищной и неприемлемой.

Устойчивое развитие означает достижение трёх балансов:

  1. баланса человечества и природы;
  2. баланса между богатыми и бедными народами;
  3. социального баланса внутри каждого народа.

Отсюда следует, что в подрастающем поколении должно воспитывать:

  1. любовь к природе и недопустимость нанесения ей вреда;
  2. дружественное и уважительное отношение ко всем народам в рамках Устойчивого развития, нетерпимость к подавлению или угнетению других народов;
  3. чувство единства нашего народа, чувство уважения и дружелюбия ко всем людям своего народа; нетерпимость к попыткам их подавления, угнетения и эксплуатации; нетерпимость к проявлениям дурных и антиобщественных явлений.

Для нашего народа идеи Устойчивого развития могут стать основой объединяющего народ мировоззрения, народной идеей, ибо они очень близки основам нашего народного сознания. Они соответствуют его биосферности и Правде – главной идее, на которой стоит народ. Требуя охраны природы, они направляют души людей к добру, к осознанию неразрывной связи всего живого, и отсюда – к так необходимому нам единству народа.

ЛИТЕРАТУРА

1. Гумилёв Л. Н. Этногенез и этносфера. // Журн. Природа, 1972. – № 1-2.
2. БСЭ. – М.: Советская энциклопедия, 1973. – Т. 8, с. 554.
3. Беляев И. П., Капустян В. М. Процессы и концепты. – М.: Слово, 1998. – С. 54.
4. Де Ланда Диего. Сообщение о делах в Юкатане. 1566 г. – М.–Л.: Изд-во АН СССР, 1955.
5. Моуэт Фарли. Трагедии моря. – М.: Прогресс, 1988.
6. Швейцер А. Культура и этика. – М.: Прогресс, 1972.
7. Макаренко А. С. Книга для родителей. – М.: Педагогика, 1988.

 

ДИНАМИЧЕСКИЙ МИР

Мы привыкли воспринимать наш мир, мир нашей жизни, мир, в котором мы живём – мир отношений и взаимодействия народов – как нечто статическое, устойчивое: события, изменения в нём происходят (о чём нам ежедневно сообщают в “новостях”), но сам мир в целом остаётся стабильным. Более того, как писал Чапек [1], новости подаются людям в таком виде, чтобы не пошатнуть их представление об устойчивости мира.

Ну, а войны и другие катаклизмы? Они воспринимаются как случайные, нерегулярные нарушения устойчивого состояния, после устранения которых мир снова возвращается в своё устойчивое состояние.

Такое “видение” и понимание мира укоренилось потому, что оно психологически удобно людям, необходимо им для нормальной жизни.
В самом деле: как делать что-либо, как планировать свои дела на будущее, если мир всё время меняется? Уверенности в завтрашнем дне нет – и активность, воля парализуются. Бытующее выражение “жить как на вулкане” отражает это ощущение неуютности и опасности жизни в нестабильном мире. И то верно: организовать хоть как-то сносную жизнь даже в устойчивом мире очень трудно. На сколько же это труднее в мире зыбком, меняющемся!

Неустойчивый мир хорош для разного рода авантюристов, “любителей ловить рыбу в мутной воде”. Но и те, поразбойничав и попиратствовав, стремились осесть в “спокойной гавани”. Френсис Дрейк, знаменитый пират, заплатил немалые деньги за то, чтобы получить дворянское звание и осесть в Англии, где жизнь хотя бы казалась устойчивой.

Представлению об устойчивости мира способствует тот факт, что за время жизни человека, поколения людей, мир и в самом деле меняется мало – мировые катаклизмы случаются довольно редко, и их вполне можно представить как “сбои” устойчивого мирового порядка.

Но если мы увеличим масштаб времени – скажем, до 1000 лет – то положение резко изменится. Нашему взору предстанут эпохи, в течение которых возникают, расцветают и гибнут народы. И представление о стабильности мира уступит место представлению о его динамичности. На это в общем-то всем известное явление, как на закон антропосферы, впервые обратил внимание Л. Н. Гумилёв [2]. Действительно, только за последнюю тысячу лет с лица Земли исчезло много народов, уничтоженных всемирной европейской агрессией: почти все многочисленные народы Америки, Австралии, многие (наверное, большая часть) народов Африки.

Если же мы увеличим время рассмотрения до 5000 лет, то окажется, что из существовавших к началу этой эпохи многочисленных народов к нашему времени сохранились только Индийский и Китайский. Да, пожалуй, ещё и славяне – в той мере, в какой можно считать славянами ныне существующие славянские народы. А где же египтяне, Римский народ, хетты, шумеры, ассирийцы, вавилоняне, скифы? Это всё были великие народы, оставившие удивительные памятники культуры. Так что в масштабах 5000-летней эпохи мир явно нестабилен и представляет собой – по выражению Л. Н. Гумилёва – арену возникновения, борьбы и гибели народов, что и является фундаментальным законом антропосферы. Он же сформулировал многие закономерности возникновения, развития и гибели народов, даже определил среднюю продолжительность их жизни – 1200 лет [3].

Впрочем, о неустойчивости народов писал ещё Де Карт [4]:

О, эти громоздкие общественные образования! Их очень трудно сохранить в равновесии. Их нельзя удержать от падения, коль они поколеблены. А падение их сокрушительно”.

Итак, в тысячелетних временных интервалах мир человечества предстаёт как мир динамическиймир, где народы возникают, существуют определённое время и исчезают.

Такая картина мира сразу же порождает серию вопросов.

1. Почему человечество живёт народами? Откуда берутся эти крепкие, но в указанных временных масштабах недолговечные образования? Почему они по истечении некоторого времени распадаются, а не существуют вечно?

2. Каковы законы, управляющие рождением, жизнью и гибелью народов?

3. Можно ли сделать так, чтобы народ существовал вечно? – О том, что этот вопрос не праздный, говорит постановка на повестку дня человечества
проблемы Устойчивого развития. В самом деле: о каком Устойчивом развитии можно говорить, если народы и страны гибнут (например, СССР)?

4. Какова роль в жизни народов великих людей, вождей?

Можно поставить и другие вопросы, но эти, по-видимому, главные.

ОТВЕТЫ

1. Почему люди живут народами?

Люди по другому жить не могут – это способ жизни (существования) нашего биологического вида. Муравьи живут муравейниками, волки – стаями, копытные – стадами, люди – народами. Только медведи живут в одиночку. Все робинзонады кончались тем, что при первой же возможности люди возвращались в общество. Аристотель назвал человека “общественным животным”.

Итак, жизнь народами – это биологическое свойство, биологическая потребность человека.

Естественно задать вопрос о том, какие силы держат людей в пределах народа, в его рамках? Если бы таких сил не было, люди рассыпались бы как горох. О величине этих сил можно судить по тем ударам, какими народы обмениваются в войнах. И не рассыпаются же! Во время Великой Отечественной Войны мы потеряли 20 миллионов – около 10% людей, но ведь выстояли.

Бытует представление, что эти силы определяются экономикой. Оно ошибочно. Какие экономические соображения заставляли людей во время Войны бросаться с гранатами под танк?

Если мы заглянем в себя, то увидим, что нами руководят чувства:
любовь и ненависть, влечение и отвращение, жалость и гнев. Древнекитайский мудрец
У Цзы прекрасно сказал:

Как ныне действовать, на что опираться?
К чему стремиться, чего избегать?
Чего домогаться, от чего отказываться?
Что любить, что ненавидеть?”

Чувства могут быть спонтанными – как, например, воспетая поэтами “любовь с первого взгляда” – или за ними могут стоять идеи – например, воодушевлявшая наших людей на подвиги идея “священной ненависти к немецким захватчикам”.

Когда эти чувства и идеи охватывают большие массы людей, следует говорить об общественных чувствах или – что то же самое, но звучит лучше – об общественном сознании.

Понятно, что общественное сознание должно быть направлено на сохранение народа, Родины и иметь такую силу, такой “напор”, чтобы побудить человека, в случае необходимости, отдать жизнь. Только такое состояние общественного сознания достаточно для сохранения народа. Нужно, чтобы лозунги типа “За Землю Русскую, за раны Игоря!” или
“За Родину, за Сталина!” могли бросить людей в атаку, из которой, как они прекрасно знали, многим не суждено вернуться.

Заметим, что об общественном сознании можно говорить как о векторе – то есть как о сущности, имеющей не только количественный размер (значение), но и направление. Это легко понять, если учесть, что оно может быть и антинародным – как, например, сознание наших “демократов” и так называющих себя “новых русских” или сознание бояр в Смутное время, пригласивших в Москву… поляков (!).

Положительным естественно считать такое направление вектора общественного сознания, когда он побуждает людей дать, отдать Родине (даже жизнь!); отрицательным или антинародным – побуждающее людей домогаться взять у Родины. При отрицательном векторе общественного сознания положение народа становится катастрофическим – он оказывается под угрозой распада, прекращения своего существования.

Вот пример. Известный древнеримский поэт Катулл (патриций!) описал в стихах, как он во время битвы с варварами забросил в кусты щит и меч и сбежал с поля боя. Ясно, что вектор общественного сознания Римского народа, который и определял сознание Катулла, был в то время отрицательным. Будь он положительным, Катулл вряд ли совершил бы такой поступок и уж во всяком случае постеснялся бы описывать его в стихах. Такое состояние вектора общественного сознания и привело Рим к гибели.

Как измерить вектор общественного сознания, как увидеть, оценить его состояние? Лучшим индикатором является народная гордость:

если люди гордятся своей страной, её достижениями, успехами – значит, положение народа прочно, ведь при этом они готовы отдать жизнь за Родину (как это сделали Иван Сусанин, Александр Матросов, генерал Карбышев, Мария Порываева и многие, многие другие её сыны и дочери);

если же люди видят одни недостатки и провалы, начинают стыдиться своей страны и своего народа – то они и не станут отдавать за них жизнь. Положение народа при этом становится критическим: он близок к гибели.

Таким образом:

 

Необходимым условием существования народаявляется нормальное состояние вектора общественного сознания – положительное по направлению и большое по величине.

 

Людям, которые по своему положению, образованию и прямым функциям ответственны за состояние народа, необходимо самым тщательным образом следить за этим “индикатором”.

Началом краха Советского Союза можно считать проигрыш в соревновании с Америкой за полёт на Луну. Я помню, как тяжело переживали его наши люди, привыкшие гордиться успехами своей страны в космосе. Следующим шагом в этом направлении был проигрыш в соревновании за вычислительную технику. В результате люди стали с презрением говорить о нашей космической и вычислительной технике – а ведь сначала в обеих этих областях мы были далеко впереди, чем обоснованно гордились. После этих провалов уже никакие наши достижения людьми во внимание не принимались. В глазах наших людей наша страна сделалась отсталой.

2. Каковы законы, управляющие рождением, жизнью и гибелью народов?

Процесс рождения народов – этногенез – очень образно описал Л. Н. Гумилёв [3]. По его наблюдениям народ возникает, когда группа людей с повышенным темпераментом – пассионарии – начинает добиваться какой-либо цели и втягивает в свою деятельность большие массы людей. На решении этой задачи образуется новый стереотип поведения и, следовательно, новый народ. Причиной, движущей силой этого процесса Гумилёв считает повышенную пассионарность, которая возникает как мутация в результате космических воздействий. Характер задачи, которую ставят перед собой пассионарии, не играет роли. Это может быть “завоевание вселенной”, как у Чингиз Хана, строительство Великой китайской стены, организация заупокойного культа – как в Древнем Египте или организация Мира – как в Древнем Риме.

Если этим пассионариям повезёт, – пишет Л. Н. Гумилёв, – и в решение поставленной задачи втягивается большое количество людей, то возникает народ”. Он даёт типичную картину жизни народа в координатах “пассионарность – время”. Сначала происходит короткий, но очень мощный, всплеск пассионарности, образующий народ. Потом она спадает до нормального уровня, который поддерживает жизнь народа в течение примерно тысячи лет. В это время появляются те свершения, которые остаются после ухода народа с исторической арены: пирамиды, Колизей и Парфенон, зиккураты в Месопотамии и дворцы императоров в Китае. Однако – по Л. Н. Гумилёву – пассионарность постепенно растрачивается, в результате чего через некоторое время наступает период “обскурации” – спад пассионарности до такого уровня, при котором люди уже не могут поддерживать существование народа. Народ гибнет.

По нашему мнению, теория Л. Н. Гумилёва в этой части неудовлетворительна, так как привлекает для объяснения этногенеза внеземные, космические факторы – в то время как фундаментальный принцип науки требует объяснения явлений из них самих, не прибегая к “внешним” факторам.

Известно, что человеческий психотип очень устойчив и в каждом поколении повторяет себя с большим постоянством, порождая полный набор вариантов по всем качествам психики, в том числе и по “пассионарности”.

Изложенную выше картину этногенеза, в целом правильную, можно объяснить более естественно, не прибегая к космическим силам, а учитывая феномен воодушевления и деморализации людей. Но при этом надо учесть психологические факторы, а именно: человеческие альтруизм и эгоизм и распределение активности их носителей по фазам этногенеза.

2.1. Эффект лагерей смерти. Нулевой вектор общественного сознания – или организационный паралич. В описании гитлеровских лагерей смерти и документальных фильмах о них поражает глубокая пассивность и покорность обречённых на смерть людей. Например, в Освенциме в газовые камеры каждый день отправляли 10 тысяч человек. На случай перебоев в подвозе смертников в лагере содержался их 10-дневный “запас” – 100 тысяч человек, охрана же вряд ли была больше 1% от этого числа. Смертники могли буквально снести её без всякого труда (что и происходило во время восстаний в таких лагерях – к сожалению, очень редких) – но люди покорно шли в газовые камеры, прекрасно зная, что их ожидает. Двое немцев с автоматами направляли в газовую камеру очередь из тысячи человек, которые смирно в ней стояли. Но ведь ещё месяц назад эти люди героически сражались на фронте! Куда делась их “пассионарность”?

Напрашивается вывод, что дело здесь не в “пассионарности”, а в глубокой деморализации людей, которая достигалась в этих лагерях.

Человек воодушевлённый может, образно говоря, “горы свернуть”. Что способствует воодушевлению?

Во-первых, человек должен ясно знать, что он хочет.
Во-вторых, он должен быть уверен в осуществимости его желания.

Корбюзье писал [5]:

Что даёт силу нашим мечтам? Уверенность в том, что они могут быть осуществлены!”.

Человек же подавленный, деморализованный, не может даже защитить себя. Какие уж тут большие дела?! Такое состояние людей можно описать нулевым вектором общественного сознания или психологическим эффектом лагерей смерти. Паркинсон назвал его “организационным параличом” [6].

Сейчас в нашей стране – организационный паралич, вектор общественного сознания – нулевой. Люди давно убедились, что страна попала в руки разбойников и убийц, уже не верят в “рыночную экономику” и хотели бы вернуться в Советский Союз. Народ теряет по 1,5 миллиона в год – 12 миллионов фактически убитых с начала “реформ”! Что это? Это американцы осуществляют у нас свою стратегию “золотого миллиарда”. Но деморализация народа настолько глубока, что он не в состоянии сопротивляться, не может подняться на борьбу. Нашу страну сегодня можно назвать Большим американским лагерем смерти.

2.2. Внутренняя динамика народов. Альтруисты и эгоисты. Взрыв “пассионарности” при образовании народа – это время, способствующее воодушевлению людей: они должны осознать увлекающую их цель и одновременно получить уверенность в её достижимости. Тогда в них родится стремление бороться, появляются силы, уверенность в победе. Такой период – всегда период борьбы, так как новой идее всегда приходится утверждать себя вопреки тем идеям, которые уже существуют в общественном сознании.

Главными действующими лицами этого периода, его, так сказать, “осуществителями”, становятся борцы по рождению и призванию – и альтруисты по психологическому типу. Своей жизни таким людям не жалко: они готовы пожертвовать ею ради новой идеи. Жертвенность в такие периоды становится нормой общественного поведения.

После того, как новая идея утвердит себя и жизнь войдёт в нормальную колею, борьба уступает место порядку. Наступает время нормальной жизни и работы: люди перестают бороться и начинают работать. Новая идея начинает воплощать себя в свершениях, которые составят славу народа и останутся в веках после его гибели.

Но одновременно начинается процесс старения или деградации народа. Если процесс рождения народа был обязан своим осуществлением борцам—альтруистам, то процесс деградации осуществляется честолюбцами-эгоистами. В период борьбы они “сидят по щелям”: зачем высовываться, можно ведь и голову потерять. Они же всегда думают только о себе, а не о народе и идеях, которые для них – пустые абстракции.

Но вот когда страсти улягутся, жизнь войдёт в нормальную колею и “запахнет раздачей пирогов”, они тут как тут: уж своего “куска пирога” не упустят. Они глубоко убеждены, что “кусок” этот принадлежит им по праву. А так как среди них встречаются люди очень способные и даже талантливые, то они постепенно обходят людей менее честолюбивых, более альтруистических и более порядочных – и заполняют пирамиду власти.

Вот тут-то и лежит начало организационного паралича и кризиса народной жизни. Заполняя пирамиду власти, честолюбцы‑эгоисты меняют её цели: вместо исполнения народной идеи они утверждают тот или иной вариант “работы на себя сначала в общественном плане (“Хватит работать на потомков, сделаем свою жизнь лучше сейчас”!), а потом и в личном. И вскоре уже вся пирамида власти оказывается перестроенной в соответствии с этими новыми личными целями честолюбцев‑эгоистов: вместо организации жизни народа и страны она начинает работать на её дезорганизацию.

Лозунг времени становления и подъёма (в общественном сознании):

Что я могу ещё сделать для нашей Великой Родины”?
сменяется лозунгом времён упадка:
Что я могу ещё урвать у этой поганой страны?

Обратим внимание на слова: Великая Родина и поганая страна. Смена эпитетов не случайна, она психологически закономерна. В самом деле, если высшими целями являются цели народа, которые воплощаются в понятии Родина и которым подчинены личные цели людей, то для Родины не может быть другого эпитета кроме как “Великая” – он появляется сам собой: ведь жизнь отдать естественно только за Великое.

Если же личные цели ставятся выше общественных, то личные интересы, которые в этом случае достигаются за счёт общественных, неотвратимо ставят понятие Родина ниже понятия Я. А так как “Я” у честолюбцев-эгоис­тов стоит довольно низко даже в их собственных глазах, то для самооправдания они просто обязаны принизить эксплуатируемые ими категории общественные – и понятие Великая Родина заменяется на поганая страна”.

Как уже говорилось, этот процесс смены идей в общественном сознании очень образно описал Паркинсон [6], назвавший его “организационным параличом”. Поражённый им народ теряет активность, способность сопротивляться и вообще действовать – деморализуется. Л. Н. Гумилёв описал это как конечное падение пассионарности народа и назвал его фазой обскурации.

Лучшие люди народа, осознав болезнь, начинают с ней бороться. И если ничто им не мешает, то – как показывает опыт истории – они в конечном итоге справляются с кризисом и восстанавливают нормальную жизнь народа. На это нужно время, и немалое (десятки или даже сотни лет), так как процессы общественного сознания весьма инерционны.

2.3. Дальнейшая судьба поражённого организационным параличом народа зависит от многих причин – они перечислены ниже.

2.3.1. Международное положение страны. Поражённая организационным параличом страна теряет способность сопротивляться, в результате чего становится естественной и лёгкой добычей агрессивных соседей, когда они могут до неё “достать”. Так, закрытая Гималаями Индия и Китай, закрытый пустынями Центральной Азии и Великой стеной, имели время справиться со своими кризисами и, справившись, поднимались вновь “как феникс из пепла”.

Народы Древнего мира Средиземноморья, каждый уголок которого был легко доступен, а идея грабежа и покорения соседей была общей для всего региона, такой возможности не имели – и первые же кризисы становились для них роковыми. Так погибли Шумер, Вавилон, Ассирия, Египет, Рим.

Здесь многое зависит и от “массы народа” (его численности), и от целей агрессоров. Так, Индия пережила английскую “колонизацию” благодаря двум обстоятельствам:

во-первых, индусов было так много, что истребить их было трудно;

во-вторых, англичане прямо такой цели (истребление народа) не ставили – их интересовала прибыль, то есть грабёж природных богатств Индии.

Испанцы же ставили перед собой – кроме естественного для европейцев грабежа – ещё и задачу уничтожения народов (и населения) завоёванных стран Южной Америки. И с этой задачей они, в общем‑то, справились: от живших там народов – инков, ацтеков и других – остались лишь воспоминания да археологические памятники. Нынешние народы Южной Америки не имеют ничего общего с теми, которые жили там до испанского вторжения [7].

2.3.2. Прочность философских оснований культуры и разработанность, убедительность её положений. Эгоисты‑честолюбцы и просто циники ведут непрерывную атаку на всё здание культуры народа и особенно – на её философский фундамент. Ибо, всего лишь покачнув фундамент, можно свалить всё здание культуры – а именно это им и нужно для достижения своих гнусных целей: “рыбу проще ловить в мутной воде”.

В Китае периоды нормальной жизни длились в среднем 400 лет, а у нас – 200. Почему? Причина, по нашему мнению, в том, что у нас нет такой разработанности культуры, которая в явном виде формулирует её положения и делает их понятными и убедительными для всех. В Китае же – есть: Конфуций довёл разработку положений китайской культуры до такого совершенства, что они стали не только известны, но и понятны всем – от академиков до неграмотных крестьян. Это, конечно, не остановило честолюбцев‑эгоистов, но обнажило и сделало понятной всем их паразитическую сущность, что затруднило захват ими пирамиды власти и облегчило народу борьбу с ними.

2.3.3. Наличие или отсутствие великих лидеров, что является исторической случайностью. У нас бытует представление: если обстановка требует героев, они тут же появляются. Помните, как пелось в известной песне:

Когда страна прикажет быть героем, у нас героем становится любой”.

Героем – возможно и даже очень может быть, но – не великим лидером. Великими лидерами не становятся: ими рождаются, причём достаточно редко – это вопрос исторической случайности. Если в тяжёлую эпоху такой человек есть – народ выйдет из кризиса; если же нет – то, скорее всего, погибнет. Недаром все “покорители” прежде всего старались уничтожить именно лидеров покоряемых. Проиллюстрируем сказанное.

Русь в 1612 году спасли Минин и Пожарский. Россия после краха династии Романовых в 1917 году должна была распасться и по планам Антанты – быть уничтоженной [8]: Батька Махно объявил “самостийность” Украины, отделились Бухарские эмиры, возникла Дальневосточная республика, Антанта и Америка организовали интервенцию. Однако Ленин спас страну от уничтожения – а Сталин, возродив её мощь, дал отпор Западу.

Сейчас в нашей стране не видно подобных лидеров и поэтому судьба её весьма сомнительна – даже несмотря на то, что вектор общественного сознания уже повернулся против Запада.

2.3.4. Всемирная агрессия Запада. Это весьма существенный фактор в судьбе народов всей планеты. Подобно гиенам, западные державы нападают на ослабевшие, не способные защищаться, народы и безжалостно их уничтожают, действуя при этом с чудовищной жестокостью, образно выражаясь – пожирают заживо.

Западная агрессия – постоянный фактор Новой истории. Европа унаследовала культуру Древнего Рима и вместе с ней – агрессивность Древнего мира Средиземноморья (вспомним войны Рима, Греции, Александра Македонского). Агрессивность Европейской культуры проявилась, как только Западная общность народов осознала себя – на рубеже второго тысячелетия новой эры. Она обнаружилась вначале в виде Крестовых походов. Остановленные арабами, европейцы попытались прорваться через Русь. Но и тут они были остановлены – русским воинством во главе с Александром Невским. Тогда европейцы вышли в океан: так называемые “Великие географические открытия” открыли для европейской агрессии Америку, Африку, Австралию; они не смогли защитить себя, и были разгромлены дотла и ограблены дочиста.

Разогнавшись” на не способных сопротивляться народах, европейцы захватили Индию и Китай. Но эти древние народы, собравшись с силами, дали им отпор.

Сейчас наступление Запада идёт под лозунгом “Золотого миллиарда” – и идёт успешно. Об этом говорит судьба Чили, СССР, Ирака. От существовавшего до разворота западной агрессии старого мира остались Китай, Индия и считанные островки: Вьетнам, Корея, Куба. Да, быть может, Арабский мир.

Агрессии Запада чуть было не положил предел СССР. Мы отбивались от Запада всю нашу историю. Наши предки сражались с варягами ещё в докиевский период [9]. Александр Невский бил немцев на Чудском озере, Наполеона били под Москвой, Гитлера – и под Москвой, и под Сталинградом. Запад трижды всё‑таки сумел прорваться к нам: это образование Киевской Руси, Петровский переворот и нынешние уничтожающие страну “реформы”. И каждый такой прорыв оборачивался тяжёлым разгромом нашего народа.

Остановив гитлеровскую агрессию и образовав широкий антиимпериалистический союз (на самом деле – Антизападный!), Сталин блокировал Запад, и можно думать, что, проживи он дольше, даже страны Европы, например Франция, стали бы сейчас на нашу сторону. Международным языком был бы не английский, а русский. Пока мы были вместе с Китаем, нас нельзя было взять буквально ничем, даже атомной бомбой.

Однако идеологи Запада справились с ситуацией. Черчилль провозгласил “Холодную войну”. Ален Даллес разработал методику развала Антизападного союза и входящих в него стран изнутри – опираясь на предателей, людей западной ориентации. Инструмент – “рыночные” реформы, при которых страна лишается своей промышленности и сельского хозяйства и превращается в сырьевой придаток Запада.

Отработав эту методику на латиноамериканских и африканских странах, американцы “приступили” к Советскому Союзу. Здесь им сильно повезло: удалось выдвинуть Хрущёва и его руками разорвать союз СССР и Китая, благодаря чему была снята блокада Запада, ликвидирован Антизападный союз
и положено начало “реформ” в СССР. Это был грандиозный успех Запада. Сейчас мы видим и ощущаем на себе его последствия.

Печально, что наша интеллигенция согласилась с таким направлением течения истории и в Советском Союзе не нашлось сил, способных осознать происходящее и остановить Хрущёва – не было великого лидера!

Что будет дальше? Мы верим в лучшее. Сейчас, когда противостояние Запада и остального мира обозначилось явственно, в открытую, и Запад не собирается идти по пути Устойчивого Развития, а приступил к осуществлению программы “Золотого миллиарда”, у человечества – мы уверены – найдутся силы, чтобы воспротивиться ему.

1999 г.

ЛИТЕРАТУРА

1. Чапек К. Как это делается. – М.: Художественная литература, 1956.
2. Гумилёв Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. – М.: Прогресс, 1986.
3. Гумилёв Л. Н. Этногенез и этносфера. // Журн. Природа, 1972. – №№ 1-2.
4. Гумилёв Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. – М.: Наука, 1982.
5. Де Карт Р. Рассуждение о методе. // Сочинения. – М.: Издательство АН СССР, 1952.
6. Корбюзье. Планировка города. – М.: ОГИЗ-ИЗОГИЗ, 1933.
7. Паркинсон Сирил Н.. Законы Паркинсона. – М.: Прогресс, 1989.
8. Диего де Ланда. Сообщение о делах в Юкатане, 1566 г. – М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1955.
9. Ильин И. А. Наши задачи. Историческая судьба и будущее России. – Париж‑Москва, 1992.
10. Велесова книга. – М., 1995.

 

НЕКОТОРЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ О ЛИЧНОCТНОМ УРОВНЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ

 

Во введении были намечены три уровня общественных отношений: народный, производственный и личностный. Народному уровню, совершенно не исследованному, и посвящена в основном наша книга.

О производственных отношениях написано очень много, хотя эту тему никак нельзя считать исчерпанной (если судить по нашей современной политической литературе – например, по книге Ацюковского и Ермилова [1]).

Об отношениях личности и общества написан океан литературы: от прекрасных китайских сочинений и индийского эпоса “Магабхарата” [2] до книги Тарле “Наполеон” [3] и т. п. – эта тема вдохновляла писателей на протяжении всего существования рода людского. Не исключено, что всё возможное по данному поводу уже сказано. Наши замечания призваны оттенить лишь одну сторону этой скрупулезно исследованной области.

Самоутверждение. В Европе существует крылатое выражение: “Любовь и голод правят миром”, восходящее, надо полагать, к римлянам. В смысле мотивации человеческих поступков оно кажется очевидным: мы привыкли к нему, усвоили его в юности, и о его справедливости обычно не задумываемся.

Однако даже самое поверхностное размышление показывает его полную несостоятельность. Придерживаясь стиля этого изречения, можно сказать, что “миром правит стремление людей к самоутверждению”. Это, безусловно, очень сильный побудительный стимул человеческой деятельности, и он обнаруживает себя за любой её формой: от охоты североамериканских индейцев [4], занятиями искусством и наукой [5] до самых глубоких и трагических любовных переживаний [6]. А уж в политике, в борьбе за власть этот стимул действует неприкрыто и в полную мощь [7].

Судя по размаху и всеобъемлющему характеру этой человеческой страсти, у неё должно быть глубокое основание, уходящее корнями, как мы предполагаем, в фундамент нашей видовой биологической психологии. А такое предположение заставляет нас в поисках её истоков обратиться к этологии; а именно, к исследованиям поведения общественных (стадных и стайных) животных. И тут мы видим практически те же психические механизмы, что и у нас. Они свойственны не только высшим животным и птицам, но даже, похоже, и рыбам [8]. Суть их очевидна. Сообщество животных (стадо, стая), чтобы выжить в экстремальных ситуациях (нападение хищников, совместная охота), должно действовать как целое.

К. Лоренц указывает на два механизма: “демократический”, действующий, например, в галочьей стае, и “автократический”, примером действия которого является волчья стая. Галки, взлетев, долго кружатся и кричат, прежде чем вся стая направляется куда-то, и часто при этом часть галок летит в другую сторону.

Волки же, когда надо действовать, никогда не “спорят”, а подчиняются вожаку. У них идёт жестокая, даже смертельная борьба за лидерство, но если оно утверждено, стая подчиняется лидеру беспрекословно. Однако легко видеть, что в конечном итоге “демократический” механизм – лишь менее выраженный (так сказать, “размытый”) механизм “автократический”. Поэтому для наших предварительных рассуждений достаточно рассмотреть только его.

В чём он состоит? Чтобы действовать как единое целое, сообщество животных должно иметь лидера. Его действия сводятся к простой схеме. Он должен: во-первых, когда обстоятельства того требуют – указать цель и план действий стаи; во-вторых – увлечь стаю на достижение этой цели и выполнение своего плана; и, в-третьих – подавить сопротивление “инакомыслящих”. Чтобы выполнить всё это, лидер должен быть признан всеми членами стаи. А для этого ему необходимо: во-первых, быть выдающейся личностью (естественно, в рамках своего вида); и, во-вторых, обеспечивать интересы стаи – быть, так сказать, её выразителем.

Всё это ставит вопрос о выборе в лидеры “лучших”, и Природа изобрела для этого психологический механизм самоутверждения. Возражений против использования в общественных науках найденных этологией положений предостаточно. Однако – как легко понять – за ними стоит библейское представление о выделенности человека из прочей природы как “венца творения”. Думается, что научный подход не должен следовать за библией, а должен подходить к человеку объективно, “видеть” его сильные и слабые стороны, и уж подавно не отказываться от нашего близкого родства с миром животных, вновь открытого этологией и биосферными исследованиями, не закрывать глаза на полученные там научные выводы, весьма строго обоснованные.

Человек и общество. Общество, по отношению к своим делам, предъявляет человеку только три требования – как бы ставит человека в три позиции, которые упрощённо можно сформулировать так:

нельзя – можно – нужно.

С другой стороны, все люди с позиции общества могут быть разделены на две крупные категории:

первую составляют те, для которых общественное дело – главное, и они служат ему;
вторую составляют люди, для которых главное – они сами, и общественное дело они используют в своих целях.

О трёх периодах человеческой жизни. У нас – материалистов – принято считать, что души у человека нет, а за все психические и духовные стороны жизни ответственна личность. Этой категории посвящены многочисленные исследования от Фрейда [9] до Ильенкова и Беляева с Капустяном [10], которые склонны видеть в личности не столько проявление врождённых свойств человека, сколько результат действия на него со стороны общества.

Но, думается, что мы слишком поспешили отделаться от понятия души, которое с таким успехом служило людям веками: ведь оно сложилось в результате многотысячелетнего опыта жизни человечества. И не зря наши предки – которые, конечно же, были не глупее нас – удерживали его в своей практике. Они считали душу бессмертной (что соответствовало знаниям того времени) – для нас эта сторона их понимания феномена души не нужна. Но остальную, содержательную часть, а вместе с ней и вложенный в неё громадный опыт предков, выкидывать было бы в высшей степени нерационально.

В БСЭ есть прекрасное материалистическое определение понятия души:

психологическая цельность, ответственная за активность и целеустремлённость человеческого поведения и деятельности” [11].

По сравнению с понятием “личность” определённое таким способом понятие “душа” обладает существенными преимуществами. Во-первых, оно “компактно” (в то время как понятие личности “размыто”) – следовательно, с ним проще работать. Во-вторых, оно очень ёмко – в него можно “загрузить” всё накопленное человечеством знание в этой области. В понятие “личность” что-либо из прошлого опыта человечества загружается с большим трудом. И, в-третьих, понятие “душа” конструктивно и хорошо взаимодействует с категорией “культура”, чему – опять-таки – понятие “личность” упрямо “сопротивляется”. Поэтому, отдавая себе отчёт в близости этих понятий, мы всё же считаем правильным использовать в наших рассуждениях понятие душа. Это тем более удобно, что душа человека – индивидуальная душа – совершенно естественно встраивается в ряд:

Душа народа,
душа класса,
душа коллектива,
душа семьи,
душа человека (см. нашу статью “
О культуре” [12]).

В связи с этими рассуждениями полезно привести наблюдение о возрастном и, можно сказать, “ступенчатом” формировании души человека. По общепринятым представлениям личность человека (душа) “наполняется” с возрастом постепенно, по мере усвоения им культуры своего народа и увеличения собственного жизненного опыта. Так что созревает душа, по настоящему “расправляет крылья”, уже в старости.

В молодости человек набирает знания, в зрелом возрасте он эти набранные знания усваивает и отрабатывает на практике, старость же – это пора осмысления всего накопленного и пережитого. И тут напрашивается аналогия с развитием бабочек. Они тоже проходят три стадии: гусеница растёт, набирает массу, куколка – это время перестройки “сырой” массы, время её переформирования в бабочку, и, наконец, куколка сбрасывает панцирь – и вылетает бабочка с большими и красивыми крыльями. Она уже способна не только есть и расти, но готова занять экологическую нишу, для которой создана. Она способна наслаждаться полётом, жизнью.

И хотя у человека эти стадии выражены не в такой степени, как у бабочек, но смысл их по сути тот же.

До 2530 лет человек растит тело (набирает массу). Этот период заканчивается принесением потомства. После этого тело начинает постепенно стареть, дряхлеть и распадаться. С точки зрения формирования души этот период – тоже накопительный: человек накапливает знания. Они у него ещё “сырые”, неосмысленные и не приведённые в порядок, в систему [13].

Далее наступает период формирования души – “период куколки”. Человек работает, старается занять достойное место в жизни, в обществе. И под влиянием его дел накопленные прежде несистематизированные знания приходят в систему, получают практическую значимость, смысл. Человек всецело поглощен этим очень трудным делом, и не отвлекается на посторонние занятия.

Этот “период куколки” заканчивается где-то к 60 годам, когда человек отходит от прямой практической деятельности. Душа человека “расправляет крылья” и начинает жить своей настоящей жизнью – “жизнью бабочки”, жизнью осмысления и мудрости. Некоторые – редкие – люди вступают в период мудрости раньше, примерно в 40 лет.

Заметим, что выделенные нами периоды вполне определённы, с точки зрения формирования души. В самом деле, человеку, переживающему “период гусеницы”, даже очень одарённому, мудрость не нужна. Не нужна даже система в накопленных им знаниях. Он не может ещё воспринять ни того, ни другого – и просто отмахнётся. Человеку в “периоде куколки” система для его знаний уже очень нужна. Но совершенно не нужна мудрость. Он сочтет её бессмысленной и бессодержательной, просто словоблудием.

После того, как увидишь и осознаешь эти три периода жизни человека, с сожалением начинаешь смотреть на ту молодежь, которая занята взращиванием своего тела. Как тяжела и убога жизнь таких молодых людей! И вовсе не все они поголовно превращаются в “бабочек”. Как много их остаётся
“куколками” (например, это люди, не переросшие уровня администраторов, менеджеров, банкиров). А кое-кто даже не выходит из стадии “гусеницы” (например, многие спортсмены и торговцы).

Зато как хорошо быть “бабочкой” с большими и красивыми крыльями! Что надо человеку, чтобы стать “бабочкой”? Только ли врождённые способности? Думается, что многое зависит и от направленности интересов в юности. Но не только от этого: очень сильно сказывается влияние общественного сознания. Например, в нашем старом крестьянском образе жизни старикам отводилась почётная роль и совершенно особая общественная миссия. Они воспитывали детей. И дедушка, передававший внуку свою душу, несомненно играл значительную общественную роль, и – надо думать – чувствовал себя “бабочкой” (даже если он был человеком средних способностей!). Зато среди дворянства нашего, обездоленного общественной безответственностью, очень многие не выходили из стадии “гусениц”: стоит с этой точки зрения почитать Гоголя и Салтыкова-Щедрина.

Когда общественное сознание направляет молодых людей на духовный рост, они – безусловно – будут развиваться в этом направлении, и у них будет значительно больше шансов достичь ступени “бабочки”. Но если оно направляет юношей на культивирование тела, предлагает в нём искать самовыражения и раскрытия личности (как это имеет место в Европейской культуре), то стать в будущем “бабочкой” человек сможет лишь при исключительном стечении обстоятельств или в силу совершенно исключительных личных качеств – то и другое встречается крайне редко. Видимо, именно по этой причине в Западном мире так мало мудрых, духовно зрелых людей. Не исключено, что и размах наркомании во многом определяется такой ориентированностью общественного сознания.

ЛИТЕРАТУРА

1. Ацюковский В. А., Ермилов Б. Л. Коммунизм – будущее человечества. – М.: УРСС, 1998.
2. Речи царств. – М.: Наука, 1986.
3. Сыма Цянь. Исторические портреты. – М.: Худ. литература, 1967.
4. Малеев Е. А. Конфуций. ЖЗЛ. – М.: Молодая гвардия, 1997.
5. Магабхарата: индийский эпос. – М.: Наука, 1965.
6. Тарле. Наполеон. – М.: Издательство АН СССР, 1957.
7. Теннер Дж. Тридцать лет среди индейцев. – М.: ИЛ, 1964.
8. Мато Нажин. Мой народ Сиу. – М.: Молодая гвардия, 1963.
9. Чиллини Б. Жизнеописание. – М.: Худ. литература, 1958.
10. Де Карт Р. Рассуждение о методе. // Сочинения. – М.: Наука, 1953.
11. Бедье Ж. Роман о Тристане и Изольде. – М.: Худ. литература, 1953.
12. Шекспир В. Ромео и Джульетта. // Трагедии и сонеты. – М.: Молодая гвардия, 1960.
13. Ло Гуань Чжун. Троецарствие. – М.: Худ. литература, 1975.
14. Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. – М.: Наука, 1964.
15. Лоренц К. Человек находит друга. – М.: Мир, 1967.
16. Кусто Жак Ив., Дюма М. В мире безмолвия. – М.: Мир, 1962.
17. Ницше Ф., Фрейд З., Ромм Э. и др. Сумерки богов. – М.: Политиздат, 1990.
18. Ильенков Э. В. Философия и культура. – М.: Политиздат, 1991.
19. Беляев И. П., Капустян В. М. Процессы и концепты. – М.: Слово, 1997.
20. БСЭ. – М.: Советская энциклопедия, 1976. – Т. 8, с. 523.
21. Бугровский и др. Экологические корни культуры. 1-е изд. – М.: Интеллект, 1995. – С. 30-44.
22. Лем С. Приключения пилота Пиркса. – М.: Худ. литература, 1967

 

1.14. НАРОД И ЛЮДИ

Обычно под “народом” понимается большая масса людей. Об этом говорят такие выражения, как: “накормить народ” или “успокоить народ”, характерные для китайской классики [1]. У нас же на Руси, а позднее и в России, понятие “народ” использовалось и в другом смысле: для противопоставления низших и высших слоёв общества. Можно вспомнить пушкинское “Народ безмолвствует” из “Бориса Годунова” или выражения “народники”, “идти в народ”. В Советский период под “народом” понималось уже всё население страны, о чём свидетельствует введённое Сталиным выражение “враг народа”.

Этимологически слово народ происходит от слова род и, следовательно, означает людей одного рода – родственников, “народившихся” к некому моменту времени. Естественно, что в древности, в Период дикости, люди одного рода были связаны общей судьбой, имели общие цели иобщий способ действий это было необходимо для выживания. Из-за роста численности людей уже в Эпоху варварства эти понятия оказались тесными и появились новые: племя, союз племён и другие, относящиеся уже к значительно большему количеству людей, опять-таки объединённых общей судьбой, целями и способами действий.

Эпоха цивилизации сохранила понятие народ как объединяющее очень большое количество людей – уже не родственников, но связанных общностью миропонимания, судьбы, целей и способов действий. Эти человеческие объединения являются фактом реальности, отражающим биологическую и социальную (общественную) природу человека: по‑другому, не народами, люди жить не могут – муравьи живут муравейниками, волки стаями, люди народами.

Как ранее показано в этой книге, общность миропонимания, целей, способов действий и, следовательно, судьбы даётся культурой. Культура – душа народа, это его главная характеристика. Каждый народ имеет свою уникальную и неповторимую культуру. Без культуры народа быть не может. Люди, потерявшие свою народную культуру, перестают быть народом и превращаются в население, а перенявшие культуру другого народа вливаются в него, то есть меняют свою народную принадлежность.

Культура содержит цели народа, сформулированные его основателями, их философское и мировоззренческое обоснования, а также способы и правила существования и действий людей, наилучшим образом обеспечивающие достижение целей данного народа.

Культура народа, являясь информационной или целесообразной системой, построена по разобранным выше законам таких систем – объективным, от сознания и воли людей не зависящим, действующим так же неумолимо, как и все другие Законы Природы. Это значит, что культуры народов не могут быть произвольными, незакономернымиони представляют собой жёсткие структуры, определённые объективными законами.

А как же творческие личности, творцы культуры – ведь каждый из них уникален – Пушкин, например? О какой унификации и закономерности тут может идти речь, как можно “гармонию алгеброй измерить”? Ответ такой: законы культуры действуют так же неумолимо, как и законы физики – например, второй закон Ньютона, которым определяются все без исключения движения тел. Однако это не мешает спортсменам уникально и неповторимо метать копьё, диск, бегать, прыгать, стрелять из лука или ружья. Роль творцов культуры состоит в том, чтобы – говоря условно, “спортивным языком” – дать направление и силу культурно‑творческому толчку. Траектория же вызванного этим толчком движения культуры определяется её собственными законами.

Люди составляют человеческое наполнение народа, “оживляют” его культуру – ведь культуры могут существовать и без людей (например, культуры исчезнувших народов Древних египтян, Древних греков, римлян). Но люди, как и любые другие живые организмы, сами представляют собой информационные системы, имеющие собственные цели, определяемые их “конструкцией” и далеко не всегда совпадающие с целями народа, который они наполняют и составляют. Это несовпадение целей народаи наполняющих его людей вызывает все те катаклизмы народной жизни, которыми полна история и которые в конечном итоге приводят народы к гибели.

Процесс образования народов исчерпывающе разобрал и образно описал Л. Н. Гумилёв [2]. Ещё раз (см. также с. 79-80) кратко изложим его схему нашими словами применительно к теме настоящей статьи.

По Гумилёву, во время героического периода образования народа цели людей совпадают с целями народа, то есть имеют центростремительный характер; благодаря этому идёт мощный процесс консолидации сил и взрывное развитие. Затем наступает “мирный” период спокойной жизни. Тут начинают преобладать эгоистические чувства людей, их цели перестают совпадать с целями народа. Итог: центробежные силы берут верх, и народ распадается.

Причину возникновения народов Гумилёв видит в “толчках пассионарности”, причину их гибели – в её “срабатывании”, исчерпании, а причину самой пассионарности – в космических воздействиях. Искусственность этой идеи “космического вмешательства” оставляет чувство неудовлетворённости и направляет мысль на поиски иного – естественного – объяснения. Ведь известно, что порождаемый человеческим генотипом разброс физических и психических характеристик людей очень устойчив: в каждом поколении он строго повторяется, то есть каждое поколение порождает полный набор возможных типов. Если бы это было не так, человечество давно бы выродилось. Тем не менее, иногда получают “разворот” одни способности – и, соответственно, обладающие ими люди, а иногда совсем противоположные.

Вот, например: попавшие в немецкие лагеря смерти покорно шли в газовые камеры, хорошо зная, что их ожидает, но проявляя тем не менее предельную пассивность и покорность – а ведь эти же самые люди ещё недавно героически сражались на фронте! Казалось бы, что стоило им, даже невооружённым, перебить немногочисленную охрану!

Ещё пример: при кораблекрушениях люди на лодках в океане нередко умирают на третий день – даже не начав всерьёз страдать ни от голода, ни от жажды. Они умирают от чувства безнадёжности. А человек одухотворённый, готовый к борьбе за жизнь, способен при тех же средствах переплыть океан [3]. Так что же, у попавших в плен к немцам или океану вдруг исчезала пассионарность, “присущая им от рождения”???

Корбюзье писал, что лицо каждой эпохи создаёт коллективная страсть (милосердие первых христиан, например) и что эта страсть вызывается двумя факторами: наличием соответствующих идей и возможностью их осуществления, возможностью действия: “Наше время не знает упадка – оно мощно подпирается действием”. И ещё: “Что даёт силу нашим надеждам? Они могут быть осуществлены!” [4].

Итак, идеи. Народоорганизующая сила идей очевидна. Рассмотрим ситуацию на примере христианской общины в разлагающемся императорском Риме. Чего только не делали там с христианами! Запрещали, угнетали, казнили, травили хищными зверями в цирке. А они даже не сопротивлялись – только молились. В конце концов они бросили Рим, организовали Византию и ушли в неё – а Рим погиб. Почему же только христиане обладали в Риме “пассионарностью” – ведь они жили в одном городе с язычниками?! Как это космический луч, “рождающий пассионарность”, выбрал только христиан?

Возможно другое объяснение: христианские идеи захватили именно “пассионарных” – активных, деятельных – людей, поскольку сулили выход из тяжёлой атмосферы разлагающегося Рима. Ведь таким людям надо же как-то себя проявлять, прилагать свои силы к делу – вот они и объединяются вокруг крупных идей, сулящих дело, разворот сил. Действительно: все центрально-азиатские “пассионарии” времён Чингисхана пошли “покорять Вселенную”, а испанские времён Колумба – кинулись завоёвывать Америку. Соответствующие идеи собрали и объединили “пассионариев”, кинули их в большое дело.

А разве в другие времена не хватало привлекательных идей? Видимо, не хватало. Или ситуация не сулила им успеха. Известно: чтобы стать реальной силою, идея должна “овладеть массами”. Для этого необходимы соответствующие исторические условия и серьёзная подготовка, которая должна:

во-первых, привлечь к идее широкие массы,

во-вторых, показать силу её приверженцев, их способность провести эту идею в жизнь несмотря на сопротивление существующего порядка.

Ситуация в Риме благодаря деятельности первых христиан удовлетворила этим условиям, чем и способствовала утверждению христианства. А через 1000 лет, когда верхушка византийского общества погрязла в корыстолюбии, интригах и борьбе за власть, эти идеи “сработались”, перестали привлекать людей, звать их к лучшему. Что и определило гибель Византии.

Творческий подъём, который сулили идеи коммунизма и Советской власти, обеспечил большевикам победу в Гражданской войне, обеспечил невиданный в мире взлёт страны при Сталине, решивший судьбу Мира во время Великой Отечественной Войны. Но ко времени Брежнева эти идеи “сработались”. Они не смогли обеспечить ни технологической победы в соревновании с Западом, ни творческой активной жизни для интеллигенции. И, несмотря на очень высокий уровень жизни – пожалуй, самый высокий в мире, если учесть социальную защищённость людей, – Советский строй потерял привлекательность для молодёжи, что и привело к краху Советского Союза.

Эта статья не посвящена анализу причин гибели СССР. Здесь уместно лишь показать, что цели Советского народа и наполнявших его людей, которые были согласными в период Гражданской войны, “разошлись” ко времени Брежнева. Цели людей стали центробежными, стремления – удельными. Вектор общественного сознания повернулся от “Что я ещё могу сделать для нашей Великой Родины”? к “Что я ещё недополучил от этой вонючей страны”? Вывод отсюда очевиден: когда цели людей перестают совпадать с целями народа, заложенными в его душе-культуре, народ гибнет.

Из сказанного следует, что интеллигенция должна всеми силами поддерживать “коллинеарность” – совпадение в главном – целей людей с целями народа. Именно в этом её жизненная функция, смысл её существования, её долг перед народом и перед наполняющими его людьми. Никто кроме неё этого сделать не может. Гибель же народа, как писал Де Карт [5], сокрушительна для людей. И в первую очередь она бьёт по интеллигенции.

Наша интеллигенция, стремившаяся скомпрометировать Советский строй, вместо того, чтобы проанализировать и исправить его недостатки, оказалась в положении людей, срубивших сук, на котором они сидели.

Кроме возобладания удельных тенденций, можно указать ещё одну причину гибели народов: это чрезмерная централизация и жёсткость общественной структуры. Они успешно сопротивляются “удельщине”, но в то же время подавляют и активность людей. Видимо, подобные структуры были в Древнем Египте и в Центральноамериканских странах – у инков, ацтеков и др. Жреческое сословие там настолько “заформализовывало” жизнь, что народ терял способность сопротивляться и эти страны гибли от самых незначительных внешних ударов. Лёгкость, с какой римляне завоевали Египет, а испанские бандиты Мексику, Перу, Юкатан, в высшей степени показательна.

Таким образом, и чрезмерная мягкость, и чрезмерная жёсткость общественной системы одинаково неблагоприятны для судеб народа.

Что можно противопоставить этому? – Мудрость руководства, сознательность интеллигенции и высокий уровень общественного сознания.

До сих пор мы смотрели на проблему “народ – люди” со стороны народа. Но она допускает рассмотрение и со стороны людей. Что нужно людям? В целом – “по огибающей” – им нужно, чтобы в стране был порядок, чтобы их способности находили применение и чтобы уровень жизни был достаточен для удовлетворения их “средних” нужд. Людям плохо жить в слишком “жёсткой” общественной системе. Но и в слишком “мягкой” – тоже: в ней они страдают от произвола “сильных людей”.

По-видимому, жёсткость общественной системы должна быть избирательной: с одной стороны, она должна беспощадно давить удельные тенденции “сильных людей”, а с другой – давать простор энергии тех людей, деятельность которых направлена на благо народное. Такая ситуация за последние полтысячи лет в нашей стране наиболее ярко проявлялась трижды: при Иване Третьем, Алексее Михайловиче и… Сталине – и страна добивалась огромных успехов. Редкость таких ситуаций свидетельствует о том, что достижение нужного для процветания страны общественного состояния возможно, но дело это очень сложное и нуждается в выдающихся лидерах.

Мы полагаем, что здесь можно сформулировать несколько правил.

1. Прежде всего: “демократия” и “правовое государство” в этом плане ничего не дают – в чём убеждает сравнение Древнего Рима и Китая. Рим был “правовым государством” – и погиб в 5 веке. А Китай – его ровесник, где “демократии” никогда не было, где говорили прежде всего не о правах, а об обязанностях – существует поныне и сейчас вновь процветает.

2. Экономика, которой западная философия, в том числе и марксизм, объясняет развитие общества, тоже тут ни при чём. Экономически Рим был не слабее, а скорее сильнее Китая – богаче. Экономика не даёт народу цель, если, конечно, не считать целью максимальное накопление богатства (эту “цель” осудила ООН на Конференции в Рио-де-Жанейро в 1992 году).
А без возвышенной и благородной цели народ жить не может.

3. Этика. На этом важнейшем факторе общественной жизни особенно настаивал А. Швейцер [6]. Он это понятие формулировал так: “Побуждения людей бывают этичны, когда интересам индивидов и групп предпочитаются интересы многих и целого”. Определение Швейцера намечает путь, но требует дальнейшей разработки.

4. Наверное, следует обратиться к опыту “долгоживущих” народов – китайцев и индусов – и посмотреть, что же для них характерно? Ведь именно характерное и обеспечило столь долгое их существование. Для Индии самым характерным является кастовая система, для Китая – конфуцианство. А вот и главное: характерно, что обе эти социально‑философские системы говорят не о правах людей, а об их обязанностях по отношению к народу, обществу, государству. И уж потом о правах, которые полностью вытекают из этих обязанностей. Кастовую систему, которая определяет обязанности и права человека его рождением в той или иной части общества, мы вряд ли сможем принять. Но вот учение Конфуция – о долге человека по отношению к народу и о его общественном служении – следовало бы серьёзно изучить.

ЛИТЕРАТУРА

1. Ло Гуань Чжун. Троецарствие. – М.: Художественная литература, 1973.
2. Гумилёв Л. Н. Биосфера и импульсы сознания. – М.: Наука, 1978.
3. Бомбар А. За бортом по своей воле. – М.: Географгиз, 1963.
4. Корбюзье. Планировка города. – М.: ОГИЗ-ИЗОГИЗ, 1933.
5. Де Карт Р. Рассуждение о методе. – М.: Изд-во АН СССР, 1946.
6. Швейцер А. Культура и этика. – М.: Прогресс, 1973.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ К ЧАСТИ 1

Нами создана функциональная теория культуры. Она объяснила важнейшую, но до сих пор не понятую, роль культуры в жизни народов. Эта теория показала, что культура представляет собой душу народа – душу, поддерживающую его существование, душу, без которой народ жить не может и при потере её исчезает, сходит с арены истории.

Культура определяет характер всех организаций народа: общественных, государственных, хозяйственных, даже технических – и таким образом создаёт характерный для народа способ жизни.

По своей сути культура является информационной системой, построенной по иерархическому принципу. Соответственно, она обладает всеми свойствами таких систем:

1) иерархической соподчинённостью функций;
2) внутренней согласованностью;
3) полнотой;
4) замкнутостью;
5) способностью к регенерации.

Живые организмы и машины тоже принадлежат к системам этого класса; аналогия культуры с ними лежит в самой сути явления и богата содержательными следствиями.

Одним из таких следствий является целесообразность культуры, наличие у неё цели (как у машин и живых организмов). У культуры целью является организация жизни народа в ландшафтном и этническом окружении.

Самый мощный способ анализа и синтеза информационных систем – разработка их структурно-функциональных схем, объединяющих функциональные ветви системы, в которых конкретные функции, необходимые для выполнения цели, детализируются вниз по иерархическим уровням. В книге приводится общая структурно-функциональная схема культуры, включающая три функциональные ветви:

1) ветвь, определяющая место человека в мире;

2) ветвь, определяющая его место среди людей;

3) ветвь, определяющая смысл его жизни.

Нижний уровень иерархии культуры определяет правила поведения людей во всем объёме жизни народа.

Разработка структурно-функциональной схемы культуры позволяет не только научно подойти к изучению различных культур, но и открывает возможность “конструирования” культур с заданными свойствами – в частности, возможность создания общечеловеческой культуры, без которой достижение сбалансированного, устойчивого развития человечества вряд ли возможно.

Вера является тем психологическим механизмом, который связывает людей с народом. Каждый народ верит в себя. Боги — это персонофицированная проекция желаний народа. Вера подкрепляется великими и славными делами. Лидеры — вожди народа — великие люди являются — в мнении людей — как бы являются представителями бога и на них распространяются чувства, которые люди питают к богам — любовь, благоговение и “страх божий”. Без веры народ жить не может. Вера и религия — совершенно разные явления. Вера укрепляет душу народа, религия паразитирует на слабых людях и народных бедствиях.